Тень Галилеянина - Герд Тайсен

Придите ко мне,

Все труждающиеся и обремененные!

И я успокою вас![165]

Вот пусть и занимается труждающимися и обремененными! Пусть среди них сеет свои безумные идеи. А в нашей жизни им нет места.

Иоанна вскочила. Ее щеки горели от возбуждения:

– Прекрати, Хуза! Я не могу этого слышать! Может быть, мы, женщины, имеем больше сочувствия к мечтам и надеждам простых людей, чем вы, мужчины. То, что ты говоришь, – неправда!

Хуза не пожелал уступить:

– Неправда, что он обнадеживает людей Царством Божиим? Так же, как делали многие до него?

Иоанна возражала:

– Многие ждали Царства Божия. Иисус же говорит: оно начинается уже сейчас. Не нужно ждать дня, который наступит неизвестно когда. Один человек как-то спросил его, когда придет Царство Божие. И он ответил:

Не придет Царствие Божие приметным образом,

И не скажут: «вот, оно здесь», или: «вот, там».

Ибо вот, Царствие Божие внутри вас.[166]

Кто-то усомнился, как же оно уже может быть тут, хотя его никто не видит. Тогда он ответил:

Если же я Духом Божиим изгоняю бесов,

То, конечно, достигло до вас Царствие Божие![167]

Хуза не сдавался:

– Так об этом я как раз и говорю! Чем он внушает людям надежду? Чудесами! Волшебством! Простые люди не верят в свои силы. Отсюда – их потребность в тех, кто может творить чудеса. Волшебники нужны им, чтобы делать то, чего сами они не могут. Вот почему они придумывают про Иисуса сплошь одни сказки – сказки про то, чего он никогда не делал. Недавно кто-то рассказал мне о нем такую чудесную историю, которую я уже слышал раньше про одного сирийца:[168]

«Ты знаешь этого сирийца, берущегося лечить людей, которые в полнолуние падают на землю, закатывают глаза, и ртом у них идет пена. Он ставит их на ноги, и они уходят здоровыми, оставив у него довольно крупную сумму в качестве вознаграждения. Лечение проходит так: он становится перед лежащим на земле человеком и спрашивает, откупа в тело вошел бес, больной же молчит. Вместо него отвечает сам бес – по-гречески или на каком-нибудь другом иноземном наречии, смотря по тому, откуда он пришел, перед тем как вселиться в человека. Тогда сириец произносит заклинания. Если бес его не слушается, тогда он начинает стращать его и так заставляет выйти из тела». На этом месте человек, который это рассказывал, подмигнул мне и прибавил: «Я лично видел, как выходил один. Черный такой, с серым!».

Я не выдержал и рассмеялся. Даже Иоанна улыбнулась. Но тут же снова стала серьезной:

– Ты слышал, такое рассказывают про Иисуса? Звучит очень похоже. Но Иисус никогда не берет платы за исцеления. И еще одно. Это, пожалуй, еще важнее: он знает, что люди готовы безоговорочно верить в чудеса, а в свои собственные силы не верят. Поэтому он часто повторяет: «Вера твоя спасла тебя!».[169]Он дает понять: не я сотворил это чудо; в тебе самом скрыта сила, позволяющая тебе исцелиться. Он хочет избавить этих маленьких людей от их суеверного неверия в самих себя!

Хуза ответил:

– Но разве он не говорит им, что эта жизнь ничего не стоит? Что хорошая жизнь начнется только потом?

И снова Иоанна не согласилась:

– Как раз наоборот. Иисус говорит, что сейчас как раз время. Именно сейчас нужно радоваться. Поэтому теперь и нельзя поститься, все равно как на свадьбе.[170]Счастливым можно быть сейчас. Как-то он обратился к людям:

Блаженны очи,

Видящие то, что вы видите!

Ибо сказываю вам,

Что многие пророки и цари желали видеть,

Что вы видите, и не видели,

И слышать, что вы слышите,

И не слышали.[171]

Если сказать другими словами, получится: ваша жизнь стоит больше, чем жизнь царей и пророков. Вы счастливее их. Счастливее царицы Савской, которая приехала издалека, чтобы услышать мудрые речи Соломона.[172]

Хуза не соглашался:

– Ты переворачиваешь все с ног на голову. Этот Иисус внушает людям ложную уверенность в себе. Они – бедолаги, а воображают о себе, что важнее царей. В жизни же им день за днем приходится смиряться и терпеть. Разве этот Иисус не учит их, что нельзя сопротивляться? Разве не преподает он им типичную философию маленького человека? Философию того, кто вынужден со всем мириться?

Иоанна не сдавалась. Ее голос звучал как никогда страстно:

– Больше всего вас раздражает в этом Иисусе как раз то, что противоположно такой ограниченной философии: он прививает маленьким людям привычку вести себя так, как до сих пор только вы могли себе позволить!

Разве жить, не зная забот, не было до сих пор привилегией высшего сословия? Иисус же говорит: эта привилегия есть у всех, даже у тех, у кого нет ничего.

Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить,

ни для тела вашего, во что одеться.

Душа не больше ли пищи, и тело – одежды?

Взгляните на птиц небесных:

они не сеют, не жнут,

не собирают в житницы;

и Отец ваш Небесный питает их.

Вы не гораздо ли лучше их? [173]

Разве похоже на философию маленького человека? Иисус сам сравнивает этих беззаботных людей с Соломоном: если лилии в поле одеты роскошнее, чем царь Соломон, то насколько люди лучше их!