Хлопок одной ладонью - Николай Кукушкин

Покорив сушу, растения провели палеозойскую эру, жадно пожирая плоды своих завоеваний. Купаясь в солнечном свете, они выели почти весь углекислый газ из атмосферы, осадив его на землю в форме собственных тел, а заодно накачав воздух кислородом в количествах, которые не снились жителям океана. Такого кислородно-углеродного богатства на планете больше не будет никогда.

Становится ясно, зачем полезли из воды мы, животные. Растения пришли на сушу за светом и атмосферой. Животные пришли на сушу за растениями.

Война, которой не было

Наше время. По дну пруда крадется хищник, осторожно ступая по песку шестью ногами. Его симметричное, обтекаемое, удлиненное с тонким брюхом тело покрыто ворсистым панцирем, рассеченным на правильные сегменты. Блестящий шлем, окружающий голову хищника двумя перламутровыми полусферами, – это его глаза, точнее, тысячи глаз, микроскопических шестигранных трубок, направленных почти во все стороны одновременно. Движения хищника легки, даже невесомы. Он выглядит отлитым из пластмассы или титанового сплава, измазанным для маскировки в придонной грязи. Вдруг каждое из множества сочленений его тела, как суставы куклы-марионетки, дергается с места. Нижняя губа, покрывающая его голову маской, внезапно выдвигается цепким крюком, обнажая челюсти, которые смыкаются в железную хватку вокруг хребта жертвы.

Эта жертва – юная саламандра, беспомощно извивающаяся в последней попытке спастись. Если ей удастся вырваться, то когда-нибудь она, быть может, вырастет и своими глазами увидит сушу. Но вырваться саламандре не удается. Вместо нее сушу увидит шестиногий хищник. Пройдет неделя, а может, месяц, и он найдет тростинку или камыш, по которому вскарабкается наверх, к свету. Вынырнув из пруда в беспощадную пустоту атмосферы, он застынет, будто присохший к своему камышу.

В эту минуту кажется, что на этом его путь и заканчивается, бессмысленно и трагически, как полет Икара. Но спина присохшего к камышу хищника вдруг растрескивается, будто перезрелый стручок. Из старого панциря медленно, в течение часа выползает новое животное. Сначала показывается его голова, спина, ноги, затем оно замирает, будто отдыхая, и наконец в последнем усилии сжимается всем телом, выдергивая себя из своей подводной шкуры и расправляя четыре больших прозрачных крыла. Ими вчерашнее придонное чудовище взмахивает и летит прочь, лавируя в воздухе, как рыба среди волн. Передние крылья то бьются в противофазе с задними, пока хищник грациозно парит над прудом, то загребают синхронно, когда он пулей бросается на беспечных жертв, летучих или ползучих. Мастерство его полета, сухое, будто лакированное тело, отточенные, молниеносные движения, всевидящие глаза – такое совершенство наземной жизни и не снилось убогой саламандре.

И тут страшному хищнику приходит неожиданный конец. Своей мозаикой из тысячи глаз он видит все вокруг, но плохо различает неподвижные предметы – так что, пролетая вдоль берега пруда, не замечает, как нечто огромное и белое вдруг разворачивается, на мгновение напрягает мышцы и щелкает острыми щипцами. Хруст – и вот так просто, без боя и предупреждения, обрывается жизнь одного из самых устрашающих и безупречных созданий живой природы. Над прудом, поджав тонкую костяную ногу, с томным спокойствием возвышается цапля, позавтракавшая стрекозой.

В этой вполне реалистичной истории22 – метафора всех взаимоотношений между членистоногими и позвоночными. Давным-давно, в палеозойскую эру, именно членистоногие, предки современных насекомых, пауков и многоножек, стали животными – первооткрывателями суши. Эти почти идеальные существа решительным маршем завоевателей прошли по всей зеленой планете, оккупировав своими бронированными телами все ниши травоядных и хищников. Только появление позвоночных с их невиданно массивными челюстями, лапами и клювами пошатнуло эту гегемонию членистоногих на земле.

Но вот можно ли позвоночных считать триумфаторами великой наземной войны – вопрос спорный. Я придерживаюсь мнения, что этой войне не суждено было состояться.

Каменноугольная Византия

Экзамен по зоологии беспозвоночных (в просторечии – «зэбэпэ») на первом курсе биофака считается центральным и тяжелейшим, и его успешная сдача – предмет моей особой гордости. Успев уже поднатореть в устных экзаменах, мы с товарищами планировали все, как шпионскую операцию. Попасть следовало к конкретному преподавателю, чья любимая тема была известна по отчетам предыдущих групп. Это само по себе требует некоторой сноровки. Неважно, что за вопрос был в билете, в моем случае следовало плавно подвести разговор к гигантским стрекозам каменноугольного периода. Это было делом техники – мне попались немертины, черви, которые запросто вырастают до метровой длины. Как тут между прочим не посетовать на отсутствие по-настоящему крупных насекомых? В глазах моего экзаменатора зажегся хитрый огонек, и он ударил ровно туда, куда мне было надо: как же быть с гигантскими стрекозами карбона? Мысленно уже раскрывая зачетку, я изобразил смятение, потер лоб, посмотрел в потолок и робко предположил, что хотя я, к сожалению, точно не знаю, но, возможно, это как-то связано с пассивным дыханием, с трахеями и с огромным количеством кислорода в палеозойской атмосфере. Зачетка на стол, взмах пера, все остались довольны.

Я хорошо понимаю, почему эта тема так интересует зоологов. Честно говоря, гигантские стрекозы карбона (например, Meganeura) волнуют и мое воображение, даже сильнее динозавров. Представьте себе всю жутковатую грацию стрекозы, только с размахом крыльев 70 см – как у небольшой чайки. Представьте себе мир, в котором это существо – царь зверей, верховный хищник. Это совсем другая планета. Теплая, влажная суша покрыта странными густыми лесами из гигантских хвощей и папоротников (цветковых не будет еще сотни миллионов лет), а царством животных правят насекомые и черви23. Если бы у меня была туристическая машина времени, то свою первую остановку я сделал бы в этом мире.

К каменноугольному периоду (он же карбон), на пике расцвета гигантских насекомых и природного богатства палеозойской суши, из океана на землю уже вышли новые претенденты на престол – позвоночные. Вскоре эти животные достигнут по-настоящему исполинских размеров, доберутся до каждого уголка планеты и взойдут там на вершины почти всех пищевых пирамид. Но ста миллионами лет раньше, в силурийский период, сушей безраздельно правили членистоногие. Казалось бы, у этих великолепно приспособленных существ был прекрасный шанс защитить свою Византию от нашествия позвоночных иноверцев.