Сожженные девочки - С. Дж. Тюдор

– Я думала, что ты считаешь кредитки дьявольским изобретением.

– Видишь ли, очень многие вещи в мире являются дьявольскими изобретениями, но мне все равно приходится с ними соприкасаться.

– Мам, все хорошо. Фотоаппарат тут ни при чем.

– В таком случае что тебя беспокоит?

– Да ничего, пойми ты наконец! – Она вскакивает с дивана. – Я иду наверх.

– Как насчет ужина?

– Я что-нибудь себе приготовлю попозже.

– Фло?

– Мам, просто отстань от меня, прошу тебя. Я не одна из твоих прихожанок. Если ты хочешь знать, что случилось, оглядись вокруг.

Она взлетает по лестнице наверх. Дверь ее спальни хлопает, сотрясая весь домик до основания.

Что ж, вероятно, этого следовало ожидать. Я устало опускаюсь на диван и тру голову. Я чувствую, что она начинает болеть. Меньше всего мне сейчас нужна викторина в пабе. С другой стороны, мне совершенно не помешало бы выпить. У меня из головы не идет преподобный Брэдли. На него напали. Его убили.

Деркин сказал мне, что полиция отрабатывает версию о том, что нападавший был одним из бездомных из бесплатной столовой. Бумажник Брэдли исчез, как и его одежда.

Но меня не покидает дурное предчувствие. Церковь Святой Анны – это мой бывший храм. Что, если он искал меня, но на его пути оказался преподобный Брэдли?

Нет. Я просто себя накручиваю. Прошло только четырнадцать лет. Его бы не выпустили досрочно, если бы он не продемонстрировал раскаяние и не доказал, что изменился. И зачем бы ему искать меня теперь?

Но я знаю ответ. Я ушла, бросив его. И больше не вернулась.

Я встаю. Довольно. Вероятно, правильнее всего будет предоставить Фло немного личного пространства, а самой выйти в люди и на несколько часов выбросить из головы все проблемы. Я медленно поднимаюсь наверх, принимаю душ и переодеваюсь. Разглядываю себя в полный рост в прислоненном к стене зеркале. Джинсы, черная рубашка, мартенсы. Я начинаю собирать волосы в хвост, но, внезапно передумав, заправляю их за уши. Прихватываю худи. На улице все еще душно и жарко, но вечером, когда я буду возвращаться домой, может быть уже прохладно.

Я осторожно стучу в дверь Фло.

– Пока, я ухожу.

Ответа нет. Я вздыхаю.

– Я тебя люблю.

Я выжидаю, затем до меня доносится приглушенный голос:

– Смотри не напивайся.

Я улыбаюсь, чувствуя себя чуть спокойнее. Обычные подростковые проблемы. Это пройдет. Возможно. С другой стороны, перестраховаться никогда не мешает. Я возвращаюсь к себе в комнату, открываю шкаф и достаю потертый кожаный портфель. Расстегнув его, вынимаю нож с костяной ручкой. Смотрю на ржавые пятна. Затем подхожу к кровати и засовываю его под матрас.

Если он нас найдет, я буду готова.

«Скирда ячменя» ярко освещена. Я уже давным-давно не была в пабе. Я не так уж часто выпиваю. Изредка бокал красного вина дома, вот, пожалуй, и все. Будучи викарием, я не представляю себя с рюмкой текилы у барной стойки. Кроме того, я предпочитаю контролировать ситуацию и себя и точно знать, что и кому говорю.

Я подхожу к двери. Семь тридцать семь. В нерешительности останавливаюсь, ощупываю свой воротничок. Это нервный тик. Попытка успокоиться, собраться с духом. Я не обязана постоянно его носить. Иногда я его не надеваю. Но дело в том, что этот белый воротничок служит своего рода щитом. Люди видят воротничок, но не тебя.

Я толкаю дверь. В нос бьет запах бара. Дрожжи, еда, старая мебель, пот. Слышится смех и звон бокалов. Кто-то кричит что-то нечленораздельное на кухне. Я вхожу и быстро осматриваюсь. Это такая же привычка, как и прикосновение к воротничку. Оцени ситуацию. Пойми, кто тебе друг, а кто враг. Выясни, где находятся выходы.

Низкие балки потолка, уютный зал. Слева от меня – бар и несколько столиков. Справа я вижу большой открытый камин (в настоящее время он не горит), еще столы и стулья и пару потертых кожаных диванов. На кирпичных стенах развешаны таблички с шутливыми надписями.

За деньги не купишь счастья, но купишь пива.

Алкоголь не решит твоих проблем, впрочем, как и вода.

Добро пожаловать с собаками и, так уж и быть, с детьми.

Вокруг камина и разложенных рядом с ним дров висят медные сковородки и утюги. Большинство посетителей немолоды, некоторые и правда пришли с собаками. Такой уж это паб.

Слева от меня группа мужчин помоложе. Они собрались у барной стойки и беседуют с барменом – коренастым парнем с заплывшими глазами и распухшим носом. Он поднимает голову, когда я вхожу, и что-то говорит одному из парней. Они смеются. Я стараюсь не обращать на них внимания, но помимо воли стискиваю зубы.

– Джек, сюда!

Я оборачиваюсь на звук голоса Раштона. Он машет мне из-за круглого столика в углу. Клара сидит рядом с ним, но Майка Саддата пока не видно. Я протискиваюсь к ним, переступая по пути через парочку собак. Перед Раштоном стоит пинта эля, а перед Кларой – красное вино. Не успеваю я подойти к столу, как Раштон встает и заключает меня в теплые объятия.

– Я так рад, что ты пришла. Что тебе заказать?

– Э-э-э… – Я собираюсь попросить диетическую колу, но внезапно думаю: «А пошло оно все». – Бокал красного, пожалуйста. Мальбек или каберне совиньон, если есть.

– Без проблем.

Он убегает, а я отодвигаю один из стульев и сажусь напротив Клары. Сегодня вечером ее волосы распущены, а плечи окутывает мерцающая белоснежная накидка. Я вспоминаю старые фотографии, которые мне показывала Джоан. Непривлекательная Клара. Красавец Грейди.

Что, если она солгала, покрывая его?

– Ну как ты?

– Спасибо, все хорошо.

– Как прошла свадебная консультация?

– Все проблемы решаются с помощью операции по смене пола или накладной бороды.

Она смеется.

– Они привыкнут. Просто некоторым людям не хватает широты взглядов.

– Я знаю. Это не первое мое родео.

– Разумеется.

Возвращается Раштон с большим бокалом красного вина. За ним идет Майк Саддат.

– Посмотрите, кого я встретил возле бара.

Он, сияя, ставит передо мной вино.

– Каберне совиньон. И, насколько я понимаю, ты уже знакома с Майком, так что представлять вас друг другу нет необходимости.

– Точно. – Я вежливо улыбаюсь. – Как машина?

– Снова на четырех колесах. Спасибо за помощь.

– Не за что. А насчет того, что я сказала…

– Не беспокойтесь об этом. – Он садится на табурет рядом со мной и ставит на стол стакан с апельсиновым соком. – Так на чем вы специализируетесь?