Строптивая для негодяя - Илона Шикова

— Ты же обещал! — Макс понижает тон. — Ненавижу тебя!

— Можно подумать, я тебя безумно люблю! — орет Балабанов.

Раздаются шаги и громкий звук закрывающейся двери, после чего звон разбитого стекла. Скорее всего, о стену. Этого еще не хватало, да что же с Пашкой такое творится?

Даже не знаю, за кого переживаю больше, так как речи обоих произвели на меня впечатление. И делаю выводы — братья друг друга ненавидят, хотя и ведут себя в моем присутствии нормально. Или почти нормально, если учитывать тот факт, что Пашка либо игнорирует Макса, либо вообще пропадает на работе допоздна, даже не встречаясь с братом.

И как тут сбежишь? Понимаю, что не могу их оставить вдвоем. По-крайней мере сейчас, когда остановка накалилась до передела.

Делаю глубокий вдох-выдох, нажимаю ручку, открываю дверь и выхожу в зал.

Пашки нигде не видно, но слышно, как он чертыхается за барной стойкой. Иду на звук его голоса и останавливаюсь, наблюдая, как Балабанов собирает осколки, как я понимаю, разбитого о стену стакана. Ничего умнее придумать не смог — и кто еще тут ведет себя как мальчик пятилетний?

— Черт, — в очередной раз произносит парень, бросает стекло на пол и зажимает палец.

Подхожу ближе, останавливаясь за спиной Пашки. Из пальца течет кровь, да и бледно-голубая рубашка на рукаве покрылась мелкими бордовыми пятнами.

— Отойди, сама уберу, — командую, но он так и не поворачивается в мою сторону. Правда, замирает на месте.

— Больно надо, — ворчит себе под нос, но я прекрасно слышу.

— Достал уже, Балабанов! — немного повышаю тональность, после чего открываю один из нижних шкафов и достаю оттуда веник с совком.

Знаю, что два раза в неделю приходит домработница, но на всякий случай запомнила, где лежат необходимые инструменты.

Паша молча встает, делает пару шагов назад и садится на высокий стул. Затылком чувствую его взгляд, который прожигает. Но он меня реально достал своим плохим настроением, поэтому любезничать не намерена. И если нахамит еще раз, теперь уже я не сдержусь и поставлю его на место, чтобы думал в следующий раз, что и кому говорить.

Выбрасываю осколки в мусорное ведро, ставлю инвентарь на место, после чего поворачиваюсь лицом к парню.

— Дай, посмотрю, — протягиваю руку к пальцу, из которого идет кровь.

— Сам разберусь, — снова ворчит в ответ, пытаясь убрать руку, но я ее ловлю и тяну к себе ближе.

— Надоел уже, честное слово! — вырывается у меня довольно громко. — Какая муха тебя сегодня укусила, скажи на милость? — и поднимаю взгляд вверх. — Как с цепи сорвался, орешь на всех, хамишь.

— Не знаю, — голос Паши звучит грустно. — Как-то навалилось всё сразу.

— И ты нашел крайних, чтобы выплеснуть свои обиды. Прямо исключительно мужской поступок, не находишь?

— Много ты понимаешь, — пытается повысить тон, но я перебиваю:

— А ты не ори на меня! Тоже мне, великий оратор выискался. Проблемы надо решать, а не срывать свою злость на близких. Ты заключил со мной сделку, чтобы свой гнев постоянно на меня выплескивать? — смотрю на парня строго.

Он немного поникает, но все равно выдает:

— Я никого не держу.

— Достал уже, честное слово, — повторяюсь, чтобы не сказать эту фразу нецензурно. — Не нравится — сам вали куда хочешь. Нашел себе девочку, то хочу, то не хочу, — слишком эмоционально выдаю и замолкаю на пару секунд. — Сейчас перекись найду с пластырем и перевяжу, — опускаю взгляд на палец, из которого до сих пор течет кровь. — И рубашку снимай, — бросаю на ходу, когда иду в зал искать аптечку.

Спрашивается, нафига я это ляпнула? Сейчас ведь и вправду снимет, с него станется. А мне придется сдерживать свои эмоции, так как фигура у Пашки отпад. Уверена, все женщины слюнки пускают, и я не исключение.

Нахожу необходимые медикаменты и возвращаюсь. Балабанов расстегнул пуговицы и теперь сидит с полуголым торсом. Главное, не смотреть туда, а всё остальное мелочи.

Обрабатываю палец перекисью, после чего заклеиваю пластырем.

— Готово! — пытаюсь убрать руку, делая небольшой шаг в сторону, но Пашка не дает мне отстраниться.

Наши пальцы переплетаются. Останавливаюсь, смотрю сначала на них, после чего поднимаю взгляд уже на лицо парня. Его глаза слишком печальные, и если бы не пузырек с перекисью в другой руке, обязательно бы дотронулась до его лица. Видимо, гормоны разбушевались, хоть мне сегодня еще нельзя заниматься сексом. Наверное, заранее готовятся к тому, что скоро можно. Надо что-то срочно с этим делать, и самое лучшее сейчас — это сбежать к себе в комнату, перевести дыхание и успокоиться.

Но Пашка притягивает меня к себе одним резким движением, коленями обхватывая за бедра, и жадно впивается губами в мои. Рукой крепко держит за голову, не давая возможности вырваться. А я сильнее сжимаю пальцами пузырек с перекисью, как будто это единственный спасательный круг на данный момент.

Мужская рука скользит по голой спине, задирая маечку, и от его движений мурашки бегут по всему телу. Стону, правда, только мысленно, потому что не хочу показывать своих настоящих эмоций. Слишком сумбурно все у нас происходит, я бы даже сказала — как-то быстро и очень уж неправильно. Но кривить душой не буду — мне это нравится.

Парень прижимает меня к себе еще сильнее, продолжая удерживать другой рукой за голову. Пальцы переплетается в моих распущенных волосах, периодически несильно сжимая их. Свободной рукой обвиваю его за шею, тоже не давая возможности капитулировать.

Языки уже вовсю переплетаются, увеличивая напор, и никто не хочет оторваться первым. Даже через ткань майки чувствую, что парень напряжен до сих пор. А пора бы уже и расслабиться, иначе точно сорвется на ком-нибудь во второй раз.

Отстраняюсь первой, правда, Паша так и не отпускает моей головы. Прижимается лбом к моему, удерживая меня рядом. Мы оба дышим тяжело, и никак не получается собрать все эмоции до кучи.

Вижу, что глаза парня устремлены вниз туда, где вздымается моя грудь. Вот ведь, балбес, о чем только думает. Хотя понятно, о чем — даже в таком состоянии у Балабанова на лбу все написано большими буквами. Я и сама не лучше — совсем недавно глаза отводила, чтобы не пялиться на мужской голый торс.

— Успокоился? — спрашиваю негромко, совсем, как он недавно в своем кабинете, когда я залетела туда как фурия. До сих пор, кстати, стыдно за свою несдержанность

— Нет, — отвечает спокойно, но в голосе не слышится даже ноток веселья.

Как-то не похоже это на Пашку. Может, он заболел? Обычно шутит и прикалывается в подобных ситуациях, а тут сама серьезность, даже непривычно как-то видеть его таким.

— Тогда глаза закрой, — шепчу, наблюдая, как его ресницы смыкаются. — И расслабься.

Парень немного приподнимает голову вверх, а я аккуратно провожу язычком по его губам — сначала по верхней, затем плавно опускаюсь ниже. Не выдерживает такой пытки, громко стонет, снова сминая меня в медвежьих объятиях, и впивается в мои губы. Правда, без прежнего напора. Уже не торопится, так как спешить нам действительно некуда.