Секция плавания для пьющих в одиночестве - Саша Карин

нужна была жизнь, маленькое слабое тепло, сила. Ничего из этого Мара не мог ей дать. И он продолжал стоять в метре от нее, пока его сердце разрывалось на части.

Над ними высились эти грозные и молчаливые старые сосны, застывшие и ко всему безразличные; они словно подслушивали мысли двух одиноких людей, осмелившихся забраться так далеко в их владения, чтобы спустя десятки лет поведать эту жалкую историю другим случайным странникам, как сказку о давно остывшем метеорите в сыром овраге.

– Мара, – чуть слышно прошептала Лиза, – ты хочешь мне помочь?

– Очень хочу.

– Тогда можешь пообещать мне кое-что?

– Конечно.

– Нет, не отвечай так быстро. – Она покачала головой, и он увидел, что шарф сполз еще ниже с ее плеча. – Ты должен сначала услышать, о чем я тебя попрошу, потому что, возможно, это будет самое серьезное обещание в твоей жизни. А потом ты должен подумать как следует и сказать, да или нет.

Он кивнул не раздумывая, пусть даже Лиза не могла этого увидеть – она все еще стояла к нему спиной.

– Хорошо, я слушаю.

– Пообещай мне, что не покончишь с собой. Пообещай, что не пойдешь в воду, что бы ни случилось. Ради своего кота… и ради меня.

Мара задумался. Лиза стояла перед ним, и он видел ее чуть расставленные в стороны локти – наверно, сейчас она нервно ломала пальцы, касаясь груди. Он знал, что может сказать ей все что угодно, только для того чтобы ее успокоить. Он никогда не придавал особого значения обещаниям: часто нарушал свое слово и прежде не относился к этому всерьез. Но теперь, стоя под трибуналом окруживших его сосен, Мара знал, что не сможет просто солгать. Он не мог обмануть Лизу, поэтому думал так долго.

– Я не могу этого обещать, Лиза, – тихо сказал он после минутного молчания.

– Понятно.

– Но я могу попытаться бороться с самим собой, пока ты борешься с болезнью.

Она долго молчала. Мара дал ей время. Он засунул руки в карманы и поднял голову к небу.

– Ты будешь бороться, что бы ни случилось? – уточнила Лиза.

– Я постараюсь.

– Будешь пытаться найти другой выход, даже если тебе будет очень плохо, очень-очень?

– Да.

Лиза медленно обернулась и взглянула на него покрасневшими глазами и с грустной улыбкой.

– Даже если тебя потащит в пещеру бешеный медведь?

– Буду отбиваться изо всех сил.

– Даже если планету захватят осьминоги и сделают тебя своим рабом?

– Да, – вздохнул он. – До последнего буду сопротивляться. Хотя бы попытаюсь – ради тебя и ради моего кота.

Мара думал, что не врет ей – сейчас он действительно был как никогда полон жизни. Он не мог знать, хватит ли у него сил в тот самый решающий момент, когда он вернется домой и снова останется в одиночестве; но теперь – так он сказал самому себе – у него не оставалось выбора: он должен собрать все разбитое и сломанное по кусочкам, попытаться начать с самого начала. Хотя бы попытаться. Если для нее это важно.

Мара медленно поднял глаза: теперь Лиза улыбалась ему по-настоящему.

– Ладно, Мара, я тебе верю. Только не вздумай меня обмануть. Будем считать, ты дал мне половину обещания.

– Но у меня тоже есть условие, – поспешил добавить Мара.

– Что еще за условие? – Лиза нахмурилась. – Надеюсь, ты не попросишь меня делать что-нибудь неприличное?

– Я хочу, чтобы ты тоже пообещала мне кое-что.

– Вот как?

– Я хочу, чтобы ты не забывала обо мне. Хочу, чтобы ты меня помнила.

Лиза помолчала.

– Это несложно. Я и так тебя никогда не забуду, – сказала она наконец, пожав плечами. – Но, знаешь ли, у тебя эгоистичные желания.

– Это еще не всё, – сказал Мара.

Он приблизился к ней, поймал низко висевший конец ее шарфа и накинул Лизе на плечо. Теперь она не сопротивлялась, только рассеянно следила за его движениями.

– Я хочу, чтобы ты помнила обо мне и пообещала, что будешь сражаться с болезнью, пока я буду учиться жить заново.

Подумав несколько секунд, она сказала:

– Хорошо, Мара. Давай попробуем. Давай попробуем вместе победить одиночество, страх перед существованием и слепоту. – Вдруг Лиза засмеялась: – До чего серьезно это звучит! Мы как будто собираемся объявить войну целому миру.

– Скорее, самим себе, – сказал Мара и улыбнулся в ответ.

– И что теперь? Скрепим клятвы кровью?

– Думаю, без этого можно обойтись.

– Ладно, тогда обойдемся рукопожатием.

Лиза протянула ему свою маленькую покрасневшую от холода руку. Мара сжал ее в своей ладони.

– Начинаем жизнь с чистого листа – так ведь говорят? – сказала Лиза и сделала глубокий вдох, как будто это и правда был первый вдох в ее жизни.

– Постараемся, Лиза. Разве мы можем обещать друг другу большее?

Она внимательно посмотрела ему в глаза и кивнула.

– Так и есть. Не можем. Но постараемся изо всех оставшихся сил.

Когда они спустились к реке, солнце поднялось довольно высоко, окрашивая воду красноватыми лучами и подрумянивая купол деревенской церкви и шпиль колокольни на другом берегу. Спуститься к воде оказалось невозможно – с этой стороны побережье было скрыто упругой стеной из зарослей трав, шиповника и ежевики. Под резким уклоном вниз убегала нерасчищенная рыбачья тропинка, но идти по ней они не решились.

Мара и Лиза присели на поваленную сосну над деревянным причалом и молча наблюдали за восходом над сельскими домами. По воде до них доносились крики петухов и глухие удары топора с одного из ближайших к реке дворов.

Они думали о своем, и говорить сейчас совсем не хотелось. А на том берегу продолжалась вялая, только пробудившаяся ото сна деревенская жизнь с ее бытовыми заботами и скромными мечтами. Двух молодых людей на поваленной сосне эта жизнь не касалась – их разделяла непреодолимая пропасть, и только холодный утренний ветер с реки связывал их с настоящим миром, напоминая о сказанных друг другу словах и о том, что они еще живы.

13/

«Здесь живут и умирают птицы?»

Через полчаса или минут через сорок, когда оставаться на поваленном дереве было уже невыносимо мокро и холодно, они встали – одновременно, словно сговорившись, – и пошли по тропе терренкура вдоль воды. Вскоре, невидимый за лесом, показался излом реки, а за ним – небольшой пешеходный мост, крытый железными листами и стоявший на довольно угрожающего вида подгнивших столбах. Мост находился на узком участке реки, но его длина была все равно внушительной: не меньше дюжины метров. Учитывая состояние моста, явно построенного местными жителями не один десяток лет назад,