Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках - Эрика Леонард Джеймс

Возвращаюсь в комнату и закрываю за собой дверь, оставив Кавану наедине с ее презрением. Тут же успокаиваюсь при виде пленительного зрелища: мисс Стил лежит и ждет меня, затаив дыхание. Ощущение беззащитности только усиливается оттого, что она не видит, что происходит. Я отлично знаю, что именно она сейчас чувствует, Елена тоже любила испытывать мои терпение и доверие. Ставлю вино на прикроватную тумбочку, рядом кладу пакетик из фольги, скидываю брюки и трусы, высвобождая свою возбужденную плоть.

Пробую вино (как ни странно, очень даже неплохое) и смотрю на Ану сверху вниз. Она не сказала ни слова. Лицо повернуто ко мне, губы приоткрыты в предвкушении. Беру стакан и опять сажусь на нее верхом.

– Ты хочешь пить, Анастейша?

– Да, – шепотом отвечает она.

Делаю глоток, склоняюсь и целую ее, вливая вино в рот. Она выпивает и довольно вздыхает.

– Еще? – спрашиваю я.

Она с улыбкой кивает, и я даю ей второй глоток.

– Не будем увлекаться, Анастейша, ты слишком восприимчива к алкоголю, – поддразниваю я и ухмыляюсь. Склоняюсь, вливаю ей еще немного вина, и она вздрагивает всем телом.

– Приятно? – спрашиваю я, ложась рядом.

Она замирает – сама серьезность – и судорожно вздыхает.

Я кладу в рот два кубика льда и набираю вина. Целую ее и проталкиваю между губ кусочек льда, потом прочерчиваю дорожку ледяных поцелуев по ее ароматной коже от горла до пупка. Оставляю во впадинке живота льдинку и немного вина.

Она втягивает воздух сквозь зубы.

– Лежи тихо. Не шевелись, Анастейша, иначе вся постель будет в вине, – тихо предупреждаю я и снова целую ее чуть выше пупка. Она двигает бедрами. – О, нет, мисс Стил, если вы разольете вино, я вас накажу.

В ответ она стонет и тянет галстук.

Для тебя только самое лучшее, Ана…

Высвобождаю ее груди, опустив чашечки бюстгальтера. Соски возбужденно торчат, ткань не мешает – все как я люблю. Медленно ласкаю их губами.

– А это приятно? – шепчу я, нежно дуя на сосок.

Ана раскрывает рот в беззвучном крике. Взяв губами еще один кусочек льда, я провожу им по груди, приближаюсь к соску и пару раз обвожу вокруг него льдинкой. Ана стонет подо мной. Перекладываю лед в руку, продолжая ласкать оба соска холодными губами.

Ана всхлипывает и тяжело дышит, изо всех сил стараясь лежать смирно.

– Если ты прольешь вино, я не разрешу тебе кончить, – предупреждаю я.

– О, пожалуйста… Кристиан… господин… пожалуйста! – умоляет она.

До чего приятно услышать от нее эти слова! Значит, надежда есть.

Провожу пальцами по телу, скольжу в низ живота, поддразниваю. Внезапно она вздрагивает, вино проливается, подтаявший кубик выскакивает из пупка. Я быстро нагибаюсь, целую и слизываю жидкость с ее кожи.

– Ай-я-яй, Анастейша, ты пошевелилась. Что мне с тобой сделать? – Сую пальцы в трусики и касаюсь клитора.

– Ах! – вскрикивает она.

– О, детка, – шепчу я с трепетом.

Она уже влажная. Очень влажная. Видишь? Видишь, как это приятно? Ввожу внутрь указательный и средний пальцы, она вздрагивает.

– Ты уже готова для меня, так быстро, – шепчу я, медленно вводя и вынимая пальцы, вызываю у нее долгий протяжный стон. Она поднимает бедра навстречу моим движениям.

О да, она очень хочет.

– Какая жадная девочка, – тихо говорю я, а она движется в такт установленному мной ритму. Я начинаю ласкать клитор большим пальцем, дразня и мучая.

Ана вскрикивает и выгибается подо мной. Мне хочется видеть выражение ее лица, свободной рукой стягиваю с ее головы футболку. Она открывает глаза и моргает от мягкого света.

– Хочу тебя потрогать, – хрипло и умоляюще шепчет Ана.

– Знаю, – выдыхаю я и целую ее в губы, не прекращая ритмично двигать пальцами. Этому не суждено сбыться, и ей просто придется с этим смириться. Это то, чем ей предстоит заниматься в ближайшее время. Усмирять свой нрав. Учиться видеть во мне центр своей вселенной. Она не сможет жить без меня, как… как я не могу без нее? Этот простой факт меня оглушает, и на секунду я забываю, где нахожусь. Но затем я нахожу точку опоры. Я чувствую вкус вина, желания и Аны. Она отвечает на мой поцелуй с жаждой, которой прежде я в ней не замечал. Придерживаю одной рукой ее голову, чтобы не дергалась, и продолжаю возбуждать ее пальцами другой руки. Ноги Аны напрягаются, и я замедляю ритм.

Нет, детка. Тебе еще рано кончать. Проделываю это еще трижды, целуя ее в теплые сладкие губы. На пятый раз замираю и шепчу ей на ухо:

– Это твое наказание, так близко и так далеко. Приятно тебе?

– Пожалуйста, – умоляет она.

Господи, до чего приятно слышать ее мольбы!

– Как тебя трахнуть, Анастейша?

Продолжаю ласкать ее пальцами. Ноги ее начинают дрожать, и я вновь останавливаюсь.

– Прошу тебя! – выдыхает она едва слышно.

– Чего ты хочешь, Анастейша?

– Тебя… сейчас! – взмаливается она.

– Как тебя трахнуть – так, или вот так, или, может, вот так? Выбор бесконечен, – бормочу я. Убираю руку, беру с тумбочки презерватив и встаю на колени между ее ног. Глядя ей в глаза, сдергиваю с нее трусики и швыряю на пол. В потемневшем взгляде Аны ожидание и голод. Я надеваю презерватив, ее зрачки расширяются.

– А так приятно? – спрашиваю я, взяв член в руку.

– Это была шутка, – хнычет она.

Шутка?! Слава богу! Еще не все потеряно.

– Шутка? – спрашиваю я, поглаживая свой член.

– Да. Ну, пожалуйста, Кристиан! – просит она.

– Тебе сейчас смешно?

– Нет! – едва слышно отвечает она, качая головой.

Видеть, как она хочет меня… Я могу кончить от одного взгляда на это тело. Хватаю ее, переворачиваю на живот, удерживая прелестную попку на весу. До чего соблазнительное зрелище! Увесисто шлепаю по ягодице и с размаха вхожу.

О, черт! До чего она возбуждена!

Ана сжимается вокруг моей плоти и с криком кончает.

О, черт! Слишком быстро.

Удерживая ее за бедра, яростно трахаю ее, пока она переживает оргазм. Стиснув зубы, вколачиваюсь в нее снова и снова, и чувствую, как она возбуждается.

Давай же, Ана! Еще, приказываю я, не сбавляя темп. Она стонет и хнычет подо мной, спина покрывается капельками пота. Ноги ее начинают дрожать. Она близка к оргазму.

– Давай, Анастейша, еще разок! – рычу я, и тело ее снова содрогается от сладких судорог, которые затем передаются и мне.

Боже милостивый! В изнеможении падаю на нее сверху. Да уж, я выложился по полной.