Шотландия: Путешествие по Британии - Генри Воллам Мортон

В Древнем Египте, Древней Греции и античном Риме тоже играли на своеобразных волынках (известно, что император Нерон даже намеревался принять участие в соревнованиях волынщиков). В Англии этот музыкальный инструмент получил популярность еще в Средние века, он упоминается в произведениях Чосера и Шекспира. Однако сегодня редко можно встретить малую южно-шотландскую (или нортумбрийскую) волынку, снабженную ручными мехами. Не часто удается послушать и ирландскую волынку с ее сладостным, похожим на орган звучанием. Если кому и повезло уцелеть в веках, так это «большой волынке» шотландских горцев, или пип-вор.

Я готов пройти многие мили, чтобы насладиться ее игрой на лоне природы, среди пустынных холмов. Но точно также я готов бежать на край света, лишь бы не слышать волынки в стенах Альберт-холла!

Я не знаю лучшего средства облегчить шаг марширующих, чем звуки волынки. На мой взгляд, пип-вор — это инструмент, идеально приспособленный для передачи двух базовых человеческих эмоций: гнева и печали.

Прогулка по фабрике волынок на Норт-Уоллес-стрит весьма познавательна. И первый вывод, который вам предстоит сделать, таков: в современной волынке практически не осталось ничего шотландского. Ну, может, за исключением того ветра, что наполняет ее сумку. А так — все компоненты заграничного производства. Для изготовления вдувной трубки волынки, ее чантера, басового и тенорного дронов используется африканское черное дерево или же орешина из Вест-Индии. Звуковые трубки (то есть сами дудочки) делают из испанского тростника, а костяной мундштук из африканской слоновой кости. Сама сумка изготавливается из кожи австралийских овец. Тартана, которой ее обтягивают, конечно же, шотландского производства; но вот шелковые ленты (все они различных цветов — в соответствии с клановой принадлежностью), которыми украшают волынки, привозят из Швейцарии!

Лично меня подобное положение вещей уязвило и расстроило: все-таки волынка — национальный музыкальный инструмент, в каком-то смысле воплощение души шотландского народа. Но все мои сентиментальные доводы оказались бессильными перед непоколебимой логикой современного производства.

— Вы хотите невозможного, — заявили мне на фабрике. — Нынешняя волынка — инструмент неизмеримо более тонкий, чем ее предшественница. Собственно, между собой они соотносятся примерно так же, как современное фортепиано и старинный спинет. Сегодня для изготовления качественной волынки требуется самое высокопробное сырье, а достать его можно лишь за границей.

Меня познакомили с первым этапом изготовления трубок для волынки. Африканское черное дерево нарезают и грубо, в первом приближении, растачивают. После этого заготовки отправляют в сушку (иногда процесс длится целые годы). Высушенные детали поступают в специальную мастерскую, где мастера вручную, но с использованием специальных режущих станков изготавливают трубки для волынки. Особая осторожность требуется при сверлении отверстий чантера и дрона.

Я прошелся по фабрике, и у меня создалось впечатление, что это место, где производится большое количество мелких вещей. В состав волынки входят четырнадцать основных деталей из дерева. Собранные соответствующим образом, они формируют большой басовый дрон, два тенорных дрона, чантер и вдувную трубку. К ним прилагаются еще тридцать одна деталь — всякие трубочки, мундштуки и прочее.

В отдельном помещении сидит шорник, который шьет мешки для волынок. Перед ним лежит целая кипа особым образом обработанных овечьих шкур. Для того чтобы мешок получился воздухонепроницаемым, мастеру приходится использовать нитку более толстую, чем иголка. Работа с таким инструментом очень ответственна и требует высокого мастерства. Любая ошибка шорника может иметь фатальные последствия для изделия.

Впрочем, строгий контроль ведется на каждом этапе производства. В конце концов все детали собираются воедино, и специальный человек проводит окончательную проверку — играет на волынке.

Однако наиболее сильное впечатление на меня произвело помещение, где происходит упаковка товара для экспорта.

— Вот эти волынки мы изготовили для Шотландской гвардии, — пояснил мне служащий. — А те двенадцать штук поедут в Индию, в тамошние пехотные полки. Эту волынку мы отправляем в Марокко, а вот эта красавица (она, кстати, самая дорогая) предназначена для личного волынщика индийского принца…

Ежегодно Глазго выполняет ряд заказов от зарубежных высокопоставленных клиентов. Мне припомнилась забавная история, которую я прочитал в книге Фрэнка Адама «Кланы, септы[6]и полки шотландских горцев». Дело происходило во время британской оккупации Египта. Местному правителю так понравились оркестры волынщиков, состоявшие при шотландских полках, что он захотел завести такие же в египетской армии. Для консультации он пригласил волынщика — шотландца. Пашу интересовало, сумеют ли его подданные освоить этот инструмент.

— Кто ж его знает, — глубокомысленно заявил шотландец. — Может, да, а может, и нет. Но вот что я вам скажу, ваше величество. Чтобы играть на волынке, требуются хорошие легкие. Ведь мало наполнить мешок воздухом, приходится все время дуть в него. Так вот, если ваши ребята надумают играть на волынке, вам придется перебинтовывать их — ну, навроде того, как вы поступаете со своими мумиями. Иначе музыканты могут взорваться.

Паша воспринял это предостережение настолько серьезно, что навсегда отказался от своей идеи. Так египетская армия осталась без волынок.

— А вот этого экземпляра, — продолжал мой гид, — ждет не дождется один шотландец из австралийского буша. Мы часто получаем подобные заказы от наших соотечественников, оказавшихся на чужбине.

Я невольно проникся пафосом ситуации и подумал: «А ведь работники этой фабрики делают великое дело!»

Вы только представьте себе чувства тех несчастных шотландцев, которых судьба закинула в Австралию. Они очутились на другом конце света — так далеко, что даже в Каледонский клуб и то вступить не могут. Мне явственно видится, как эти бедолаги скорбно маршируют под звуки волынки… Наверное, таким образом они пытаются обмануть время и пространство и вернуть себе маленький кусочек родины — милой Шотландии с ее скалистыми берегами и сумрачными долинами.

Побочной линией на фабрике (или, может, ее особым отделением) является производство сопутствующих аксессуаров — разнообразных брошей, кинжалов, пряжек, короче, всех тех колоритных мелочей, которые неимоверно повышают стоимость традиционного костюма шотландского горца. Здесь сидят люди, которые монтируют дымчато-желтые камни (долженствующие изображать топазы) в фибулы и рукоятки знаменитых ножей «скин ду». Еще одна развенчанная иллюзия!

— А откуда берутся эти камни? — поинтересовался я.

— Которые натуральные — те наши, шотландские; а подделки из Австрии.

Один из мастеров корпел над «скин ду», который выглядел так, будто побывал во многих боевых схватках. Кожаные ножны были изодраны в клочья, лезвие — мало того что зазубрено, так еще и перепачкано чем-то, подозрительно смахивающим на кровь.