Роксолана. Королева Османской империи - Ирина Кныш

Вновь прибывшие адептки императорского алькова, постигшие мастерство всех тонкостей искушения и привлекательности, кроме Корана изучали письмо, музыку, танец, пение, этикет, вышивку, шитье. Предназначенные для обслуживающего персонала совершенствовались во всех домашних работах и в управлении разными участками хозяйства.

Наивысшим достижением этих недоступных существ был ласковый взгляд повелителя. Стремились и ожидали его сотни красавиц, подобострастных, завистливых, мрачных, злорадных, смиренных, обманчивых… Из-под темно накрашенных век и дуговидных бровей золотистые глаза турчанок тревожно смотрели туда, куда ведет «золотая дорога», откроется ли тот тайный путь для их стройных силуэтов, нежных плеч, мягких длинных шелковистых волос. Их молочная кожа с оттенком янтаря и лепестков роз имела опасных соперниц таких, как нежные черкешенки, огненные грузинки и все экзотические красавицы европейской суши: гречанки, француженки, итальянки, испанки, немки; чернобровые иль златовласые с синим водоворотом в глазах, северные русалки. Их сладко очерченные губы в очаровательной улыбке были более выигрышными, чем широкие, мясистые, похотливые губы турчанок. Любимицами султанов были преимущественно чужестранки.

Только после тщательной проверки, удовлетворительно сданных испытаний в присутствии матери султана, назначались надежные кандидатки. И лишь немногим из них улыбалась судьба. Другие, на которых не обратил внимания султан, никогда не видели «золотой дороги» и теряли свою красоту в поисках как бы провести время, чем бы занять пустоту: рукоделием, лакомством, нашептыванием сплетен, украшением тела, покраской волос, покуриванием душистых наркотиков, заботой о детях счастливых подруг и ленью.

Контраст всего нынешнего: этот избыток красоты, сочетание правил и ленивого безделья, распущенности и запретов, разнузданности и рабства, поведение девушек — своевольное и манерно, включая переименование каждой, поразил юную поповну, насильно вырванную из благородного родительского прихода, из окружения веселых, прямодушных, свободных и гордых подруг. Никакие страдания, ни рыдания не помогали ей в этом тихом сонном раю, а только терзали горем, являлись призраком бессонных ночей, изматывали. Но вдруг неожиданно ожил ее прежний неугомонный, веселый смех, который разбудила эта странная, жуткая, иногда отталкивающая жизнь, нелепые обычаи на побережье Золотого Рога, его излишества, лень и пустота. Как было не смеяться веселой девушке над высокими мужчинами с мягкими жестами женщин, бархатной походкой и тонкими детскими голосками? А когда такое тело в колышущемся халате, в высоком тюрбане и закрученных шлепанцах улыбнулось своей негритянской физиономией, тогда хихиканье переходило в безудержный хохот. Комично выглядела удивительная одежда девушек в тюлевых шароварах, с неприлично открытым телом, но лицом, закрытым вышитой шелками чадрой. Даже обычай сидеть на полу со скрещенными ногами или есть пальцами — вызывали улыбку.

Дочь священника Лисовского имела практичный, уравновешенный характер, талант наблюдательности, благоразумие, ум и, конечно, здравый смысл. Она внимательно присматривалась к своей новой среде и медленно смирялась с ней. Неопределенность будущего не вынудило ее безропотно покориться судьбе. Наоборот, эта неопределенность дала сильный толчок к упорной учебе, а врожденные музыкальность и мелодичность позволили ей опередить других сверстниц. Украинские песни, юмор, остроумие, живой темперамент сделали ее интересной для окружающих. Она была хохотушка, веселушка, шутница… так и прозвали ее турецким наименованием «Хюррем» — «Та, которая приносит радость». Потому что в гареме был обычай называть женщин именами цветов, атрибутов, игрушек, забав…

Веселой Лисовской повезло стать популярной в этой «тюрьме невольников», как называли дворец. Впрочем, на невольничестве была построена и вся система Оттоманской империи — от семьи до высших государственных институций. Даже в королевской семье царили такие же отношения. Матери султанских детей были рабынями, сами султаны были сыновьями рабынь и не удостаивали супружеским титулом матерей своих детей. По «Святому Закону» ислама положение матери (жены или рабыни) не влияло на легитимность детей, если отец признал их. Однако даже в позолоченной тюрьме гаремных женщин были свои ранги и авторитеты. Наибольший авторитет имела валиде-султанша, мать падишаха. Она пользовалась не только сыновним уважением, но имела высшую власть над всеми его женщинами. За ней шла мать его первородного сына, а после нее — матери других его сыновей. Намного меньше признания получали те, которые одарили султана дочерьми. Каждой были назначены отдельные апартаменты вместе с персоналом прислуги, которой командовала «кияя». Особая роль отводилась кияе Валиде-султанше, так как она управляла всеми девушками, которые принадлежали к личной и домашней прислуге султана. Особое значение это положение приобрело в период правления поздних султанов, которые утопали в разврате, и гарем был для них важнейшее доминантой.

Султан Селим I Неумолимый мало находился с гаремными фаворитками. Его бесконечные походы и постоянные сражения передали сыну мощную, импозантную державу. Сулейман, как новый правитель Оттоманской империи, имел присущие такому повелителю свойства: сильный характер, самоуверенность, яркую индивидуальность, мощные порывы, горячий восторг. Это был тоже боевой, воинственный вождь, который сам лично руководил походами. Так же, как и отцу, ему просто не хватало времени для гаремных любовных ласк, а «Святой Закон» не позволял брать женщин в походы.

Недаром весь гарем взбудоражило небывалое событие: падишах заинтересовался жизнерадостной Хюррем. Шепот, догадки, зависть, интриги. Потому это был подвиг, хотя его обусловило мнение близких к султану лиц о чрезвычайной пленнице, которая так пела, играла, танцевала, вышивала, как никакая другая. Не сам слух взволновал Сулеймана, а встреча с грациозной чужестранкой с черными бровями, с молниями в терновых глазах, с волосами золотой бронзы, с нежными очертаниями маленьких привлекательных губ. Именно такая глядит она на нас — в диадеме, украшенная жемчугом — с портрета на стене старой султанской палаты в Стамбуле. Физиономисты определили бы по высокому лбу, по взгляду и по выражению лица волю, сильную индивидуальность, надменность и холодную расчетливость.

Новая фаворитка в гареме стала реальной угрозой для матери Мустафы, первенца Сулеймана, «Весенней Мальвы» (Гуль-Бегар по-турецки), как назвали эта черкешенку за ее необычную красоту. После валиде-султанши она занимала второе место в иерархии гарема. И Весенняя Мальва направила все свои иглы на солнечную Хюррем.

Но для Насти Лисовской Сулейман был не только мощным монархом, «золотая дорога» которого была выложена жемчугом и самоцветами. Молодой, статный, красивый, а более того — благородный, он был тем рыцарем из сказки, которого ищут в мечтах молодые девушки. Препятствия только укрепляли ее рвение, а опасности развивали смекалку. Здесь соединились отвага и тяга к необычному, смелый вызов обстоятельствам и стремление реализовать себя через любые препятствия. Никакой закон, никакие указания, никакой пример извне не мог ей помочь, она должна была сама решать, как и когда действовать. Она жила в обстановке, где каждую минуту можно получить все и все потерять. Одинокая в своих сомнениях она проявила удивительную смелость. Именно в окружении врагов открываются способности сильных натур. Это было героическое приключение украинской поповны, ее горячие поиски романтической славы, истинного смысла жизни, сквозь тьму предрассудков и мистификаций, сквозь блеск мерцающей страсти, это был рискованный бой за счастье, величие или риск смерти, бесчестия, позора.