Острая любовная недостаточность - Владимир Колычев

– Кинул он вас.

– Нет.

– Поговорим?

– Да ничего там такого.

– Думаете, я не понимаю, что произошло? Демьянову нужно было поле под себя расчистить, убрать вас и Алексея Антоновича. Вот он и подал вам прекрасную идею. Или вы сами решили кинуть Алексея Антоновича?

– Ну…

– Ладно. Важен сам ход процесса. Почему я узнала про вашу левую фирму, а Шуринов так легко выиграл суд? Если бы мы не выкрутились из ситуации сами, то Демьянов вывернул бы вам руки. Как именно? Тут уж вы сами что-нибудь придумайте.

Марьяна не могла знать, как все происходило на самом деле. Возможно, проводка за госпошлину случайно попалась ей на глаза. Не исключено, что победа в суде – заслуга Ольги Борисовны, которая смогла правильно организовать работу. Но одно можно сказать наверняка: Демьянов стравил Шуринова и Ведерникова, чтобы затем сожрать победителя, ослабевшего в борьбе.

– Ты права. Ему нужно было расчистить поле. Я, конечно, это понимал, но не думал, что он так будет давить. Демьянов фактически заставил меня расплатиться за ваши акции. Я кредитов набрал, как отдавать? – Ведерников занес руку над головой и ладонью, как шашкой, рассек воздух.

– Он и дальше будет давить. А в камере всякое может случиться.

– Ничего не случится. Хватит и того, что меня просто закроют. Дело сразу рухнет. Оно на мне держится. Но выкарабкаться можно. Я даже знаю, как именно.

– Счастливого плаванья, – бездушно проговорила Марьяна.

– Мне нужен заместитель. По всем вопросам. Пойдешь?

– Спасибо.

– Жаль. Свой бизнес откроешь?

– До свиданья, Евгений Романович. – Марьяна без всякого сожаления покинула кабинет.

Дальше пусть дознаватель с Ведерниковым разбирается. Ей с ним не по пути. Не тот он человек, которому можно довериться.

Тамара заметно сдала, но настоящая красота портится долго. Пройдет еще несколько лет в заточении, прежде чем гламурная красотка превратится в грубую, побитую жизнью бабу. Тамаре, похоже, не выкрутиться. Она крепко попала в оборот.

Никита не собирался вытаскивать ее. А вдруг она виновна? Он же не простит себе, если поможет убийце родного брата.

– После ужина Трофим Степанович поднялся к себе в кабинет. Я собиралась подать ему чай, но Тамара Вячеславовна сама отнесла. Она часто так делает.

Показания в зале суда давала Ирина Богатова, горничная Тамары. Она не пыталась обличить свою хозяйку, а просто рассказывала, как было дело. Тамара смотрела на Никиту сквозь прутья решетки. Она просила, умоляла не верить ей, и это действовало ему на нервы. Зачем он только явился на заседание?

– Вы утверждаете, что подсудимая сама подала мужу чай, в котором, возможно, находился яд? – торжествующим тоном спросил обвинитель.

Адвокат заявил протест, но судья его отклонил. Горничная мотнула головой и сказала, что ничего не утверждает. Мол, как оно было, так я и говорю.

Тут в зале появился Алик. Рядом с Никитой было свободное место.

Он занял его и только затем спросил:

– Можно?..

– Только не храпи, когда заснешь, – уныло пошутил Никита.

– Нет, что вы!

Алик продержался минут десять, не больше. Он задремал, не замечал горничную, дававшую показания. Вскоре допрос закончился. Когда девушка проходила мимо него, Алик распахнул глаза, встрепенулся, как будто увидел зверя редкой породы, причем без намордника. Он повернул голову, поглядел ей вслед, почесал затылок.

– Что такое? – Никита насмешливо глянул на него.

На красивых женщин Алик реагировал, как рыба на мормышку. Потому и попался в свое время на крючок, получил дозу снотворного. Горничная у Трофима – девка смазливая, потому и клюнул на нее Алик.

– Да ничего.

– Шевелится? Догоняй. Пять минут у тебя есть, – заявил Никита.

Заседание суда еще не закончилось, но у него уже иссякло терпение. Пора закругляться.

Руки у Агаты красивые, изящные, нежные, с прозрачной кожей. Движения мягкие, вкрадчивые. Игнат захмелел от приятных ощущений.

– Не надо. – Он отшагнул от нее, чтобы она не гладила его по волосам.

– Мне приятно, – с грустью сказала она.

– Почему ты на меня не накричишь? – раздраженно спросил Игнат.

– За что?

– Как за что? Я бросил тебя, вернулся к своей жене.

– Но я же обманула тебя. – Агата протяжно вздохнула.

– Это не ты, а мама.

– Я не обманывала. Антон твой сын. Но ты не веришь мне, ушел к жене. Я это заслужила.

– Нет.

– Ты же не бросишь нас? – На глазах у Агаты заблестели слезы.

– Нет. Я буду вам помогать. И квартиру эту мы выкупим в самое ближайшее время. Марьяна звонила в банк.

– Марьяна? – Агата удивленно повела бровью.

– Марьяна хочет, чтобы я вам помогал. Но не более того.

– Она знает, где ты?

– Наверное, догадывается. – Игнат пожал плечами.

– И не звонит.

– И не звонит. Потому что доверяет.

– Может, ей все равно? Она не ревнует? – Агата подошла к Игнату, мягко уложила ладони ему на грудь.

– Нет, ревнует.

– Может, она хочет, чтобы я оставалась твоей любовницей? – Ее пальчики пришли в движение, расстегнули пуговицу на рубашке.

– Не хочет.

– А я очень тебя хочу, жутко по тебе соскучилась. – Она распахнула халат, под которым ничего не было, прижалась к нему.

Телефон не зазвонил. Может быть, Марьяне действительно все равно, спит он с Агатой или нет? Она не ревнует именно потому, что не любит. Все ее мысли забиты Никитой.

– Ты останешься? – Агата отстранилась, но только для того, чтобы снять с него рубашку.

– Только ненадолго.

Почему он должен хранить верность Марьяне теперь, после того как она переспала с Никитой? Может, и Ведерникову в лифте не отказала.

Глаза у отца светились, в них чувствовалась жизненная сила. Он души во внуках не чаял. Они дарили ему радость. Но Никита чувствовал, что отец догорал. Еще чуть-чуть, и все.

К своей комнате Степан Данилович шел как будто на последнем издыхании. Никита смотрел на него с болью, а Лариса – с жалостью. Они дернулись, когда отца повело в сторону. Лариса успела первой. Она поймала его, обхватила руками, удержала. Никита пришел ей на помощь.

– Не надо, я сам.

Лариса легонько толкнула Никиту, он отошел. Она тоже отступила от отца.