Лавка ведьмы «Сладкая жизнь» - Надежда Соколова

Прервал наше занятие Пушок, появившийся в комнате и бесцеремонно улегшийся на мои колени. Весь его вид как будто говорил: «Хозяйка, хорош дурью маяться. Обрати наконец-то внимание на меня, маленького бедненького котика».

– Такое же наглое создание, как и фейри, – скорбно поджала губы Оранья.

Угу, только это создание я уж точно не выбирала.

Впрочем, удача и здесь сопутствовала мне. Сотрудник Рональда, пострадавший от действий фейри, выяснил, что они просто обожают цветки лаванды.

– Лавандовые поля, в нескольких часах езды от столицы, – сообщил мне Рональд.

– Вы переселили туда всех фейри? – уточнила я.

– Да. Порталами. Всех, кого смогли поймать. Остальных отправим по мере поимки.

Я сдержала смешок. Оригинальное решение проблемы. Но, конечно, уж лучше так, чем оставить мелких бандитов в столице.

Через неделю после победы над фейри нам с Рональдом пришлось присутствовать на свадьбе Барсика и Евы. Я не видела смысла отправляться на семейное мероприятие с мужем, но он категорично заявил:

– Так ты меньше попадешь в очередную неприятность.

Я только фыркнула в ответ. Похоже, в глазах Рональда я была инфантильной девушкой, не способной решить ни одну серьезную проблему. По крайней мере, именно так он себя вел со мной.

В местном, насквозь патриархальном обществе главными всегда считались родственники жениха. Именно от них зависели и место проведения свадьбы, и количество приглашенных, и праздничный стол. У Барсика родственников не имелось, поэтому роль посаженной матери следовало играть мне. Решение всех организационных вопросов я отдала на откуп Еве. И она блестяще с этим справилась, постоянно прикрываясь моим именем и положением в обществе.

Мы с Рональдом появились в моем бывшем доме рано утром. Ева, уже обряженная в широкое темно-синее платье, не особо хорошо скрывавшее ее выросший живот, склонила голову перед Рональдом, мягко улыбнулась мне:

– Барсик наряжается. Жреца ждем через полчаса.

Бедные и незнатные семьи, не имевшие возможности соорудить дома собственный алтарь, ради торжественных случаев обычно вызывали жреца. Он выступал от имени богов, творил ритуалы и почитался как посредник «между небом и землей».

Нынешний жрец, высокий плотный мужчина, одетый в ризу серого цвета, внимательно осмотрел всех присутствовавших в выделенной под свадебный обряд гостиной, почтительно поклонился родственнику императора, с которым, как я потом узнала, сталкивался на официальных мероприятиях, и неспешно начал ритуал.

Что он говорил, я не знала, – слова произносились на древнем языке, на котором, как считалось, говорили в свое время боги. Мелодичная речь лилась ручейком. Произнеся последнее слово, жрец хлопнул в ладоши, и комнату озарил бледно-желтый свет.

– Богиня любви дает свое благословение, – перевел жрец.

Ева удовлетворенно улыбнулась. Барсик выпятил вперед грудь, одетую в черный костюм.

Брак можно было считать успешным, а церемонию – законченной.

Но я не была бы самой собой, если бы не отличилась и здесь.

Жреца выпроводили, дверь за ним закрыли. Теперь можно было и перемещаться в кухню, к празднично накрытому столу. Кроме мужа с женой, Сандры и нас с Рональдом, за столом сидели родители Евы, то ли оборотни, то ли люди, на первый взгляд не поймешь. Больше никаких гостей не было – Ева не захотела. Как посаженная мать, я находилась рядом с женихом. И мне же следовало произнести первый тост с поздравлениями.

Я и произнесла. Встала, на секунду задумалась, а потом заявила:

– Поздравляю, отныне вы – сформировавшаяся ячейка общества. В качестве подарка вручаю вам две волшебные палочки – каждому по одной, для исполнения ваших желаний. Постарайтесь только не прибить друг друга.

Последнее я произнесла в шутку. Да и весь тост задумывался, как шутка. У меня были приготовлены две небольших палки, отломленных от ближайшего дерева. Именно их я и хотела подарить как символ новобрачным.

Хотела, да. Боги решили иначе.

Едва я произнесла последнее слово, как в воздухе над столом внезапно появились и зависли самые настоящие волшебные палочки, такие, как их любят изображать в земных фильмах.

Ева с Барсиком посмотрели на пораженную меня округлившимися глазами, протянули несмело руки, и палочки очутились у своих новых хозяев.

По раздраженному взгляду Рональда я поняла, что дома меня ожидает разбор полетов…

Муж-зануда – худшее наказание, для меня уж точно. Рональд вспомнил о моей беременности и особо не ворчал, но лекцию о необходимости иногда включать мозг все же прочитал.

– Лучше скажи, что ты меня любишь, и поцелуй, – воспользовалась я своим правом на каприз.

– Женщины, – выдал раздраженный Рональд, но в губы все же поцеловал. Моя голова закружилась от прикосновения его губ к моим, и я привычно растаяла в поцелуе.

Что ж, и то хлеб. Мне, конечно, хотелось больше нежности и выражения эмоций с его стороны, но, увы, нельзя получить все и сразу. С тех пор как мы познакомились, Рональд изменился: стал мягче, внимательней, спокойней, по крайней мере, дома. О любви все еще не говорил, но во взгляде я иногда ловила заботу и беспокойство.

Я не торопилась. Мы были женаты чуть больше месяца, до меня Рональд знал многих женщин. И сразу стать единственной в его сердце я не могла. Но, как говорится, ночная кукушка дневную перекукует. А потому я терпеливо ждала. И не стеснялась говорить о своих чувствах и желаниях.

– Оранья говорит, что с теорией мы скоро покончим, – сообщила я, когда Рональд разорвал поцелуй. – Она уверяет, что теперь мне нужна практика, самостоятельная.

Скептический взгляд Рональд показал мне все, что он думал по этому поводу.

– Никаких новых рас. Ни единорогов, ни русалок, ни кого-нибудь еще.

Угу. И никакого творчества и самовыражения. Тиран и деспот.

– Мне скучно постоянно сидеть одной в четырех стенах.

Мученический вздох. Как будто я прошу чего-то невероятного.

– Ты беременна.

– И что? Рональд, я не привыкла бездельничать. Ты постоянно на работе. Я дома одна. Чем мне заниматься?

– И чего ты хочешь? – теперь уже не только вздох, но и взгляд мученика. Злая беременная жена издевается над несчастным супругом, никак не желает сидеть в четырех стенах сутки напролет.

– Работать в лаке, хотя бы до восьмого месяца.

Молчание, долгое, секунд на десять. Потом, нехотя:

– До седьмого. Потом будешь сидеть дома, под присмотром моей мамы.

Это солнечная ведьма и под присмотром? Я, конечно, согласилась, а что делать. Впереди куча времени.

Сандра с Евой моему возвращению обрадовались. Лишние рабочие руки, да еще и бесплатные.