В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война - Андрей Окулов

* * *

Лицо тети Лины было добрым по определению. Поссориться с ней было просто невозможно. Самое страшное, что я от нее слышал за все три года проживания в одном доме, — это: «Степан, противный мальчишка!» Это было после таких «мелочей», как игра в «русскую рулетку» с холостыми патронами или затопление всей кухни. Револьвер на Рождество принес ее зять, и я по пьяному делу предложил сыграть в старинную гусарскую игру. Один раз щелкнул, следующий по кругу отказался продолжать забаву, я решил проявить храбрость и щелкнул еще раз. Выстрел. Правое ухо с тех пор слышало хуже левого.

С потопом было проще. Наливал воду в стиральную машину, зачитался и забыл вовремя выключить. Пришлось линолеум менять.

Тетя Липа успела родиться в Санкт-Петербурге. Во время Гражданской войны родители бежали во Владивосток. Единственное, что осталось на память о тех временах, — картина, пейзаж, сделанный маслом. Тетя Лина рассказывала, что родители вывезли его, свернув в рулон и спрятав в зонтик. О жизни во Владивостоке она помнила, как в городе была эпидемия гриппа.

— Люди падали прямо на улицах. По городу бегали японцы в марлевых повязках и собирали упавших. А детишки выпрашивали у японских солдат конфеты.

Когда красные захватили Приморье, Людмила Николаевна с мамой бежали дальше — в Шанхай. Отец остался защищать Белое Приморье и погиб в бою с большевиками. Она помнила, как ехала на трамвае с мальчишкой из ее школы, который дразнил ее и говорил, что прыгать с подножки могут только мальчики. Чтобы доказать, что девочки тоже бывают смелыми, она спрыгнула — и сильно повредила ногу. Сбежались китайцы, начали что-то лопотать… Травма давала о себе знать всю жизнь.

Из Харбина семья отправилась в длительное путешествие, пока не добралась до Латвии, где и осела. Русских в ставших независимыми прибалтийских странах оставалось немало.

Я вспомнил статью в советской прессе, о которой в свое время спорил с отцом. В ней писалось о некоем докторе Мамантове, который жил в Риге и состоял в фашистской организации «Рутения». В газете был опубликован снимок группы молодых людей в странной форме. Отец тогда посоветовал мне не доверять советской прессе ни при каких обстоятельствах:

— Что ты видишь на этом снимке? Группу молодых людей в какой-то форме. Откуда ты знаешь, что это форма фашистской организации?

Оказывается, тетя Лина лично знала того самого доктора Мамантова. Мой вопрос о том, действительно ли «Рутения» была фашистской организацией, ее удивил.

— Ну, они были русскими патриотами. Иногда это переходило в словесный национализм. Ведь «Рутения» — это было землячество русских студентов в Риге. Но при чем тут фашисты?

В Риге она и познакомилась со своим будущим мужем. Один раз студент немецкого происхождения осмелился в его присутствии оскорбительно высказаться о России. Лев Александрович тут же вызвал его на дуэль. На шпагах. Тогда это не было редкостью в студенческих кругах. На память от этой дуэли у него остался длинный шрам на руке. «Зато противника увезли в божницу», — с усмешкой добавлял он.

В 1940 году в Ригу вошли советские войска. Начались аресты и депортации. В первую очередь репрессии коснулись русской эмиграции. У Сталина и Гитлера был договор, по которому все прибалтийские немцы имели право уехать из трех оккупированных республик в Германию. Этим воспользовались многие русские эмигранты.

— Достаточно было назваться немцем. В той суматохе никто это серьезно не проверял.

Всю войну тетя Лина провела в нацистской Германии. Здесь у нее родился первый сын.

— До самого последнего дня войны поезда ходили по расписанию, несмотря на бомбежки. И на каждой станции можно было отоварить карточки. Все-таки порядок у немцев в крови…

После войны они оказались в американской зоне оккупации. Лев Александрович получил приглашение работать в русской службе Би-би-си. Так семья оказалась в Англии. Тетя Лина пошла работать в биологию, которую изучала когда-то в Риге, где и осталась до самой пенсии. Лев Александрович потом переехал во Франкфурт и стал директором издательства «Посев». В 1980-м он собирался оставить этот пост и вернуться в Лондон, но попал в автомобильную катастрофу. Дом его продолжал служить делу НТС.

* * *

Англия. Кажется, что здесь все не так, как на Континенте. В первые час-два, проведенные на лондонской улице, понимаешь: что-то не так, как в остальной части Европы, но вот что? Потом соображаешь — машины ездят по левой стороне улицы. Кстати, в Лондоне есть одна улица, где движение — правостороннее. Это улочка, ведущая к отелю «Савой». Вероятно, чтобы богатым гостям с Континента было привычнее.

В первый день по приезде я отправился в мясную лавку и попросил взвесить мне двести граммов колбасы. Вся лавка сбежалась: каких еще «грамм»?! Но один из продавцов догадался: «Это будет где-то полфунта!»

Пришлось привыкнуть к фунтам. Так же как к унциям, ярдам, пинтам и дюймам.

Водопроводные трубы — снаружи. Черные, чугунные, коленца не соединяются, выход — на несколько сантиметров над люком. Так что если кто-то ел макароны, а потом мыл тарелку — остатки этих макарон могут зависнуть на решетке, чтобы прохожие могли осведомиться насчет меню хозяина дома. Беда, если вдруг морозы ударят — в этих наружных трубах быстро образуются ледяные пробки. Так и у меня один раз случилось. Вода из раковины никак не хотела уходить, пока не нагрел несколько чайников кипятка и не растопил препятствие. Конечно, если мороз случится за тридцать, трубы полопаются, но таких морозов на этом острове не бывает. Как и снега на Рождество. На это букмекеры принимают самые высокие ставки.

Ночь. Мы с Алексом возвращались со встречи, и ехать пришлось на ночном автобусе. Стоим на остановке, разговариваем. Подходит пожилой англичанин и грозно спрашивает:

— Что, места не хватает? Почему не в очереди?!

Оказывается, в Англии принято становиться в очередь на автобусных остановках. Даже если в очереди окажется всего два человека.

Краны для раковин — без смесителей. Один — для горячей воды, другой — для холодной. И пробка. Заткнет местный житель раковину пробкой, наберет полную раковину воды нужной ему температуры и умывается. Лицо помоет, потом в той же воде зубы почистит. Экономия у них такая. Вода ведь денег стоит. Я своих «орлов» отдельно предупреждал: не ищите в советских гостиницах пробок для раковин, нет их там. А что, говорят, неужели в России такой дефицит пробок для раковин? Нет, отвечаю, это у вас в Англии с водой плохо.

Студенты-иностранцы, которые жили в английских семьях, рассказывали, что хозяева не имели обыкновения ополаскивать посуду после мытья. Наливают итальянке в тарелку суп, а там — пена от жидкого мыла. Кушайте, гости дорогие! Они и сами этот «суп с пенкой» употребляют.

Английская кухня — особая статья. Не для слабонервных.

Наш учитель-англичанин после сдачи экзаменов пригласил всю группу иностранных студентов в типичный английский ресторан. Учитель был очень славный, так что отказаться было нельзя.