Меченый Маршал - Александр Трубников

— Надеюсь, вы не в обиде на то, как мы с ними вынуждены были обойтись? — спросил Синклер.

— Да какие уж тут обиды, — пробурчал в ответ Наместник, — тем более, что они сами виноваты.

«Интересно — подумал Шамарин — а ведь рано или поздно и я, выполняя его распоряжение, окажусь по такой же самой логике „сам виноват“, и на убой меня отправят точно также, не моргнув глазом».

— Могила Бонифация да Монферрат, мы правильно все поняли? — задал вопрос Синклер — имя Бонифация де Монферрат связано с его могилой?

Наместник коротко кивнул головой, и в нескольких словах ознакомил Синклера с тем, что они обнаружили в лаврском скриптории. В свою очередь, Синклер обрисовал в общих чертах содержание тех документов, которые они обнаружили в лурдском архиве. После этого он достал из кармана пиджака бархатный мешочек, в котором обычно хранят драгоценности, и небрежно вывалил на стол золотые украшения, среди которых была и фибула со знакомым знаком.

— Вот, — сказал он, — это то, что нашли ваши люди в Васти.

— Ну не такие уж они и наши — снова проворчал Наместник в ответ.

Шамарин отлично понимал, что его шефа уязвляло то, как легко Синклер и его люди справились с группой Охрименко, поэтому он всеми силами старался показать, что люди это случайные и посланы в Салоники были «просто так».

— Как бы то ни было, — продолжал Синклер, — но поиски зашли в тупик. Или этой могилы не существует, и все что написал отшельник, является отлично сработанной мистификацией, или ваш господин Соларев сумел раскопать нечто такое, что позволяет ему найти эту могилу втайне от нас. Боюсь, что ваши оперативники из Милана затеяли какую-то свою игру. Иначе, зачем же им скрываться и не выходить с вами на связь? А это в свою очередь подтверждает, что они укрыли какие-то существенные детали. Я предлагаю дождаться, кода обнаружатся следы этих ваших коммандос, взять их, выяснить то, что им стало известно, а затем, располагая нужной информацией, совместно принимать решения.

— Да куда им деваться, — произнес в ответ Наместник, — найдут они что-то или нет, а в Киев все равно вернуться. Там мы их и возьмем. Только уговор, господин Рене. Плащаницу, где бы ее ни откопали на самом деле, «обнаружат» в подземельях Лавры.

— После конференции к вам в Киев прибудет господин Шарль-Анри Дефо, — не отвечая на реплику Наместника ни да, ни нет, произнес Синклер, указывая при этом на военного, — это человек, которому я целиком и полностью доверяю. Он легализует на территории Украины наше представительство, и оставит в нем офицера для связи.

Слово «officer» корректный переводчик озвучил по его второму значению, «чиновник», но неплохо владеющий английским еще со времен службы в комитете Шамарин прекрасно понял, что речь идет отнюдь не о гражданском лице.

На этом переговоры завершились. Синклер, скорее для проформы, предложил отужинать вместе с ним в одном из ресторанов, но Наместник не хотел попадаться никому на глаза, и его отказ был принят с пониманием. «Добром все это определенно не кончится» — подумал про себя Шамарин, загружаясь в лимузин, но Наместнику ничего на этот счет не сказал.

— Ну, Владимирович — пробормотал Наместник, прогуливаясь по двору сразу же после возвращения на виллу (он не без оснований боялся прослушки в доме и автомобиле) — если этот бесплатный цирк, который мы сегодня наблюдали в отеле, и есть самый серьезный мировой заговор, то тогда точно прорвемся. Они еще не знают, с кем связались.

Шамарин имел на этот счет похожее, но все же не столь категоричное мнение, поэтому предпочел в ответ лишь солидно кивнуть головой, в знак принципиального согласия, а про себя вспомнил эпизод из старого советского фильма. Гражданская война. Жители деревни чтобы не пропустить бронепоезд белых, всем скопом ложатся на рельсы. «Ну что, прорвемся?» — спрашивает колчаковский полковник машиниста. «Нет — отвечает тот — больно склизко будет»…

Он подумал, о том, сколько народу глазом не моргнув, бросят под поезд своих амбиций два неброских человека, которые час назад так мило беседовали, сидя за столом.

Турция, Эдирне

Дима завершил перевод последнего найденного в подземелье текста, и закрыл крышку ноутбука. Даже имея в распоряжении новейшие достижения вычислительной техники, и отличные программы для распознавания древних текстов и их перевода, он потратил на разбор рукописей, которые они нашли в саркофаге короля Бонифация почти две недели.

О жизни своего предка, начиная с детских лет и до приезда в Константинополь, он узнал по хроникам, которые написала его жена, а историю о том, как он стал морейским рыцарем, по его собственным воспоминаниям. Мемуары и дополняющие их обрывочные записки о разных событиях ушедшей эпохи, характеризовали того, средневекового Дмитрия, как человека неглупого, наблюдательного, и обладающего крайне своеобразным чувством юмора.

Странные хроники с легендой о тайне рода Лонгиниев, Дима склонен был счесть скорее мистификацией времен одиннадцатого века, когда архиепископы Милана предприняли попытку отобрать у Рима пальму первенства католической церкви и создать собственное апостолическое государство.

К сожалению, никаких упоминаний про Плащаницу ни в одной из трех рукописей не нашлось, и единственной зацепкой так и осталась та самая приписка о константинопольском командорстве.

— Твоему предку нужно было родиться в конце двадцатого века и разрабатывать сценарии для компьютерных квестов, — прокомментировал Димины выводы Франческо, — если он хотел, чтобы мы помотались по свету, как персонажи «Сломанного Меча», то похоже ему это удалось.

— А что в Стамбуле, шансы у нас есть? — спросил Сергей-Вован.

— Ну, Дмитрий прямо говорит о «неких предметах, которые вожделенны для многих», — ответил Дима — остается выяснить, насколько реально найти в Стамбуле место, где находилось командорство. Тут я немного поработал, и обнаружил два упоминания о присутствии тамплиеров в византийской столице.

Британский юрист, Чарльз Эдисон, который жил в девятнадцатом веке, ссылаясь на «Constantinopoli Cristiana», капитальный труд об истории города, составленный в семнадцатом столетии парижским энциклопедистом Шарлем Дюканжем, упоминает, что основная резиденция ордена Храма находилась рядом с часовней святых великомучеников Марина и Пантелеймона в квартале, который назывался Омония. Вот что пишет сам Дюканж:

Второе упоминание обнаружилось в переписке папы Иннокентия III, который постоянно выступал третейским судьей в тяжбах нобилей Латинской империи с военно-монашескими орденами. В марте 1208 года, папа писал казначею храма св. Софии Константинопольской, о судебном иске, который некий чиновник, возбудил против рыцарей, братьев ордена Храма в Константинополе из-за церкви святой Иомении, которую они заняли незаконно.