Царь живых - Виктор Точинов

– Они тоже?!!

– Нет, ты не понял, они не носились по ночным коридорам Кремля, щелкая окровавленными зубами… Хотя и были некробионтами. Некробионты, пусть они и не живы, но своим специфичным болезням тоже подвержены. Вампиризм – одна из них. Кстати, на Руси и до АБС о некробионтах знали, но употребляли термин не латинский, чисто родной: хлоп-тун, или живой труп… Вудуистское название “зомби” никто из серьезных людей не использует – Голливуд слишком опошлил.

Все было правдой. Полной правдой. И Ваня все равно ничего не понимал. Бывает и так… Случается с правдой такое.

– Не понимаю! Как можно быть некробионтом? Живым трупом? Как это возможно совместить: жизнь и смерть в одном теле?

– Очень просто, – сказал Дэн. – Сейчас объясню.

И все объяснил.

Доступно.

Если спросить кого угодно: чем живой человек отличается от мертвого? – ответы, несмотря на то что все их многообразие будет определяться уровнем формальной воспитанности спрошенного, по сути, окажутся одинаковы. Одни вопрошаемые с дурацким ржанием начнут яростно сверлить давно не стриженным ногтем собственный висок, другие вежливо и сочувственно улыбнутся и постараются ненавязчиво изменить тему разговора – но и те, и другие посчитают спрашивающего либо дебилом, не понимающим очевидных вещей, либо решившим попрактиковаться в софизмах и алогизмах словоблудом.

Действительно, ну кто же этого не знает?

Мертвые не кусаются, не дышат, не ходят, не мыслят. Некие физические и химические процессы в их телах происходят, но связаны исключительно с разложением и гниением – и отсюда же проистекают все процессы обмена различными веществами между мертвецами и окружающей их средой…

Список же того, чем могут заниматься живые в отличие от мертвых, может занять десятки и сотни томов. Главное:

– живые движутся – самостоятельно, силой собственных мышц;

– получают и преобразовывают энергию для своего движения путем расщепления сложных органических молекул;

– дышат, а также иными способами обмениваются с окружающей средой химическими соединениями, выводя отходы вышеназванных процессов и поглощая необходимые для них, процессов, продолжения вещества;

– живые способны размножаться;

– наконец, живые мыслят – не все, этот признак необходимым для живых не является, однако для их идентификации вполне достаточен: кто мыслит – тот и жив.

Все это просто.

Все это тривиально.

И все это – не так.

Начиная с Гальвани, третировавшего электротоком безвинно обезглавленных лягушек и даже отдельно взятые лягушачьи лапки, – двигательная активность мышц как признак жизни потеряла свою актуальность. А развитие медицины вообще и техники реанимации в частности доказало, что можно остаться живым, утратив возможность дышать, или прекратив самостоятельно осуществлять функцию кровообращения, или разучившись добывать энергию, переваривая пищу и расщепляя сложные органические вещества…

Искусственное оплодотворение, а затем и клонирование вывели и размножение из разряда признаков, отделяющих живых от мертвых… Да что там клонирование, это довольно безобидная игра на нервах сентиментальной публики, – есть в медицине примеры и пострашнее. Мертвые (во всех смыслах мертвые, погибшие, к примеру, в автокатастрофах) матери успешно, по нескольку месяцев, донашивают (долеживают?) на системах искусственного жизнеобеспечения свой плод до кесарева сечения… после чего указанные системы отключают, и мертвец-инкубатор отправляется на кладбище… (Кстати, связанных с ритуальными услугами граждан не удивят и даже не насмешат истории об эрекциях у трупов мужского пола. Знают – случается и такое.) Ну а мышление, как уже было сказано, никогда необходимым признаком жизни и не являлось.

Здесь у гипотетических оппонентов появляется простое, но конкретное возражение: во всех перечисленных примерах источники энергии – внешние. Покойный Луиджи Галь-вани пользовался постоянным электрическим током от лейденской банки, современный аппарат ИВЛ работает от сети 220 В / 50 Гц и т.д. и т.п.

Неубедительно. Мертвые сердца раз за разом сокращаются от импульсов крошечных имплантированных кардио-стимуляторов, срок службы внутренних источников питания коих скоро превысит долговечность человеческого организма, – опыт Гальвани в чистом виде. Однако несчастную безголовую лягушку г-да оппоненты считают мертвой, а человека с кардиостимулятором – отчего-то живым. Нет, надо придумать критерий жизни более убедительный, чем внешний либо внутренний источник питания. Ах, у лягушки не то что мышления, но даже отражения объективной реальности не происходит? Ввиду отсутствия отрезанной безжалостным Гальвани отражалки? Опять вы про мышление, г-да материалисты… Хорошо. Значит, когда означенный индивид с кардиостимулятором в мертвом сердце спит без сновидений – с вашей точки зрения он одинаково жив либо одинаково мертв с означенной лягушкой.

Стоит подробно рассмотреть все вышеизложенное с грубо или воспитанно посчитавшими вас дураком собеседниками – и их снисходительная уверенность сменяется яростным чесанием затылков в поисках надежного и простого критерия, отличающего живых от мертвых. Некоторые такого критерия не находят – и комкают спор с чувством своей бессильной и недоказуемой правоты. Другие произносят запретное для материалистов и скептиков слово “душа”.

Этот критерий срабатывает надежно, но и он не проводит между жизнью и смертью тонкой, как лезвие бритвы, грани. Граница размыта и широка, как бульвар в новострой-ках. Там разместились и клинические мертвецы-коматозники, и эмбрионы* на ранних сроках развития, и лица, спящие длительным летаргическим сном без сновидений, и полутрупы, искусственно замороженные в ожидании не то Страшного Суда, не то будущего прогресса медицины…

* Человеческий эмбрион получает душу на 4-й неделе развития. Позже любой аборт – убийство.

И – некробионты. Хлоптуны. Живые мертвецы. Многочисленные нестройные колонны некробионтов маршируют по данной границе-бульвару – куда-то по своим мертвячьим делам… Душа их мертва. Или если г-дам материалистам так воспринимать материал удобнее – мертвы весьма обширные участки головного мозга, отвечающие за многие аспекты нервной деятельности. Например, некробионты никогда не видят сны. Не могут творить – хотя порой пытаются выдать за творимое плагиат, или эклектичное смешение чужого и чуждого, или механическое повторение сотворенного самим хлоптуном – еще до его смерти… Не могут живые мертвые и Любить – хотя совокупляются и размножаются вполне исправно.

И все было бы не так страшно, но, к сожалению, означенные участки мозга отвечают не только за умственную деятельность, но и за физическую. Результат: опять правы г-да материалисты – мертвые не могут псевдожить без внешних источников энергии. И – паразитируют. Но не на энергосетях РАО ЕЭС – на нас с вами, на живых.

Вампиризм – крайний, вырожденный случай такого энергетического паразитирования – для функционирования неживого и не-мертвого тела требуется регулярно поглощать кровь, желательно – человеческую. Заменители не до конца совместимы с вампирским организмом. По большому счету – это болезнь. Болезнь некробионтов. Неизлечимая. А если материалистов и поклонников точных наук интересует механика существования некробионтов, хлоптунов, живых мертвецов на клеточном и молекулярном уровнях, а также способы, которыми не желающее упокоиться тело заменяет энергетику умершей души банальным подворовыванием энергии у живых, – эти любопытствующие граждане могут ознакомиться в ЦГАЛИ с семнадцатым и восемнадцатым выпусками рукописного альманаха АБС и прочитать большую обзорную статью Б.Ч. Приап-Коагулянтского* – особенно вторую ее часть, раскрывающую химизм некроби-отических процессов.