Клиника любви - Мария Воронова

— Нет, я люблю холодную.

Он положил себе картошки и наполнил рюмки — свою и Санину.

— Я бы хотел вам объяснить…

— Ради Бога, Дмитрий Дмитриевич! — Саня замахала руками. — Это меня совсем не касается.

— Но вы же будете думать об этом. А вы единственный человек, чье мнение важно для меня. Поэтому я хочу, чтобы вы знали, как все было на самом деле. А там уж думайте что хотите.

Саня закурила и, подумав, сказала:

— Я представляю себе, как это было. Вы делали это ради своей семьи, да?

— Да, наверное, теперь это выглядит именно так!.. Я учился на третьем курсе, а Вероника была молодой аспиранткой на кафедре общей хирургии. Я влюбился. И что в этом странного? Она и сейчас хороша, а пятнадцать лет назад… ну что я вам буду рассказывать? А мне было девятнадцать, вы представляете себе, что это за возраст? Короче говоря, однажды мы с ней оказались вместе в кровати… Ей понравилось, но она была замужем, рисковать не хотела, поэтому предложила мне встречаться тайно. И обещала за это помощь. В сущности, тогда мне было плевать на ее помощь и связи, мне нужна была только она, я не придал ее словам никакого значения… Но потом возникли… разные обстоятельства. Наверное, тогда мне надо было послать ее подальше с ее помощью, но я согласился. И в результате принял ту роль, которую она мне предназначила…

— Какая разница, если вы любили ее? — сказала Саня. — При чем тут вообще какие-то роли?

— Но ей-то было совершенно не важно, люблю я ее или нет. Она сразу расставила все точки над i. Ей нужен был любовник, я согласился им быть. А потом настал момент, когда ее помощь стала очень существенной. Сестру она устроила в хороший интернат на пятидневку, мать смогла лечиться в нормальных больницах. Да и мне она помогла устроиться в аспирантуру. Все это позволило ей презирать меня… Но ей нравилось спать с человеком, которого она презирала.

— Так она просто несчастная женщина!

— Не знаю. Но она до сих пор не простила мне моего унижения. Она презирает меня… И вы тоже имеете право меня презирать.

— Господь с вами, Дмитрий Дмитриевич! Что страшного в том, что вы воспользовались помощью женщины, которую любили? Это же совершенно естественно! И я думаю, что Вероника тоже вас любила. Я просто в этом уверена! — с чувством сказала Саня. — Она вас, наверное, и сейчас любит…

Миллер с изумленным видом уставился на нее.

— Да-да! — горячо продолжала Саня. — Ведь она бы могла и не ехать из Москвы с этими дурацкими документами. Что мешало ей отправить их факсом? Она вас хотела увидеть, вот что!

Очевидно, Миллер не был готов к такому повороту беседы. Он сидел и молчал. Саня решила сменить тему:

— А где сейчас ваша семья?

— Мама давно умерла. Сестра удачно вышла замуж за офицера, уехала с ним на Дальний Восток… Пару раз в году она звонит мне.

Миллер взял бутылку и разлил остатки коньяка по рюмкам. Они молча выпили. Саня почувствовала, что захмелела.

— В любом случае то, из-за чего вы переживаете и мучаетесь, уже в прошлом, — сказала она. — И каждый человек, пусть даже и совершавший в своей жизни ошибки, имеет право на любовь. И вы, и Наташа, и Вероника… — «А я? — мысленно спросила она себя. — Разве я не имею права на то, чтобы меня любили?..»

— Этак мы далеко с вами зайдем, — усмехнулся Миллер. — Может, чайком угостите? Из запасов Анатолия Васильевича?

Саня засмеялась и пошла на кухню. Поставив на газ отцовский эмалированный чайник с отбитым носиком, она облокотилась на подоконник и посмотрела в окно. Она ведь всегда так и думала, что в жизни Миллера была какая-то тяжелая любовная история, которая превратила его в «фашиста». Правда, она не знала, что он презирает людей потому, что в первую очередь презирает себя.

Потом она опять переключилась на воспоминания о своем потерянном Ване. Пожалуй, в чем-то она даже перещеголяла Веронику Смысловскую! Все-таки Вероника, используя Миллера, сделала много хорошего и для него, и для его семьи. А вот она, Саня, ни о ком не заботилась… Она даже застонала, вспомнив, как в те голодные времена Ваня без всяких просьб с ее стороны брал ее продуктовые талоны и шел добывать для нее еду. Он стоял в очередях, а она в это время спокойно спала.

«Когда-нибудь ты пожалеешь», — сказал он, в очередной раз услышав от нее «пошел на фиг».

Она тогда засмеялась. Она была абсолютно уверена, что о Ване Семенове уж точно не пожалеет.

Ах, какой счастливой она могла бы стать, если бы думала тогда о ком-нибудь, кроме себя!

— Что ж вы так долго? — спросил Миллер, когда она вернулась в комнату с чайником.

— «Огненную вишню» заваривала, — пошутила она.

Он посмотрел на нее странным взглядом и дотронулся до ее руки.

— Напрасно старались. С вами я готов и так…

Вот только этого ей не хватало! Саня отскочила к двери.

— Давайте вы не будете!

— Хорошо, хорошо! Просто посидим…

Они долго пили чай, потом включили телевизор… Разговаривали о разной ерунде. Потом Саня спохватилась, что метро вот-вот закроется, и отправила Миллера домой.

Мобильник в сумке надрывался звонками. Наташа, нарезавшая в кухне свеклу, решила, что подходить не будет. Потом посмотрит, кто это ей звонил.

…А вдруг это Елошевич? На ходу вытирая руки посудным полотенцем, она помчалась в коридор. Чертов телефон никак не хотел доставаться, прятался среди кармашков. Пришлось вытряхнуть содержимое сумки прямо на пол.

— Алло! — крикнула она, не взглянув на дисплей.

— Наташа? — Интуиция не подвела ее: это действительно был Елошевич.

— Здравствуйте.

— Ты сможешь встретить меня в аэропорту через полтора часа? Или у тебя машина не на ходу?

— Встречу, конечно.

— Спасибо. И Пирата захвати.

С того дня, когда она напилась и провела ночь у Елошевича, они так и не виделись. Какой-то будет встреча?..

На радостях Наташа не спросила ни номера рейса, ни времени прилета. Она начала одеваться, и ее посетило ощущение дежа-вю: раньше она часто встречала прилетавшего из командировок Митю. И вот что из этого вышло.

Вспомнив о недавней сцене, которую она устроила Мите в присутствии нескольких человек, Наташа поморщилась от стыда.

Ехать предстояло почти через весь город, и времени на сборы оставалось не так уж много. К тому же Пират никак не хотел залезать в свою корзинку. Она позвала на помощь Петьку, и минут десять они посвятили отчаянной борьбе с котом. Наташины руки украсились несколькими глубокими царапинами, прическа растрепалась, но в результате Пират был водворен.

Она сказала Петьке, что в холодильнике есть йогурт и сок, а по телику через полчаса будет фильм про терминатора, сунула ноги в кроссовки, схватила корзину с Пиратом и побежала по лестнице вниз. Почему-то Наташе казалось очень важным встретить Елошевича в зале прибытия.