Семя Ветра - Александр Зорич

Второй дельфин следовал сзади. Он был избавлен от седока, зато изрядно нагружен поклажей. В непромокаемых мешках, сшитых из плотной холщовой ткани, просмоленной на совесть и обмазанной жиром снаружи, лежало все, что только может понадобиться вышедшему на охоту Конгетлару.

Меч, выкованный Элиеном Звезднорожденным, Белым Кузнецом Гаиллириса, владетелем Орина. Дюжина метательных кинжалов. Лук и стрелы. Духовое ружье. Крохотный нашейный футляр для отравленных игл. Запечатанный наглухо ларец, в котором ждали своего часа не менее восемнадцати разновидностей ядов. Некоторые из них действовали мгновенно. Некоторые заставляли ни о чем не подозревающую жертву мучиться неделями.

Четыре шелковые «змеи» лежали подле всего этого разнообразия. «Гадюками» или «змеями» Конгетлары звали шелковые шнуры различной толщины. Набор «кошек» – тройные восьмипалые и пятиножки. Они понадобятся Герфегесту, когда он будет карабкаться на стену Наг-Нараона. Веревочная лестница с крючьями на концах – тоже незаменимое подспорье.

В довершение всего на дне мешка покоился весьма опасный сувенир из Сармонтазары. «Лапа снежного кота» – так звали его горцы, которые, в свою очередь, заимствовали ее в Итарке. Алустрал не знал такой игрушки – пять металлических пальцев, которые надевались на руку, словно перчатка. Очень необычная перчатка.

«Лапой снежного кота» в ближнем бою горцы наносили своим противникам чудовищные рваные раны. Мертвительная сила удара «лапы» была в три-четыре раза выше, чем у обычного кинжала, поскольку вместо одного лезвия плоть вражины одновременно поражали несколько. Помимо прочего, при должной технике владения «лапа» позволяла отражать выставленной рукой удары некоторых – не всех – клинков.

До берега оставалось не больше лиги. Ничтожно малое расстояние в сравнении с тем, которое осталось позади. Уставшие дельфины плыли медленно и почти неслышно. Еще чуть-чуть.

5

Когда его ноги зацепили каменистое дно в тени иссиня-черной скалы, над которой пугающей громадой нависало каменное тело Наг-Нараона, цитадели Гамелинов, Герфегест отпустил дельфинов. Они не уйдут далеко. Морские лошадки будут ждать его всю ночь, день, неделю или две недели, если понадобится. Они всегда будут поблизости. Условного свиста им будет достаточно, чтобы явиться на зов хозяина.

Герфегест снял со спины животного груз и вылез на берег.

Укромный грот, который Герфегест заприметил издалека, будет ему временным укрытием. Нужно восстановить силы, согреться, надеть снаряжение. И не забыть разукрасить скулы, лоб, нос, щеки серо-зеленой краской, которая превратит броское белое пятно лица в расплывчатое ничто.

Выкладывая содержимое мешков на скользкие камни грота, Герфегест предавался насущным размышлениям. О Хармане. О количестве стражи, охраняющей свою госпожу. О расположении комнат. Находясь на «Голубом Полумесяце», он получил о плане замка лишь общее представление и даже всевидящий Ганфала не смог помочь ему.

«Они окружили Наг-Нараон непроницаемой Завесой Силы. Их любовь питает ее и мешает мне видеть», – в бессилии развел руками Ганфала, когда Герфегест попросил его о помощи.

К счастью, еще на подступах к Наг-Нараону Герфегест смог вычислить окна всех спальных покоев – и покоя Харманы в том числе. Гамелины строили свои замки на тот же манер, что и Конгетлары. Наг-Нараон был если не родным, то двоюродным братом сожженного Наг-Туоля. А уж образ родного замка Семя Ветра возвратило Герфегесту во всех милых, щемящих сердце подробностях.

Одевшись, Герфегест рассортировал снаряжение. Все, что понадобится ему для подъема по скалам и стенам, он сложил в заплечный мешок. Меч вложил в заспинные ножны. Метательные кинжалы вложил в продолговатые кармашки на специальном поясе. Духовое ружье отправилось поближе к мечу: он вложил полую трубку в футляр, который накрепко соединил с ножнами при помощи специальных защелок. Медный цилиндрик с отравленными иглами повесил на шею. Яды, лекарства, «железный град» и прочую мелкую, но полезную ерунду – в мешочек, пристегнутый к поясу справа.

Одну из шелковых «змей» он обмотал вокруг левой кисти. У этой «змеи» – свое особое предназначение. Ее Герфегест приготовил специально для Харманы.

Конгетлары никогда не убивали женщин мечом. Даже если это были женщины-воительницы.

«Для женщин – яд и веревка», – учил Герфегеста Зикра Конгетлар.

И хотя в жизни этот запрет нередко нарушался, Герфегест был намерен следовать правилу со всей строгостью. Он задушит Харману шелковым шнуром. Ибо месть Гамелинам должна быть местью Хозяина Конгетларов, а не заказным убийством, как этого хотелось бы Ганфале.

Настала пора нанести на лицо узор синей краской поверх сплошного слоя темной серо-зеленой. Два экспрессивных зигзага на лбу. По два – на каждой скуле. Две точки на подбородке. «Ветер в ореховой роще» – назывался этот узор у Конгетларов.

Все.

6

«Замок Восьми Террас» – так называли Наг-Туоль в лучшие времена. В Наг-Нараоне террас тоже было восемь.

Герфегест раскрутил «кошку» и запустил ее вверх, рассчитывая перебросить ее через каменный парапет первой террасы. Стальные лапы «кошки» были заботливо обмотаны пенькой. Удар о камень вышел настолько тихим, что даже чуткий слух Рожденного в Наг-Туоле не различил его за рокотом прибоя. Герфегест вытравил несколько локтей веревки. Потом веревка заупрямилась, перестала поддаваться и натянулась. Вроде бы «кошка» зацепилась вполне надежно.

Герфегест начал подъем.

Он не сомневался в том, что три нижние террасы не охраняются. В самом деле на то, чтобы как следует охранять замок по всему периметру, у Гамелинов сейчас просто не хватит бойцов. Флотилии – а значит, и дружины – Стагевда распылены по всему Синему Алустралу, а резервы брошены в пролив Олк, навстречу Хранящим Верности.

На четвертой террасе Герфегеста ожидала сонная стража. Двое.

Они не разговаривали, но Конгетлару не нужно было слышать голоса для того, чтобы определить количество и воинскую выучку людей. Ему достаточно было звука их дыханий. Он услышал их, когда находился одной террасой ниже.

Герфегест бросил вбок стальную градину и вжался в скальный откос, местами укрепленный каменной кладкой на строительном растворе из лорнуомских улиток. Градина покатилась с ритмичным постукиванием. Первый охранник, возложив тучное брюхо на парапет, перегнулся вниз и принялся высматривать источник подозрительного стука.

Отравленная игла выскользнула из духового ружья, и охранник, издав тихий предсмертный вздох, остался лежать как лежал – брюхом на парапете. Второй получил иглу в ухо. Оба умерли мгновенно – иглы Герфегеста были напоены самым ядреным ядом Синего Алустрала. Орнумхониоры приготовляют его, вываривая вместе со слизью верткой и баснословно редкой рыбки-глазогрызки почки и печень рабов, погибших от удушья в серном дыму. Не случайно, разумеется, погибших. Эффект превосходил все ожидания – иногда люди умирали, не успевая договорить до конца слово из двух слогов.