Теарнская партия - Сергей Раткевич

Нет, правильно поступил Верген, отдав его в гвардию. Там у них сейчас в качестве воспитателя новобранцев, говорят, совершенный зверь. Карвен, следовательно, не может не возмутиться, натура его не такова. Он и вообще на удивление независим, этот седьмой сын кузнеца… Вот и поглядим, кто кого перевоспитает, сержант Карвена или Карвен сержанта. И сравним доклады секретной службы и то, что расскажет генерал Кланден.

В исходе предстоящей дуэли между Карвеном и сержантом его величество не сомневался. Каков бы ни был этот сержант, а тот, кто прошел школу Вергена, тот, кто сам того не зная, является приемным сыном третьей гвардейской…

Его величество не мог знать, насколько он прав в этой своей последней мысли. Она просто пришла в его голову. Мимоходом. Он бросил еще один взгляд на крышу казармы и вернулся к собственным делам, коих у толкового короля не счесть.

* * *

Когда отпущенные сержантом полчаса истекли и прозвучала команда строиться, Карвен был внутренне готов к самому худшему. А к чему еще нужно готовиться, с первых же мгновений вызвав неудовольствие вышестоящего начальства, а всеми последующими попытками загладить свою вину – уже настоящий гнев?…

А все муха проклятая! Если б она в глаз не попала…

«Сейчас начнется!» – мрачно подумал Карвен, ощущая, как все громы и молнии мира собираются над его несчастной головой и ждут только сержантской команды, чтобы разразиться. Вот сейчас… Вот прямо сейчас сержант посмотрит на него, и…

Он ошибся. Сержант вовсе перестал его замечать. Словно забыл о его существовании.

Конечно, на самом деле это было не так. Просто Карвену уделялось ровно столько же внимания, сколько и всем остальным. В самом деле, ну что он за птица такая, чтобы гвардии сержант Йанор какую-то там обиду на него затаить изволил. Много чести сопливому новобранцу!

Карвен старательно выполнял предписанное. Шагал, тянул ногу, сохранял правильную осанку, выхватывал и вкладывал в ножны шпагу, замирал неподвижно. Рядом с ним пыхтели другие такие же, и золото гвардейских пряжек ярко блестело на солнце. Скоро Карвен втянулся и перестал думать о «страшном сержанте». Монотонный ритм занятий уносил мысли. А сержант… чего о нем думать? Он и без того рядом. Это его голос подает команду за командой. Он как река, этот голос, а они все – как лодки в этой реке. Лодки, которые плывут куда-то, повинуясь течению, и можно, ни о чем не думая, лечь на волну и расслабиться. И ничего не делать. Зачем что-то делать, когда все делается само? Раз-два… раз-два… нале-во… напра-во… Тело само повинуется чужой воле.

Разве может лодка бояться реки? Лодок, которые боятся реки, не бывает, потому что они тут же тонут.

* * *

Обед Карвену совершенно не запомнился. То есть смутно помнилось, что он был, и вроде бы даже вкусный, впрочем, Карвен ни за что не мог поручиться. Он старательно что-то пережевывал, пока властный голос сержанта не поднял их из-за стола.

Короткая передышка. Привести себя в порядок, посетить сортир, и…

Занятия. Властный, околдовывающий ритм армейской дисциплины. Нале-во! Напра-во! Кру-гом!

Монотонный бег огромной реки, чьи могучие волны плавно несут тебя в неведомое. Краем сознания ты понимаешь, что устал, что ты, наверное, больше уже не можешь, что пора бы уже все это прекратить, но река катит свои волны дальше, ей нет никакого дела до твоей усталости и твоих желаний, и вскоре тебе самому уже нет никакого дела до того, устал ты или нет, все твои желания куда-то исчезают, все равно ведь тебя нет, так какие у ничто могут быть желания? Есть лишь этот могучий и величавый бег, бесконечный бег великой реки… и только ужин выбрасывает тебя на берег.

Ненадолго. До новой команды.

После ужина – построение. Прохаживаясь перед строем, сержант Йанор издевательски комментирует достижения первого дня, интересуясь, не захотелось ли кому-то из новобранцев домой? Ах, нет? Не захотелось? Мечтают перестать быть никуда не годными олухами и все-таки попытаться стать настоящими гвардейцами? Что ж, он просто счастлив. Тогда все могут быть свободны. Личное время.

Строй тяжело разваливается. Разбредается в стороны. Многие какое-то время продолжают неподвижно стоять, словно бы не в состоянии сделать первый шаг. Словно они разучились ходить, не подчиняясь приказам. Впрочем, скорее всего, у них просто не осталось сил.

Личное время? На самом деле в нем нет ничего личного. Личное – это когда можно позволить себе делать то, что заблагорассудится. Подобного времени у новобранца нет вовсе. У него права на такое нет. А личное время – это… Привести в порядок. Себя. Свое оружие. Свою одежду и обувь. Не то сержант завтра голову откусит. Он так и сказал, а раз сказал – сделает. Он такой. Глядишь ему в глаза – и веришь.

И все же… на то и люди с эльфами, чтобы среди полной зависимости пытаться отыскать для себя хоть крупицу свободы. Потратить хоть немножко «личного времени» на что-то и в самом деле личное. Хоть поболтать, что ли, с теми, кто оказался рядом. С теми, кто находится в таком же положении, как и ты.

Нет. Оружие – это святое. Тот, кто этого не понимает, – не гвардеец. Ему лучше сразу домой отправляться. Но вот потом, когда шпаги и пистолеты будут доведены до надлежащего состояния… Одежда и обувь могут чуть-чуть потесниться, правда? Новобранцам завтра с утра пораньше в параде не участвовать. А сержант… ну что сержант? Откусит голову – сам виноват будет. Пусть-ка потом попробует безголовыми покомандовать!

– Эй, ты, со шпагой, ты откуда такой? – услышал Карвен за спиной.

Вопрос был на самом деле дурацкий. Кто здесь, собственно говоря, без шпаги? Но… ясно же о чем речь. Только он один умудрился устроить сегодня, скажем так, представление.

– От папы с мамой, – буркнул Карвен, поворачиваясь.

Вот. Что называется – прославился. Теперь над ним еще и сослуживцы потешаться будут.

– Злишься? – удивился его собеседник, темноволосый крепыш с глазами до того светлыми, что трудно было понять, голубые они или серые. – Зря злишься. Нам теперь вместе служить как-никак. Лучше дружить, чем злиться. Меня Эрбатом зовут. А тебя?

– Карвеном, – ответил Карвен.

– Так чего ж ты злишься, Карвен?

– Да я не злюсь, я… – Карвен не нашелся что сказать и только рукой махнул. – Мне почему-то показалось, что ты надо мной посмеяться решил, – виновато добавил он.

– Зря ты с сержантом сцепился, – заметил Эрбат. – И смешного тут ничего нет. Думаешь, он тебе спустит?

– Да я и не хотел с ним спорить, – вздохнул Карвен. – Так по-дурацки все вышло. Сначала муха в глаз попала…

– Муха? – удивился Эрбат. – Какая еще муха?

– Обыкновенная. Не знаешь, какие мухи бывают? Нам же приказано было замереть, вот я и замер. А тут муха… и в глаз! – с досадой ответил Карвен. – Вот слезы и потекли. А сержант углядел и…

– Бедняга, – посочувствовал новый товарищ. – А все ж зря ты ему нагрубил. Не так надо было.