Десять месяцев (не)любви - Юлия Монакова

После занятий Катя сразу же убежала к Киру — утешать, а Ксения, вернувшись в общагу и делясь с Полиной последними факультетскими сплетнями, внезапно вспомнила:

— Ах, да… Громов же сегодня спрашивал о тебе на семинаре.

Полина смутилась. Это был первый день без температуры, сознание её немного прояснилось, и она запоздало вспомнила, что они с Марком Александровичем должны были встретиться на кафедре ещё два дня назад, то есть в среду, а она просто-напросто пропала без каких-либо объяснений.

— Что ты ему сказала?

— А что я могла сказать? — искренне удивилась Ксения. — Чистую правду! Что ты возлежишь на смертном одре и в бреду несёшь преинтереснейшие вещи… да ладно, расслабься, шучу, — хмыкнула она. — Я просто сообщила, что его любимая студентка Кострова немного нездорова… вот и в рифму вышло нечаянно. Хотя ты, Полинка, реально забавная была, когда болела!

Полина ничего не ответила и достала свой мобильный из-под подушки. Так и есть: она совершенно не вспоминала о нём все эти дни, просто была не в состоянии, и телефон, конечно же, давным-давно разрядился…

Поставив мобильник на зарядку и реанимировав его, она тут же почувствовала вибрацию нескольких входящих сообщений.

Вообще-то, написать ей мог кто угодно, но… Полина почему-то догадывалась — каким-то шестым чувством, не иначе — что как минимум одно сообшение будет от него.

Так и есть! Два СМС с того самого номера, с которого Марк Александрович звонил ей после возвращения из Питера…

Первое было получено (но не прочитано ею) ещё позавчера:

"Полина, что-то случилось? Почему вас не было в университете? Громов".

И второе — отправленное буквально час назад, очевидно, сразу после разговора с Ксенией:

"Буду ждать вашего скорейшего выздоровления. Всех благ".

С трудом подавив широченную — от уха до уха — улыбку, Полина всё всматривалась и всматривалась в эти немудрёные строчки. Ей казалось, что от каждой буковки в разные стороны разбегаются тёплые золотистые лучи, достающие прямо до сердца… Если бы она была в комнате одна — наверное, даже расцеловала бы свой телефон, хоть это и инфантильно, и вообще глупо.

Кстати, надо бы всё-таки сохранить этот номер. Но как его обозначить? Громов? Марк Александрович? М.А.Г.? Самый лучший доцент всех времён и народов? Будущий отец моих детей?.. Она улыбнулась собственной расхулиганившейся фантазии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Немного поколебавшись, Полина набрала ему сообщение:

"Простите, что не известила своевременно, Марк Александрович. Я немного простудилась. Обещаю, что наверстаю все пропуски!"

Пара минут мучительного, невыносимого ожидания… и, наконец, телефон слабо шевельнулся, принимая прилетевший ответ:

"Берегите себя. О вас есть, кому позаботиться?"

А позаботьтесь вы лично, Марк Александрович! Раз уж так переживаете… Я буду совершенно не против. Но, разумеется, пальцы её торопливо напечатали совсем другое:

"Да, конечно. Со мной девочки. Подруги".

На этот раз страдать от ожидания пришлось не дольше тридцати секунд:

"Поправляйтесь. Я вас жду".

Короткие строчки, ничего, в общем-то, не значащие, вполне дежурные, но такие важные для неё!.. Важнее миллиона ласковых слов и страстных признаний. Полина погладила телефон, точно он был живым существом — её маленьким союзником в этой секретной переписке, и, больше не обращая внимания на Ксению, счастливо улыбнулась.

А уже на следующий день, в субботу, всё пошло наперекосяк…

Утром Ксения и Катя умчались в университет. Полина чувствовала себя почти совсем здоровой, но подруги посоветовали всё-таки не геройствовать и отлежаться ещё пару деньков, чтобы к началу следующей недели быть, как огурчик.

После их ухода Полина перемыла грязную посуду, оставшуюся от завтрака, и принялась вытирать в комнате пыль. Ей было скучно, и она не знала, чем ещё заняться. Даже спать не хотелось, несмотря на раннее утро — за несколько дней болезни она выспалась впрок, кажется, на всю жизнь вперёд.

Протирая влажной тряпкой книжную полку рядом с кроватью Ксении, Полина нечаянно задела подушку. Из-под неё на пол вывалился блокнотик с разлетающимися страницами. Полина удивилась. С этим блокнотом Ксения не расставалась практически никогда, постоянно там что-то строчила и маниакально оберегала от посторонних любопытных взоров.

— Черновые наброски писателя боятся чужого взгляда! — объясняла она подругам. — Как говорят братья-филологи: если на гриб взглянуть, он больше не будет расти!

Полина, в общем-то, и не собиралась туда заглядывать. Просто подняла с пола и хотела положить обратно под подушку, но тут заметила выпавший листок. Нагнулась за ним… и сразу же, нечаянно, выхватила взглядом странную запись: "Вадим ВКонтакте" — а дальше логин и пароль.

Несмотря на всю очевидность того, что она только что обнаружила, Полина некоторое время отчаянно пыталась придумать себе какое-то другое — мало-мальски логичное — объяснение. Ну, может быть, эта записулька осталась после Вадима, который приезжал в гости к сестрице на ноябрьские праздники?..

Но, тщетно пытаясь найти разумное и безобидное толкование увиденному, Полина уже понимала, что всё не так. Что никуда Вадим, конечно же, не приезжал. Что в принципе нет никакого Вадима.

Нет и не было…

Осознание было пронзительным и болезненным, как укол в сердце. И в то же время — таким очевидным, что ей даже стало смешно. Глупо, что она с самого начала ничего не заподозрила… ведь вся эта история была шита белыми нитками. И загадочный двоюродный брат, ни разу не приславший ни единой своей фотографии… и его пространные рассказы о себе, ничего толком о нём не говорящие… и подозрительная осведомлённость Ксении обо всём, что писал Вадим Полине…

А винить ей некого, только саму себя. Ксения, если разобраться, не особо-то и старалась обманывать, не очень-то и хранила свой секрет — усомнись Полина хоть разок в реальности существования этого самого Вадима, подруга посмеялась бы вместе с ней и не стала бы отпираться, уж Полина хорошо её знает… Но она сразу же поверила. Повелась, как последняя идиотка!..