Широко закрытые глаза - Мейбл Сили

Я переписала обе эти заметки. Затем, в выпуске «Комет» от 26 мая я нашла сообщение, занимавшее почти всю первую страницу газеты. Там была помещена и фотография. Видимо, Роза Либерри была очаровательной девушкой. Судя по её детски-серьезному лицу ей было не больше шестнадцати лет. На газетной фотографии она была в темном платье из тафты с рукавами из шифона. Темные волосы причесаны просто и скромно, выражение широко поставленных глаз ласковое и нежное.

Этот снимок должен был произвести сенсацию. Смерть такого очаровательного создания никого не могла оставить равнодушным. А, так как речь шла о самоубийстве, эта трагедия должна была оставить после себя глубокие, никогда не заживающие раны! Я с волнением прочитала следующее сообщение:

«Родители думают, что их дочь похищена.

Отец приехал, чтобы искать своего ребенка. Мистер Джон Дж. Либерри из Цинцинатти, прибывший сегодня в Джиллинг-сити, чтобы лично вести поиски своей дочери, утверждает, что юная девушка, вероятно, похищена. Мистер Либерри, известный в Цинцинатти состоятельный коммерсант, ожидает с часу на час, что к нему обратятся с требованием выкупа за освобождение дочери. Начальник полиции, мистер Хартиган, однако, полагает, что мисс Либерри убежала по своей воле. Возможно, все дело в тайном любовном увлечении.»

В номере за 27 мая снова появилась публикация:

«Не имеем ли мы здесь дело с торговлей людьми?»

Средняя колонка первой страницы была заполнена фотографиями. На них была запечатлена Роза в возрасте трех одиннадцати и пятнадцати лет. На одной Роза была снята вместе с родителями. Снимок начальника полиции Хартигана был снабжен подписью:

«Шеф полиции уверен, что юная девушка опять появится»

Была напечатана и фотография её тети. Под ней стояло:

«Миссис Стайес утверждает, что здесь налицо случай торговли девушками!»

Тут же были снимки отца и матери. Я долго и внимательно рассматривала эти фотографии, пытаясь сравнить их с людьми, живущими сейчас на Трент-стрит. Но никто из них не был похож на изображенных на этих снимках. Все-таки прошло восемнадцать лет, а за такой промежуток времени человек может измениться до неузнаваемости. Может быть кто-то из этих троих жил на Трент-стрит и стал убийцей миссис Гэр?

Я внимательно прочитала следующее сообщение, занимавшее почти две колонки.

«О Розе Либерри нет вестей уже почти четыре дня!

Ее отец обвиняет полицию в нерадивости.

Сенсацией стало высказанное сегодня в полицейском участке мисс Рэчел Стайнс, тетей пропавшей без вести юной девушки, утверждение о том, что здесь, вероятно, речь идет о случае торговли девушками. Она убеждена, что юную девушку в аморальных целях держат в неволе в каком-нибудь доме с определенной репутацией.

Начальник полиции остается при своей версии, что мисс Либерри сбежала по своей воле и, вероятно, тайно вышла замуж. „Джиллинг-сити – чистый город, – утверждает в своем интервью шеф полиции. – Каждый год исчезает какое-то количество девушек, чаще всего каждая из них находится, причем оказывается, что причина, обычно, заключается в тайных любовных делах. Мисс Либерри шестнадцать лет, поэтому она романтична. Мы скоро услышим, что речь идет об обычных сердечных делах.“

Эти высказывания возмутили несчастного отца пропавшей без вести юной девушки, и он сказал: „Это похоже на начальника полиции, – то, что он пытается очернить мою дочь. Я считаю, что полиция этого города не только не способна, но и, фактически, не желает заниматься этим делом. Сердцевина этой полиции прогнила, и эта сердцевина – начальник полиции!“»

– Ага – я так и думал! – внезапно раздался голос за моей спиной. Я вздрогнула и вернулась в настоящее время. Обернувшись, я увидела Ходжа Кистлера.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я рассеянно, так как мыслями все ещё находилась в прошлом. Если бы рядом с Кистлером сейчас оказался шеф полиции Хартиган, я едва ли удивилась бы.

– Я? Я тот самый знаменитый добрый самаритянин. Ты просто не узнала меня в этой современной американской одежде! Я только хотел узнать, ты уже пообедала?

– Обед? О, Боже, ведь уже…

– Так я и думал! Уже второй час. Но сегодня четверг, и моя газета сдана в печать. Идем обедать!

– Она исчезла… Роза Либерри исчезла… мне нужно сначала…

– Она от тебя не убежит. Ну, давай – пошли!

Поколебавшись, я последовала за Ходжем из этого затхлого помещения. Я все ещё не могла вернуться в настоящее время, а находилась в далеком прошлом, в «деле Либерри»

– Но в таком виде, вся в пыли, ты не можешь идти обедать ни со мной, ни с каким-либо другим цивилизованным человеком.

Я послушно отправилась в туалетную комнату. Я была слишком проникнута и заинтересована тем, что прочитала, чтобы протестовать!

– Похоже, ты здесь очень хорошо ориентируешься! – сказала я Кистлеру, когда мы вместе с ним шли по лабиринту коридоров и переходов.

– Я же здесь, в конце концов, достаточно долго отбывал наказание за свои грехи. Я предлагаю пойти в «Датч Мун».

Только усевшись за уютный столик в углу ресторана, я ощутила усталость и возбуждение.

Но тарелка вкусного горячего супа помогла мне снова обрести силы. Я рассказала обо всем, что разыскала и прочла до обеда. Кистлер внимательно выслушал и затем сказал:

– Ясно одно: чем глубже влезаешь в это дело, тем больше обнаруживается всяких мерзостей. Впрочем, мне тоже есть что рассказать.

– Что-то ещё случилось?

Меня просто кое-что поразило. Прошу обратить внимание – меня, а не этого простака-полицейского в холле.

– А теперь скажи, наконец, вразумительно! – поторопила я.

– Кажется, я после тебя был третьим, кто сегодня утром пользовался ванной комнатой. Стоя перед зеркалам, я внезапно почувствовал, что у меня закружилась голова. Но это было не совсем обычное головокружение – мне только показалось, что я криво стою. Нет, даже не так. Пол был неровным! Я, конечно, осмотрел это место. Ты ведь знаешь, что пол в ванной комнате выложен черно-белым кафелем. Так вот, несколько кафельных плиток уже не были подогнаны вплотную друг к другу. То есть, их, очевидно, вынимали, а обратно положили наспех. Кто-то что-то там искал! Как ты считаешь?

– Да ты настоящая ищейка!

– Благодарю. Полицейский внизу, в холле, был не так вежлив. Но, на всякий случай, он позвонил Штрому.

– Надо надеяться, теперь он, наконец, нашел!

– Ничего он не нашел. Он позвонил мне на работу…

– Глупец. Я имею в виду не Штрома, а нашего ужасного таинственного «шпиона»! Если он, наконец, нашел то, что искал, может быть, не станет больше пытаться нас убивать! – эгоистично сказала я.

– Я не думаю, что он что-нибудь нашел. Под этими выломанными плитками ничего нельзя было спрятать.

– Тогда он будет продолжать свои поиски! Однако, надо надеяться, что теперь, когда мы имеем в доме такого детектива, он, наконец-то, будет пойман!