"Номер один" - Бен Элтон

— Может, съезжу в Европу и посмотрю Берлин, — сказала она. — Я слышала, у них там потрясающие металлисты, у них из инструментов только бензопилы и пневматические буры. Если принять подходящую дурь, то можно поверить, что ты на строительной площадке.

— Это все было еще в середине восьмидесятых, дурочка, — ухмыльнувшись, сказала Берилл.

— Эй, если «Green Day» может получить «Грэмми» за панковский рок, то ничто не умерло.

— Кроме моего альбома, — мрачно сказала Присцилла. В то утро она узнала, что его остатки начали официально распродавать по сниженной цене и теперь его можно найти только в специальном контейнере вместе со сборниками кантри и альбомами финалистов прошлогоднего шоу «Номер один».

— Ой, хватит уже, — пробурчала Берилл. — Ну, сдох диск и сдох. Смирись с этим.

— Диск сдох, — повторила Лиза Мари. — Даже в первые сорок не вошел.

— Заткнись, тупица. Я, по крайней мере, выпустила альбом. А что хорошего сделала ты? Только жрать горазда! — рявкнула в ответ Присцилла.

— По крайней мере, у меня хорошо получается то, что я делаю, — парировала Лиза Мари. — Я ем, я толстею, все получается. А ты выпустила альбом, и ничего с этого не получила.

— Тихо! — крикнула Берилл. — Девочки, я не переживу, если вы следующие четырнадцать часов будете препираться.

— Эй, папа, наши препирательства сделали нас знаменитыми.

— Мама! Стерва чертова. Я не твой папа, я твоя вторая мама!

— Какая разница. Мы с сестрой препираемся. Мы препираемся. Вонючая студия «Фокс» платит нам за то, чтобы мы препирались. Это одна из самых популярных тем нашего шоу.

— Почти такая же популярная, как срущие на ковер свиньи и то, как мамины губы застревают в дверях, — добавила Лиза Мари.

— Да, дорогуши, и наше шоу позволяет вам вести первоклассный образ жизни. Не забывайте об этом.

— Ой, да ладно тебе, мама, — ухмыльнулась Присцилла. — У тебя и так был хренлион баксов от придурков металлистов, которые до сих пор покупают твои альбомы.

— Какая разница, — сказала Берилл, собирая бумаги. — Следующие несколько месяцев я буду очень, очень занята на шоу «Номер один», поэтому вам нужно вести себя хорошо, понятно? Никаких арестов за наркотики, и, пожалуйста, держитесь подальше от мерзких рок-ублюдков, с которыми встречаетесь в клубах…

— Ты видела, что они поднялись на тридцать второе место? — ухмыльнулась Лиза Мари. — Поздравляю, Присцилла, сама ты в рейтинг попасть не можешь, зато смог парень, который тебя трахнул!

— Сука!

Присцилла занесла кулак над Лизой Мари и попала ей в ухо, которое и без того болело, так как недавно было проколото прямо через хрящ. Лиза Мари заорала от боли и шлепнула Присциллу зажатым в руке журналом. Присцилла лягнула сестру, та лягнула Присциллу в ответ, и через несколько секунд они уже катались по полу «хаммера».

— Прекратите, дуры проклятые, — орала Берилл. — Мы ведь работаем.

Когда порядок был восстановлен и Лизу Мари выгнали на другой конец сиденья смотреть телевизор, Присцилла и Берилл сравнили записи в ежедневниках.

— Итак, мы наконец получили отсрочку на одну неделю с «Бленхеймами», — сказала Берилл. — Первый эпизод с газонокосилкой будет отснят в Лос-Анджелесе через неделю после финала шоу «Номер один» в Лондоне.

— Да, мама, сроки жесткие.

— Ну, мне ведь нужна только небольшая подтяжка вокруг глаз и несколько швов на клиторе.

— Пожалуйста, я не хочу этого знать. Это так глупо.

— Присцилла, я теперь женщина и имею право чувствовать то, что чувствует женщина. В любом случае процедура займет всего одно утро. То есть у меня останется шесть дней на поправку. Все должно получиться. Кажется, ты говорила, что парень хороший.

— Точно, все девчонки к нему ходят.

— Это он сделал тебе титьки? — крикнула Лиза Мари с другого конца «хаммера». — Ты говорила о глупостях, так вот они глупые. Они такие тупые! Выглядят как две дебильные летающие тарелки.

— Знаешь, а ведь она права, — сказала Берилл более мягким тоном. — Такое увеличение груди не годится для подростка, Присцилла. Тебе нужно их уменьшить.

— Ни за что, — упрямо ответила Присцилла. — Они помогают мне почувствовать себя женщиной.

— Ой, да ладно тебе, — ухмыльнулась Лиза Мари.

— Заткнись, сука! Тебя никто не спрашивает. Мне нравятся огромные титьки. Больше места для татуировок. Если хочешь поговорить об уменьшении, мама, то как насчет жирного пуза этой дуры Лизы Мари!

— Мне нравится быть толстой! — крикнула Лиза Мари, упрямо запихивая в рот одно печенье за другим.

— Не делай этого! — рявкнула Берилл. — Немного щенячьего жирка — это хорошо, но…

— Щенячьего жирка! — взорвалась Присцилла. — Да она размером с кита! С поганого лося!

Берилл критически оглядела свою вторую падчерицу.

— Знаешь, дорогая, вообще-то живот у тебя и правда толстоват. Тебе не нужно бросать есть, просто сделай операцию.

— Мама! Мне семнадцать лет.

— Ну и не затягивай, как я в свое время. Нужно уже сейчас вырезать аппендикс.

— Мама, мне нравится быть жирной.

— Ты знаменитость. Твоя обязанность — быть худой. Ты не всегда будешь подростком.

— Мама, она всегда будет подростком, — сказала Присцилла. — Точнее, мы обе всегда ими будем, и ты об этом позаботилась. Мы застряли во времени «Бленхеймов». Мне будет восемьдесят, а люди по-прежнему будут помнить, какой я была в четырнадцать лет.

Эмма наконец согласилась встретиться с Кельвином.

Она сказала друзьям, что или она с ним встретится, или ей придется менять номер сотового телефона, а она скорее умрет, чем сделает это, потому что терпеть не может, когда так поступают другие. Все ее друзья решили, что она просто сошла с ума, отказываясь с ним встретиться, в конце концов, он ведь сказочно богатый мужчина, о котором она и сама мечтала, и он фактически преследует ее, а она его избегает.

— Да, он тебя уволил. Ну и что? Теперь он хочет, чтобы ты вернулась, и ты будешь у руля, — убеждали ее Мэл и Том.

— Вы не понимаете, — отвечала Эмма.

Она знала, что именно потому, что она мечтала о нем, ей следует раз и навсегда выкинуть его из головы. Кельвин очень доходчиво продемонстрировал ей, насколько опасно испытывать к нему чувства, и каждая ее клеточка настаивала на том, чтобы она избегала его любой ценой.

— Он мерзавец, — напоминала она себе и своим друзьям снова и снова. — Мне не нужно приглашать мерзавца в свою жизнь. Он ведь признался, что хочет переспать со мной только ради того, чтобы забыть меня. Словно поставить зарубку на столбике кровати! Мне не нравятся мужчины, которые разменивают свои чувства ради выгоды.