Вторая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев

для Капуи. Как показали дальнейшие события, данное решение было очень своевременным.

Тем временем Ганнибал развил бурную дипломатическую деятельность, угрозами и уговорами склоняя италийские города на свою сторону. Кто-то поддавался на уговоры и заключал союз с Карфагеном, кто-то предпочитал сохранить верность Риму. Афиней, ссылаясь на Полибия, рассказывает о том, как жители Петелии отказались открыть ворота перед Ганнибалом и решили оказать вооруженное сопротивление пунийцам. Осада затянулась на одиннадцать месяцев. Жители города страдали от голода, ели древесную кору и молодые побеги, но сдались только тогда, когда получили на это разрешение от римлян. К этому моменту все возможности осажденного гарнизона были исчерпаны, а помощь Петелии так и не пришла (XII 36, р. 528а).

Наибольший интерес у Ганнибала вызывал Неаполь. Это был стратегически важный порт на берегу Тирренского моря, заняв который, полководец мог установить надежную связь с Карфагеном. А ключом к Неаполю был город Нола, расположенный в 30 км к востоку. Из Нолы Ганнибал мог не только атаковать Неаполь, но и держать под постоянным контролем Капую. Однако склонить жителей Неаполя к измене Риму полководцу не удалось, а осада города не имела смысла, поскольку Ганнибал не располагал флотом. Поэтому главной целью кампании полководец выбрал Нолу. Карфагенская армия появилась в окрестностях города, но Ганнибал решил дело до штурма не доводить, а убедить ноланцев открыть перед ним ворота. В самом городе было неспокойно, поскольку правящая верхушка Нолы стояла за союз с Римом, в то время как простые граждане высказывались в поддержку Ганнибала.

В это тревожное время власти Нолы быстро сориентировались в ситуации и отправили гонцов к Марцеллу с просьбой о помощи. Сами же обратились к народу и заявили, что как только возникнет необходимость, то союз с Карфагеном будет заключен. Слухи об этом дошли до Ганнибала, и он приостановил движение армии по направлению к городу. И как оказалось, зря, поскольку Марцелл быстро сориентировался в ситуации, верно оценив стратегическое значение Нолы. Претор велел передать городским властям, чтобы они продолжали вводить в заблуждение как собственных сограждан, так и пунийцев, а сам обещал вскоре прибыть на помощь. Отпустив гонца, Марк Клавдий поднял войска по тревоге и выступил в поход.

Тит Ливий подробно описал путь, каким Марцелл прибыл в Нолу: «Из Казилина он отправился в Кайятию, перешел там через Вултурн и через земли Сатикула и Требии, обогнув Свессулу, подошел через горы к Ноле» (XXIII. 13). Столь странный маршрут движения свидетельствует о том, что командующий боялся встречи с карфагенской армией на открытой местности. Марцелл был вынужден вести войско по горам, что сильно замедляло движение, но зато в какой-то мере гарантировало безопасность. Расчёт себя полностью оправдал, и римские легионы беспрепятственно вступили в город Нолу.

3. Бои за Нолу

Узнав о том, что в Нолу вступили римские войска, Ганнибал отступил от города и опять увел армию к Неаполю, решив повторить попытку по его захвату. Но вновь не задалось, поскольку в Неаполе засел с отрядом префект Марк Юний Силан, а горожане были полны решимости сохранить верность Риму. Покружив вокруг города, Ганнибал повел армию к Нуцерии, приморскому городу недалеко от Капуи и Неаполя. Рассмотрим этот момент подробнее.

О том, что Нуцерия не откроет перед ним ворота, Ганнибал знал изначально и поэтому сделал ставку на силовое решение проблемы. Но горожане решительно заперлись в крепости и отразили все приступы карфагенской армии. Тогда Ганнибал перешел к осаде, периодически посылая свои войска на штурм. При этом он регулярно заводил переговоры то с властями Нуцерии, то с представителями низших городских слоев, но в том и другом случае всё закончилось безуспешно. Отчаявшись, Ганнибал взял город в тесную блокаду и стал ждать, когда голод принудит защитников к капитуляции. В итоге так и произошло. Заняв Нуцерию, карфагенский полководец обратился к местным жителям с призывом поступить к нему на службу, но не нашел понимания среди италийцев. Поэтому он приказал всем горожанам покинуть город, не имея при себе ничего, кроме одежды. Возможно, Ганнибалу очень хотелось всех их перебить, но карфагенянин сумел себя сдержать. Проводя жестокую политику в отношении римлян, к италикам он относился снисходительно, всячески подчеркивая, что воюет не с ними, а с квиритами. Иногда такой подход к делу приносил плоды, иногда нет. Жители покинули Нуцерию и разошлись кто в Неаполь, кто в Нолу, кто в Кумы. Сам город был разграблен пунийцами и сожжен.

Возникает закономерный вопрос – зачем Ганнибал вообще затеял осаду Нуцерии? Нуцерия – это не Неаполь и даже не Нола, там не было римских войск, и большой угрозы этот город для карфагенской армии не представлял. Если бы Ганнибал оставил в Нуцерии гарнизон и постарался сохранить город за собой, тогда можно было бы понять смысл длительной и кровопролитной осады. Но полководец просто взял добычу и спалил дотла Нуцерию. Стратегической ситуации это не изменило, зато тысячи италиков были озлоблены, а карфагенская армия понесла ненужные потери. Поэтому невольно напрашивается мысль о том, что после битвы при Каннах Ганнибал просто не знал, что делать.

Действительно, уничтожив вражескую армию, а затем отказавшись от похода на Рим, карфагенский полководец выпустил из рук стратегическую инициативу. Его попытка начать с квиритами мирные переговоры закончилась крахом, командующий так и не дождался от сената послов с мирными предложениями. Поэтому война продолжалась. Но если до битвы при Каннах стратегия Ганнибала была четкая и понятная, то после решающей победы она становится невнятной и сумбурной. Как будто у полководца отсутствует дальнейший план кампании. Скорее всего, так оно и было, поскольку ни чем иным бесцельные метания карфагенской армии между Неаполем, Нолой и Нуцерией объяснить трудно. Предположение о том, что такими маневрами Ганнибал старался склонить на свою сторону италиков, не выдерживает критики, и судьба Нуцерии тому яркое подтверждение. Грубо говоря, Ганнибал занимался тем, что медленно растрачивал тот капитал, который заработал при Каннах. Будучи гениальным тактиком, полководец не блистал как стратег. Исходя из этого, можно допустить, что план вторжения в Италию через Альпы придумал не Ганнибал, а его отец, Гамилькар Барка, и сын просто воспользовался наработками родителя. Но это не более чем предположение.

Главной бедой Ганнибала было то, что он не умел импровизировать по ходу военной кампании. Пока есть план, полководец твердо и неукоснительно воплощает его в жизнь, но когда плана нет, то и действия командующего становятся труднообъяснимыми. Даже италийские союзники не понимали смысла стратегии Ганнибала после Канн, и недаром впоследствии самниты бросят полководцу вполне справедливый упрек: «сил у тебя – на один удар, и вот ты, словно потеряв жало, оцепенел» (Liv. XXIII,