Флот вторжения - Гарри Тертлдав

Эти слова прозвучали для Лю Хань бессмыслицей. Она обернулась к Юи Миню:

— Что пытается сказать этот маленький дьявол? Попробуй выяснить, ты же говоришь на их языке.

Юи Минь стал издавать шипящие и булькающие звуки. Заставить лекаря делать то, что она хотела, теперь было легко — ей требовалось лишь твердым тоном приказать. В этом странном мире его мужское высокомерие исчезло: здесь Юи Минь не был хозяином.

— Дьявол говорит, что сейчас мм увидим, как мы с тобой занимались любовью, — сообщил Юи Минь, потратив несколько минут на вопросы и ответы.

Кто-то из чешуйчатых дьяволов ткнул когтистым пальцем в ямку около вершины постамента. Над ним повисла картинка — изображение двоих людей, занимающихся в другом помещении любовью на блестящей подстилке.

Лю Хань глядела во все глаза. Два или три раза она потратила деньги, чтобы посмотреть движущиеся картинки, но эта не была похожа на обычное кино. Изображение превосходно воспроизводило все краски, все оттенки тел. К тому же оно было не плоским, а объемным. Лю обнаружила, что, если отойти на шаг, изображение поворачивается. Она обошла вокруг всего постамента и оглядела себя с Юи Минем со всех сторон.

Дьяволы следили не за картинкой, а за Лю Хань. Их рты снова широко раскрылись. Лю тут же сообразила, что они смеются над ней. И не удивительно — там ее уменьшенное изображение лежало, делая на виду то, что она всегда считала необходимым скрывать от чужих глаз. За это Лю Хань возненавидела маленьких дьяволов, обманом заставивших ее заниматься подобным делом у всех на глазах.

— Вы, люди, вы любить в любое время, никакой сезон? — спросил дьявол, говорящий по-китайски. — Это верно для все люди?

— Да, именно так, — резко ответила Лю Хань. Юи Минь не произнес ни слова. Он наблюдал, как на картине двигаются вверх-вниз его мясистые ягодицы, даже вывернул голову, чтобы как можно лучше видеть все это — ему очень нравилось наблюдать за своим изображением.

— Любой мужчина любить любой женщина в любой время? — продолжал допрос дьявол.

— Да, да, да! — Лю Хань хотелось заорать на это паршивое маленькое чудовище. Неужели у дьяволов нет даже понятий о порядочности, скромности и такте? С другой стороны, кто знает, что порядочно для дьявола?

Дьяволы оживленно переговаривались между собой. То один, то другой показывал на изображение людей, и это заставляло Лю Хань нервничать. Голоса дьяволов зазвучали громче. Юи Минь сказал:

— Они спорят. Некоторые из них не верят.

— А им-то какая разница? — удивилась Лю Хань. Лекарь покачал головой: у него тоже не было никаких мыслей на сей счет. Но вскоре дьявол, говорящий по-китайски, ответил на этот вопрос:

— Наверное, это самое любить делает Больших Уродов так отличаться от Раса. Наверное, любой мужчина любить любой женщина в любой время делает вас такой… — Он перебросился парой фраз с Юи Минем, прежде чем нашел подходящее слово: — Такой непостоянный. Да, непостоянный.

Сказанное было понятно Лю Хань, но она совершенно не понимала скрывающегося за этим смысла и не могла попросить объяснений у самих дьяволов, поскольку те вновь начали спорить. Потом тот, кто говорил по-китайски, сказал:

— Мы проверять, говорить ли ваш правда. Мы делать испытание. Делать… — Он опять обратился к Юи Миню за нужным термином и продолжил для одной Лю Хань: — Делать опыт. Приводить сюда для мужчина много женщины, для женщина много мужчины. Смотреть, получаться любить любое время, как вы говорить.

Когда Юи Минь услышал эти слова и, невзирая на скверную грамматику и искаженное произношение, понял их смысл, то довольно улыбнулся.

Лю Хань с неописуемым ужасом глядела на маленького дьявола, который, похоже, был очень доволен собственной находчивостью. Несколько минут назад ее занимал вопрос: может ли быть что-нибудь хуже, чем оказаться в этом странном, противном месте?

Теперь она знала ответ.

* * *

Бобби Фьоре поднял камень и швырнул его в обрывок газеты, валяющийся в сорока или пятидесяти футах от него. Он промахнулся не более чем на два-три дюйма. Бобби кисло усмехнулся. Швыряние камней было практически единственным занятием в лагере с тех пор, как ящеры схватили его. Но Бобби никогда не отваживался бросать камни у лагерной ограды. Последний раз, когда кто-то швырнул камнем в одного из ящеров, те немедленно застрелили пятерых человек. С тех пор это прекратилось.

С северо-запада показался один из винтокрылых самолетов ящеров. Он приземлился вблизи лагеря, прямо за забором, отрезавшим полуостров, на котором стоял городок Каир, штат-Иллинойс. Фьоре подобрал еще один камень, швырнул его и отметил свои бросок еще более кислой усмешкой. Он даже не предполагал, что когда-нибудь снова вернется — точнее, его вернут в Каир. Здесь он играл в лиге «Китти», класс Д. В каком же году это было: в тридцать первом или в тридцать втором? Этого он уже не помнил. Бобби лишь помнил, что это был забавный городишко. Таким он и остался.

Каир стоял у слияния Миссисипи и Огайо, окруженный дамбой, которая защищает город от разливов рек. Над восточным краем дамбы взору Бобби открывались заросли магнолий. Они придавали городу южный облик и совсем не вязались с природой Иллинойса. С югом были связаны и воспоминания о давно прошедших хороших временах для этого города. Когда-то думали, что Каир будет пароходной столицей Миссисипи. Этого не произошло. Теперь городишко стал одним из концлагерей ящеров.

Хорошим лагерем, надо полагать, поскольку с трех сторон его окружала вода. Ящеры просто повредили мост на Миссисипской автомагистрали и наставили своих заграждений поперек косы Каир-Пойнт. Военных судов на реке у них не было, зато на дамбе и на дальних берегах хватало солдат с пулеметами и ракетами. Говорили, что нескольким лодкам удалось вырваться отсюда под покровом ночи, но потопленных было гораздо больше.

Слоняясь без дела, Фьоре добрел до ограды ящеров. Это не было заграждением из колючей проволоки; ограда больше напоминала длинные полосы узкой обоюдоострой ленты, похожей на бритвенные лезвия. Лента выполняла ту же функцию, что и колючая проволока, и делала это столь же успешно.

С другой стороны забора, с его свободной стороны, ящеры установили сторожевые башни. Они выглядели точно так же, как, наверное, сторожевые башни в нацистском концлагере. Солдат, что стоял на ближайшей к Фьоре башенке, направил на него дуло пулемета.

— Идти, идти, идти! — закричал он.

Должно быть, это было единственным английским словом, которое тот знал. Но пока в его когтистых руках находился пулемет, ему и впрямь хватало одного этого слова.

Бобби пошел, пошел, пошел. Не подчиниться лагерному охраннику можно только один раз. Когда Фьоре медленно шагал к городу по шоссе-51, плечи его были низко опущены. Еще совсем недавно Соединенные Штаты готовились как следует дать по заднице Японии и Германии. Все об этом знали. Всем это нравилось. А теперь — на тебе, концлагерь, прямо в центре США.