Попкорн - Бен Элтон

Уэйн поморщился.

— Знаешь, Скаут, тут мы с тобой не сходимся во мнении. Я лично не представляю, как муж может насиловать жену. Муж берет у жены то, что и так ему принадлежит. К тому же эта мексиканская сучка отрезала член у бывшего морского пехотинца, служившего на благо американского народа, а потому должна гнить в грязной дыре, на свободе ей не место.

— Он ее бил.

— В этом случае, дорогая, от мужа уходят, а не член ему отрезают.

— Присяжные ее оправдали.

— Значит, они там все были лесбиянками и гомиками.

Скаут фыркнула и вернулась к изучению ногтей.

— А-а, ладно, ну тебя, — бросил Уэйн, — мы отклонились от темы. Я говорю, что, как бы там ни было, эта сука вышла на свободу. Совершила преступление, во всем призналась, ни капельки не раскаиваясь в содеянном, и все-таки вышла на свободу. Виновата, но невиновна, ясно? У нас в Америке такое возможно. Главное, чтобы тебя оправдали.

— То есть ты полагаешь, — Брюс постарался, чтобы это звучало отрезвляюще, — что для массового убийства может быть какое-то оправдание?

— Брюс, в США найдется оправдание для чего угодно. Помнишь тех копов, которые избили ниггера и начали беспорядки? Там все на пленке было заснято — и что? Сидят они в тюрьме? Нет, сэр, не сидят. А О. Джей Симпсон? Сначала кричали, что он убил жену. Потом оказалось, что настоящая жертва — не мертвая телка, а сам Симпсон. Жертва полицейского-расиста, которого, кстати, тоже не посадили. В этой стране никто ни в чем не виноват. Так с чего же мы со Скаут будем отвечать за то, что натворили?

Брюс мысленно увидел себя вчерашнего, проникновенно толкающего речь на губернаторском балу. Неужели это было вчера? Скорее, в прошлой жизни… Брюс снова услышал собственный голос, парящий, как ему тогда казалось, над банальностью и лицемерием толпы: «Никто ни в чем не виноват».

Он сам это сказал.

Так неужели Уэйн прав и все сойдет ему с рук?

— Уэйн, подумай. На твоей совести слишком много жертв. Для этого не может быть оправдания.

Уэйн улыбнулся, снял телефонную трубку и начал набирать номер.

— Брюс, ты только что получил «Оскар». Если я скажу, что ты сейчас, наверное, самый знаменитый режиссер в мире, это не будет лестью. Ты действительно достоин всемирного признания. Ты хорошо поработал и заслужил свою награду… Простите. — Он повернулся к телефону.

На другом конце провода ответившие на звонок Корнелл и Мюррей наперебой перечисляли свои чины и звания.

— Заткнитесь и слушайте! — рявкнул в трубку Уэйн. — Мы хотим сделать заявление, понятно? Собираемся объявить о своих намерениях и всем все объяснить. Для этого вы пришлете сюда небольшую «И-эн-джи». И не возитесь там.

— Да, да, «И-эн-джи», электронную съемочную группу по сбору новостей, — проговорил директор «Эн-би-си», довольный тем, что мог ответить на вопросительный взгляд начальника полиции.

— Я знаю, что такое «И-эн-джи», иначе не просил бы прислать ее! — заорал Уэйн.

— Да, это я говорил для нача…

— Заткни глотку! Тут говорю я. Попробуете меня еще раз перебить, и будем разбираться с помощью автомата, ясно? Так вот, съемочная группа должна передавать информацию на все каналы, в том числе кабельные. Никакого эксклюзива — материал транслируют все, понятно? И еще одно. У звукооператора должен быть доступ к рейтинговому компьютеру. Я хочу получать информацию о своей популярности каждую минуту. Если сделаете все, как я сказал, то даю вам слово свободного американца: кого бы я еще здесь ни убил, телевизионщики останутся невредимы. Я гарантирую их безопасность, поскольку вы здесь наблюдатели, а мы действующие лица.

Уэйн положил трубку на рычаг и повернулся к заложникам.

— Теперь придется немного подождать, — сказал он. — Может, выпьем?

— Уж больно много ты знаешь о телевидении, — отозвался Брюс. На мгновение у него мелькнула сумасшедшая мысль: может, это все какая-то дурацкая шутка? Может, Уэйн и Скаут — не те, за кого себя выдают, не массовые убийцы, а, допустим, студенты или журналисты, пытающиеся что-то кому-то доказать? Может, все это обман? Ведь Брук уже разыгрывала его. Может, она не умирает, а всего лишь притворяется?

Но не прошло и четверти секунды, как этот отчаянный побег Брюса от действительности закончился полным фиаско. На постере в стеклянной раме все еще виднелись пятна, напоминающие об убийстве Карла. У Брук во рту постоянно собиралась свежая кровь, грозящая удушить ее до того, как она умрет от кровопотери. Брюс чувствовал запах изувеченной плоти. В комнате было столько голой правды и пугающей реальности, что оставалось только удивляться, как в ней умещалась еще и мебель.

— Откуда я столько знаю о телевидении? — сказал Уэйн. — Ну, Брюс, какие же нынче могут быть секреты? Тем более о телевидении. Ты сам подумай. Домашнее видео, местные кабельные каналы — ведь это все часть жизни. Не имитация реальности, а прямая ее трансляция. Настало время электронной демократии. Нет больше разделения на «нас» и «вас», и «мы» теперь повсюду. Выигрываем призы на телешоу. Оказываемся героями видеозаписи об ограблении банка. Признаемся в грехах у Опры Уинфри и получаем прощение на христианском канале. Люди стали телевидением, приятель, а ты еще спрашиваешь, откуда я знаю, как его использовать? Несложно было разобраться — можешь мне поверить, дружище. И знаешь, при всем твоем уме, ты на удивление плохо соображаешь. Прости, мне нужно связаться с копами.

Начальник полиции Корнелл сидел в своем бронированном автомобиле, почти дрожа от радостного возбуждения. Уэйн Хадсон все придумал как нельзя лучше.

— Достаньте оборудование, которое он просит! — рявкнул Корнелл Мюррею. — Ваша «И-эн-джи» будет состоять из переодетых бойцов спецназа. Через две секунды они нейтрализуют маньяка и эту его чертову подружку. — Начальник полиции мысленно уже готовился к пресс-конференции, посвященной героической операции по спасению заложников.

Зазвонил телефон. Корнелл и Мюррей вместе подскочили к аппарату.

— Да, и еще. Я знаю, о чем вы думаете, ребята, — услышали они голос Уэйна. — Хотите прислать сюда бригаду спецназовцев? Ну, так не надейтесь. Съемочная группа будет минимальной: один телеоператор и один звукооператор. Два человека, ясно? Два. Кроме того, они должны быть без обуви и в одном нижнем белье. Слышите? Только белье, ничего больше. И никаких широких кальсон и дамских шаровар. На них должно быть ровно столько одежды, сколько необходимо для прикрытия срамных мест. Я собираюсь исследовать каждый сантиметр их тел и оборудования, и если мне вдруг, не дай бог, покажется, что где-нибудь в пятидесяти ярдах от этих несчастных спрятан пистолет, граната или хотя бы перочинный ножик, я прикажу Скаут изрешетить пулями всех четырех заложников, и можете не сомневаться, что она сделает это, учитывая, как сильно моя крошка любит меня и как послушно выполняет мои приказы. Так что, если ты, коп, вздумаешь играть со мной в кошки-мышки, по твоей вине у нас тут будут еще четыре трупа, и это покажут по всем телеканалам Америки. Все. Пока.