Гобелены Фьонавара - Гай Гэвриэл Кей

– И каково это имя?

– Это тайна. Имени его не знает никто. Ни один человек не знает даже, у кого это имя можно спросить. Но у Воина есть и другое имя; им его обычно и называют.

– Назови мне это имя! – попросила Ким. Хотя уже и сама его знала. В окно светила яркая звезда.

И Видящая Исанна произнесла имя Воина вслух.

Возможно, зря он так мешкал, однако приказы были недостаточно ясны ему, да он и сам не слишком горел желанием их выполнять. А впрочем, и ему, в свою очередь, приятно было вырваться наконец за пределы своего тщательно охраняемого мирка на вольный простор и, пользуясь полузабытым искусством маскировки, незаметно наблюдать за людьми, следовавшими по дорогам в Парас Дервал на праздник или возвращавшимся оттуда. И хотя днем забитые повозками и пешеходами дороги и чересчур открытое пространство пугали его, ночью под звездным небом он с товарищами весело распевал свои старинные песни.

Однако он имел серьезные причины ждать, хоть и понимал, что ожидание это не может быть бесконечным. И решил, что подождет еще один только день, и был бесконечно рад, когда на вершине холма над верхушками кустов появились наконец силуэты двух женщин и одного мужчины.

Тихий голос Мэтта звучал ободряюще. Ким была в надежных руках, да и Пол с Кевином, хотя гном и не знал, куда отправилась компания Диармайда – предпочитал не знать, как пояснил он сам, презрительно скривившись, – сегодня ночью должны были вернуться. А Лорен, как подтвердил Мэтт, действительно отправился на поиски Дэйва. Впервые за те два дня, что прошли с момента ее визита в Храм и беседы с Верховной жрицей, Дженнифер вздохнула с облегчением.

Куда сильнее встревоженная странностью происходящего вокруг, чем ей хотелось бы в том признаться, она весь вчерашний день тихо просидела у себя в обществе Лаиши. Новые подруги многое рассказали друг другу о своей жизни, и Дженнифер думала, что так, пожалуй, куда легче понять Фьонавар, чем бродить по раскаленным улицам Парас Дервала, сталкиваясь с такими загадочными вещами, как ритуальное пение детей на зеленой лужайке, топор, сам собою покачивающийся на резной колоде, или ледяная враждебность Джаэлль.

Вечером после очередного пира были танцы. Дженнифер ожидала определенных трудностей в отношении мужчин, которые всегда проявляли к ней повышенное внимание, но невольно была просто очарована обходительностью, пониманием и тактом тех, кто приглашал ее танцевать. Впрочем, женщины, на которых «сделал заявку» принц Диармайд, были здесь явно под запретом для всех остальных. Она очень рано под каким-то извинительным предлогом удалилась к себе и легла спать.

И вскоре была разбужена Мэттом Сореном, который стучался к ней дверь.

Гном посвятил ей все утро того дня и оказался очень внимательным гидом, водя ее по бесчисленным залам и коридорам дворца. В грубых одеждах, с боевым топором на поясе, он резко выделялся в толпе нарядных придворных. Мэтт показывал Дженнифер залы с удивительной настенной росписью и узорчатыми полами, и, разумеется, повсюду им встречались гобелены, и она уже начинала понимать, сколь велико значение этих гобеленов в жизни страны. Потом они с Мэттом взобрались на самую высокую башню, где стражники приветствовали его неожиданно тепло и с каким-то особым почтением, и Дженнифер, выглянув из-за зубчатой стены, увидела перед собой все великое королевство, томившееся под лучами жаркого солнца, точно пирог в духовке. А затем они спустились вниз, и Мэтт Сорен повел ее в Большой зал дворца, где в этот час никого не было, и она смогла спокойно и без помех насладиться дивными витражами Делевана.

Они ходили по залу, описывая круг за кругом, и Дженнифер рассказывала гному о своей встрече с Джаэлль и визите в Храм. Гном только глазами захлопал, когда она объяснила, как вынудила Верховную жрицу сделать ее своей «желанной гостьей». И откровенно подивился той выдержке, с которой Дженнифер отвечала на коварные вопросы Джаэлль о Лорене и о своих друзьях.

– Джаэлль всегда отличалась удивительным, каким-то горьким коварством, – сказал Мэтт Сорен. – Она, безусловно, очень яркая личность, хоть и кажется порой злой. Да только настоящего зла в ней нет – одно честолюбие.

– Не может быть! Она же ненавидит Исанну! И Диармайда!

– Ну, Исанну она и должна ненавидеть. А Диармайд… Он почти у всех вызывает… весьма сильные, хотя и очень различные чувства. – На губах гнома появилось некое подобие улыбки. Почему-то всегда казалось, что улыбаться ему невыносимо трудно. – Просто Джаэлль очень хочется все про всех знать! Возможно, она подозревает, что Переход действительно совершили пятеро, но даже если б она была абсолютно в этом уверена, то никогда не сказала бы об этом Горлису. Вот кого, кстати, действительно следует опасаться.

– Мы его и видели-то мельком.

– Однако он почти все время рядом с Айлилем. Тем и опасен. То был поистине черный день для Бреннина – когда старшего принца отправили в ссылку и…

– И король приблизил к себе Горлиса? – догадалась Дженнифер.

Гном остро глянул на нее и кивнул:

– У тебя проницательный ум. Именно это и произошло.

– А что же Диармайд?

– А ЧТО Диармайд? – Мэтт сказал это с таким неожиданным раздражением, что Дженнифер от души рассмеялась. И вскоре гном тоже захохотал – глухим, рокочущим хохотом.

Дженнифер смотрела на него с удовольствием. В Мэтте Сорене чувствовалась некая особая надежность и сила, и от него исходило ощущение глубоко коренившегося здравого смысла. Дженнифер Лоуэлл взрослела, почти никому полностью не доверяя, особенно мужчинам, но сейчас она совершенно точно знала, что гном – один из тех немногих, кому она доверяет безусловно. И от этих мыслей настроение у нее еще больше повысилось.

– Мэтт, – сказала она вдруг, ибо эта мысль пришла ей в голову совершенно неожиданно, – а ведь Лорен уехал без тебя! Неужели ты остался здесь ради нас?

– А кто ж лучше меня тут за вами присмотрит? – неуклюже пошутил он, указывая на свой закрытый повязкой незрячий глаз.

Дженнифер улыбнулась и внимательно на него посмотрела. Зеленые глаза ее стали серьезными.

– А как ты потерял глаз?

– Это случилось во время последней войны с Каталом, – просто ответил он. – Тридцать лет назад.

– Так ты здесь с тех пор?

– Гораздо дольше. Лорен вот уже сорок лет как стал магом.

– Ну и что? – Она не видела связи.

И Мэтт объяснил ей. Почему-то им вообще удивительно легко было общаться друг с другом в то утро, к тому же красота Дженнифер и раньше развязывала языки многим неразговорчивым мужчинам.

Она завороженно слушала – как и Пол три ночи назад – рассказ о том, как Амаргин познал Небесную премудрость, какие прочные узы связывают навеки мага и его Источник и как действует этот самый совершенный союз во Вселенной.

Когда Мэтт умолк, Дженнифер была так переполнена впечатлениями, что даже немного прошлась по залу, пытаясь успокоиться и хотя бы немного осмыслить только что узнанное. Этот немыслимый союз представлялся ей куда более прочным и всеобъемлющим, чем, скажем, брак, ибо касался самых основ человеческого бытия. Ведь маг, судя по тому, что только что рассказал ей Мэтт, без своего Источника был всего лишь вместилищем неких знаний, совершенно лишенным магических сил, могущества. А Источник…