Риск - Дик Фрэнсис

– Но, – промолвил он с сомнением, – вы что же, считаете, полицейские никогда не выяснят, кто вас похитил и почему?

– Полагаю, результат зависит от того, где они будут искать. – Я передернул плечами и зашагал к двери, но остановился на полпути и обернулся.

Он застыл около стола Бесс, явно встревоженный.

– Тревор, – сказал я, – мне безразлично, сумеет полиция разгадать загадку или нет. Меня не сжигает безумная жажда мщения. Я сыт по горло шумихой вокруг судебного процесса, где я выступал главным свидетелем обвинения. И меня тем более не прельщает перспектива стать объектом всеобщего внимания в качестве жертвы. Но для собственного душевного спокойствия я бы хотел знать. Если я докопаюсь до сути, мне совершенно необязательно использовать добытую информацию. Полиции придется. В этом вся разница. Кто знает, возможно, было бы лучше, если бы именно я, а не полиция, довел расследование до конца.

Он покачал головой, взволнованный и полный сомнений.

– До понедельника, – сказал я.

Джосси встретила меня на крыльце. Жизнь била в ней ключом.

– Папа приглашает вас зайти и выпить, если вы не против. – Она распахнула передо мной дверь и неуверенно посмотрела на меня. – С вами все в порядке? Я имею в виду... Наверное, я не поняла...

Я поцеловал ее в губы, мягкие и сладкие. Они пробудили во мне жажду.

– С удовольствием, – сказал я. Уильям Финч уже наливал "скотч", когда мы вошли в его гостиную-кабинет. Он с улыбкой поздоровался и протянул бокал.

– Похоже, вам это пойдет на пользу, – заметил он. – Говорят, вам здорово досталось.

– Я теперь имею представление, каково приходится футбольным мячам.

– Я взял бокал, символически поднял тост и попробовал светлый и крепкий напиток отменного качества.

– Когда по ним бьют ногами? – уточнила Джосси.

Я с улыбкой кивнул и сказал:

– Кто-то играет по-крупному.

Финч взглянул на меня с любопытством.

– Знаете кто?

– Не уверен. Пока нет.

Джосси стояла рядом с отцом, наливая себе грейпфрутовый сок из маленькой бутылочки. Их семейное сходство бросалось в глаза: оба обладали высокой, хорошо сложенной фигурой, гордой посадкой головы на длинной шее и стремлением переделать жизнь по-своему вместо того, чтобы приспосабливаться к обстоятельствам. Он смотрел на нее с любовью и отцовской гордостью, с оттенком сдержанного восхищения. И даже свою манеру иронизировать она, похоже, унаследовала от него.

Он снова повернул ко мне седеющую голову и сказал, что, по его мнению, полиция со временем разберется во всех проблемах.

– Я тоже так считаю, – неопределенно отозвался я.

– И я надеюсь, что негодяи много лет просидят за решеткой, – мстительно добавила Джосси.

– Что же, вполне возможно, – сказал я. Финч окунул нос в двойной джин с тоником и, вынырнув, вернулся к предмету, интересовавшему его больше всего. Похищения не могли соперничать со скачками.

– Моя следующая скачка? – переспросил я. – Между прочим, завтра.

Гобелен выступает в Кемптоне.

Его изумление едва ли укрепило мою несуществующую уверенность.

– Святые небеса! воскликнул он. – Я хочу сказать, Ро, если откровенно, разумно ли это?

– Совершенно неразумно.

– Тогда зачем?

– Мне чертовски трудно сказать "нет".

Джосси рассмеялась.

– Бесхребетный, – вынесла она приговор.

Открылась дверь, и появилась темноволосая женщина в длинном черном платье. Казалось, она плавно шествует в ореоле собственного сияния. Радостное оживление Джосси померкло, словно догоревший огонек. Финч шагнул навстречу гостье с радушной улыбкой, с видом собственника взял ее под руку и подвел ко мне.

– Лида, дорогая, это Рональд Бриттен. Ро, Лида Сванн.

Ленточный червь, вооруженный крючками, назвала ее Джосси. Ленточный червь имел широкий лоб без единой морщинки, темно-синие глаза и волосы цвета воронова крыла, гладко зачесанные назад. Когда мы поздоровались за руку, она тепло сжала мои пальцы своими. Густой, сладкий аромат духов посылал те же сигналы, что и ее полная грудь, тончайшая талия, узкие бедра и дразнящая улыбка: чувственная женщина в полном расцвете. И полная противоположность тому, чему отдавал предпочтение я сам, – твердому характеру и чувству юмора. Джосси наблюдала за нашим обменом любезностями с мрачным выражением лица, и мне захотелось подойти и крепко обнять ее.

Почему бы и нет, решил я. Высвободившись из знойных тенет Лиды, я преодолел необходимое расстояние, и моя рука настойчиво обвилась вокруг талии Джосси.

– Нам пора идти, – сказал я. – Чтобы накормить голодающих.

Джосси продолжала дуться, пока мы пересекали холл, садились в машину, и еще целых пять минут в пути.

– Ненавижу ее, – заявила она. – Этот волнующий, грудной голос... это все наигранное.

– Это джин, – сказал я.

– Что?

– Слишком большое количество джина влияет на голосовые связки.

– Вы морочите мне голову.

– Кажется, я люблю вас, – сказал я. – Чертовски глупо так говорить.

– Почему?

– Вы не можете любить девушку только потому, что она ненавидит подружку отца.

– Причина не хуже многих других.

Она обратила на меня пытливый взгляд большущих глаз. Я продолжал смотреть прямо перед собой, так как вел машину в темноте по проселочной дороге.

– Сильные мужчины падают к ее ногам, как кегли, – сказала она.

– А я слабый.

– Бесхребетный. – Она заметно повеселела и наконец отважилась улыбнуться. – Вы хотите, чтобы я приехала завтра в Кемптон и поддержала вас?

– Приезжайте и дайте Мойре Лонгерман двойной бренди, когда я упаду.

За обедом она сказала немного озабоченно:

– Наверное, вам приходило в голову, что оба последних раза, когда вы выступали, вас заталкивали в темные дыры сразу после скачек?

– Приходило, – признался я.

– Но неужели вы...хм... ничуточки не боитесь завтрашнего дня?

– Я бы очень удивился, если бы история повторилась.

– Удивление вам мало поможет.

– Верно.

– Вы совершенно невыносимы, – вспыхнула она. -Если вы знаете, почему вас похитили, отчего бы не сказать мне?

– Возможно, я ошибаюсь и хотел бы сначала задать несколько вопросов.

– Каких?

– Что вы делаете в воскресенье?

– Это не вопрос.