Превосходство Гурова - Алексей Макеев

– Вот оно что! – воскликнул Гуров, прочитав это письмо. – Так я и думал!

– Что ты думал? – с недоумением спросил Крячко. – Что у нее рак поджелудочной железы?

– Не обязательно рак, но что-то в этом роде. Теперь все становится понятным. Вот оно, значит, как…

– Да что становится понятным?! – воскликнул Стас. – Перестань говорить загадками! Толком объясни!

– Хорошо, сейчас объясню. Про Дарью Разумовскую все понятно, ее мотивы ясны. И мы с тобой ее давно начали подозревать. Но, если помнишь, мы пришли к выводу, что похититель действовал не один, что у него был сообщник.

– Ну да, у нее и был сообщник – ее тренер, – заметил Крячко. – Что тут нового?

– Нет, тренер тут ни при чем, – покачал головой Гуров. – Дарья специально преувеличивает его роль в этом деле, чтобы свалить всю вину на мертвого. Был другой человек, который действовал вместе с ней. Но я не мог понять его мотива, не знал, что его заставило пойти на преступление. И вот в этом письме нам дали ответ.

– Какой ответ? – продолжал недоумевать Крячко. – Как связана болезнь этой Марины с похищением миллиона долларов?

– А ты внимательно читал письмо?

– Вроде да, – ответил Стас.

– На стоимость лечения внимание обратил?

– Ну… да. От 80 до 120 тысяч долларов.

– А дальше что написано?

– Дальше? А, вот: «Сведений о дальнейшем лечении не имеется».

– А что это значит, как ты думаешь?

– Ну… что она больше нигде не лечилась.

– А почему?

– Потому что денег таких у нее не было, – ответил Крячко, и тут в его голове блеснула догадка: – Так ты хочешь сказать, что этот «дипломат» был украден для того, чтобы оплатить лечение? Но тогда… тогда из этого ничего не вышло! Потому что деньги – вот они! И еще тогда получается, что Дарья – никакая не дрянь, а любящая дочь, готовая ради матери пойти даже на преступление!

– Неправильно мыслишь, Стас, неправильно! – покачал головой Гуров. – Оба твоих вывода неверны. Ты забыл, что, кроме денег, были украдены еще и ценные бумаги. И их пока что не видно.

– Но ты вроде говорил, что Даша обещала вернуть и акции тоже, – напомнил Крячко.

– Обещала, – согласился Гуров. – А что ей еще оставалось делать? Это ее обещание – еще одно вранье в череде всей той лжи, которую она мне вывалила. Нет, акции она не вернет, потому что их у нее нет. Их, я думаю… Погоди-ка, кажется, еще одно письмо пришло. Сейчас откроем…

Действительно, в списке поступивших сообщений на экране компьютера возникло новое письмо из министерства. Гуров щелкнул по нему мышкой, и на экране появился следующий текст:

«В дополнение к нашему письму от 20 июля сообщаем следующее. По только что полученным нами данным, вчера Марине Сотниковой сделана операция в клинике города Филадельфия, США. Операция прошла успешно. Стоимость операции вместе с послеоперационным уходом – 130 тысяч долларов. Больная проходит курс послеоперационной терапии».

– Вот тебе и ответ на вопрос о судьбе акций, – произнес Гуров. – Лечение в Америке – самое дорогое. Но тот, кто решал вопрос о том, где будет лечиться Марина Николаевна, не считался с расходами. Насколько я помню, генерал Орлов, когда посылал меня в Кременец, говорил, что в папке находились акции на 200 миллионов рублей. Если перевести это в доллары, получится около шести с половиной миллионов. Сумма не маленькая. Хватит и на операцию, и на дальнейшее лечение, и на уход.

– Но ведь акции – не деньги, – напомнил Крячко. – Их еще надо суметь превратить в наличные.

– Вот именно! Для этого надо знать правила рынка ценных бумаг, разбираться в законах бизнеса. Знаний, которые имеются у нашей теннисистки, тут недостаточно.

– Так ты имеешь в виду…

– В этом доме есть только один человек, который готов пойти на все ради своей матери, – сказал Гуров. – И который обладает достаточными знаниями для того, чтобы правильно распорядиться полученными акциями. Этот человек – Денис Разумовский.

– Вот, значит, как… – медленно произнес Крячко, осваиваясь с новой мыслью. – Ты считаешь, что они вдвоем… А Зараковский стал третьим…

– Может, третьим, а может, и четвертым, – заметил на это Гуров. – Потому что был еще один человек, который наверняка знал о похищении. И, возможно, оказывал похитителям помощь. Это садовник Петр Кривулин.

– Так, может, это Денис вместе с Кривулиным решили устранить тренера, который им мешал? – предположил Крячко. – И они как-то подтолкнули Семена Базыму, спровоцировали его драку с Зараковским?

– Нет, не думаю. Денис – не тот человек, который пойдет на убийство. Ему это совсем ни к чему. Нет, его в этой истории интересовали только деньги. А они ему были нужны, чтобы вылечить мать.

– И как же ты собираешься доказать свою версию? – спросил Крячко. – У нас фактически нет ни одной улики, подтверждающей вину Дениса. Против садовника – да, против него кое-что имеется. Скажем, эта куча веток возле корта. А вот против Дениса…

– Против Дениса может выступить его сестра, – ответил Гуров. – Если ее отец откажется забрать заявление и прекратить дело, если за нее всерьез возьмется майор Шестернев – она сдаст брата, не колеблясь. Другой вопрос – поверит ли ей следователь, и сможет ли он найти достаточно доказательств вины Дениса.

– Думаешь, ты сможешь найти эти доказательства?

– Нет, я их искать не буду. Я поступлю иначе: поговорю с самим Денисом. И сделать это хочу прямо сейчас, не откладывая. Пошли со мной. Хотя нет, кое-что надо доделать. – Гуров включил принтер и распечатал оба письма, пришедших из министерства. – Вот теперь можно идти, – заявил он, кладя письма в карман.

Сыщики вышли в коридор, свернули за угол и постучались в дверь комнаты, которую занимал Денис.

– Войдите! – услышали они его голос.

Друзья здесь раньше не были, и теперь оба с интересом разглядывали комнату Разумовского-младшего. Все стены здесь были завешаны плакатами. Одни посвящены различным футбольным клубам Англии, на других изображены игроки в гольф – как видно, знаменитости. Были и плакаты, с которых на сыщиков смотрели члены группы «Битлз» и еще какие-то рокеры.

– О, какой неожиданный визит! – воскликнул хозяин комнаты, поднимаясь с кушетки и откладывая в сторону книжку в яркой обложке. – Я вижу, вы не оставляете меня своим вниманием. Вслед за визитом на поле для гольфа последовало посещение на дому. Что ж, гостям я всегда рад. Присаживайтесь! Да, тут есть проблема второго стула… А вон он, я сейчас… – Он снял одежду с одного из стульев, запихнул ее в шкаф и подвинул стул Крячко. – Чем могу порадовать дорогих гостей? Могу предложить рюмочку виски. Это настоящее шотландское! Я его привез, когда приехал на каникулы, но папа, как вы успели заметить, зарубежные напитки не жалует. Ну, что, будете?