Пепел перемен, Том 4: Ни богов, ни королей - Илья Витальевич Карпов

— Да странно это, вот и всё, — смущённо сказал юноша.

— Должно быть, они все работают внизу, — предположил Тиберий. — На нижних этажах или в подземельях. У этой крепости ведь есть подземелья?

— У всех крепостей есть, — уверенно ответил Таринор. — Кладовые, темницы, ледники. Вряд ли кому-то пришло бы в голову делать всё это наверху. Но вот строить гостевые покои так высоко — это бесчеловечно. Тот, кто это придумал, явно не любил гостей.

Весь оставшийся день до вечера в гостевых покоях не появлялся никто из прислуги. Проснувшемуся Тогмуру даже пришлось использовать окно, чтобы справить нужду, правда, оно оказалось слишком высоким, так что северянин нехотя попросил брата подсадить его. Ведь никто не догадался сразу спросить у слуг, где же ближайший нужник, а идею идти искать кого-нибудь по бесконечным лестницам Тогмур сразу отверг.

К вечеру небосвод затянуло облаками. Заката из окна было не видно — крепость смотрела на восток — так что стемнело очень рано. Ужин на удивление оказался скромнее обеда — хлеб и отварная рыба, но выбирать не приходилось.

Заснуть Таринор не мог долго. Он не слышал ни привычного шелеста листвы, стрёкота сверчков и потрескивания дерева в костре, когда он спал на природе, ни приглушённых разговоров и пьяных песен из-за стены, когда ему случалось ночевать в трактирах. Без всего этого ночь казалась какой-то ненастоящей. Тишину нарушали только редкие порывы ветра и иногда храп Тогмура, но, когда прекратились и они, наёмник то и дело просыпался от малейшего шороха.

Восход показался Таринору очень ранним. Ещё бы, солнечные лучи достигали Высокого дома, едва светило поднималось над горизонтом. Игнат посетовал, что этой комнате не помешали бы ставни, чтобы солнце не так светило в глаза поутру. Просыпаясь, каждый первым делом говорил о ноющих после вчерашнего ногах. Только Драм не проронил ни слова, но, когда он встал, Таринор заметил, что ноги у эльфа болят не меньше остальных.

Вскоре после того, как все проснулись, дверь отворилась, и в проёме показался уже знакомый кастелян Тибальд Харвелл. Без следа сонливости в голосе он пригласил гостей следовать за ним.

— Лорд Таммарен готов принять посланников короля в большом зале, — сказал кастелян и развернулся на месте.

— Простите, но его величество отправил только меня, — заметил Таринор. — Мои друзья могли бы подождать здесь, чтобы…

— Его светлость желает видеть всех, — сухо прервал старик и зашагал вперёд.

Увидев, что кастелян ведёт их к очередной лестнице, ведущей наверх, наёмник мысленно взвыл. Неужели здесь есть, куда подниматься⁉ Эйевосу Таммарену больше сотни лет и либо он безвылазно сидит в этом «большом зале», либо его доставляют туда на носилках. Другого варианта представить просто невозможно. К счастью, на этот раз преодолеть пришлось всего пару пролётов и коридор, после чего гости оказались перед большой двустворчатой дверью, чьи створы делили изображение белой башни напополам. Перед ней кастелян остановился и развернулся к Таринору.

— Я войду первым и представлю вас. Заходите только когда дверь откроется. Вы, — старик указал на наёмника, — идите вперёд остальных и молчите, пока лорд Таммарен не велит говорить. Когда я представлю его светлость, преклоните колено. Письмо передадите через меня, — кастелян хотел было уже открыть дверь, но обернувшись через плечо, смущённо добавил: — и, пожалуйста, говорите громче. Лорд Эйевос глуховат.

Наёмник сдержал улыбку, подумав, что сохранить способность слышать в таком возрасте — уже чудо. Старик приоткрыл дверь совсем чуть-чуть, скрылся в получившемся проёме, и теперь оставалось лишь ждать. Дверь была настолько толстой, что из зала не доносилось ни звука. Строители позаботились о том, чтобы тот, кто не удостоился приглашения, не смог бы подслушать ни слова. Таринор начал было опасаться, что лорд Эйевос оказался старым безумцем и вдруг отказался принимать посланника, как вдруг створы двери пришли в движение и постепенно раскрылись полностью, издавая тяжёлый низкий скрип.

Будучи снаружи, Таринор не ожидал ничего необычного. Почти все подобные места устроены схожим образом, как бы они не назывались: дорожка от входа ведёт к противоположному концу зала, где стоит трон, на котором восседает правитель. Вот только оказалось, что Высокому дому было, чем удивить даже тех, кого принимали в Чёрном замке.

Большой зал оказался поистине огромным. Наверное, его вырезали прямо в скале, потому как по бокам от вошедших не было ни единого окна, а свет падал из широких проёмов прямо над дверью. Стены же вместо окон занимали полотна с символами остальных домов Нагорья, вассалов Таммаренов.

Но самым удивительным было не это. Выложенный белым камнем путь вёл от входа вовсе не к одинокому лордскому трону. Вместо этого взору наёмника предстала поистине удивительная каменная конструкция.

Если бы кто-то взял огромное кольцо из камня, распилил пополам, положил на пол и сточил так, чтобы середина возвышалась над краями, то получилось бы нечто похожее на то, что увидел Таринор. На этом «полукольце» покоились целых семь тронов: в середине, на самом высоком из мест сидел древний старец, очевидно, сам лорд Эйевос; место справа от него пустовало, а остальные занимали четверо мужчин и одна женщина. Кто-то из них был совсем сед, а чьи-то волосы седина лишь едва коснулась, но тот, что сидел в середине, был явно старше их всех. Подойдя ближе, Таринор сумел разглядеть его получше.

Лорд Эйевос, облачённый в свободные белые одежды, воплощал в себе всё, что приходит на ум при слове «глубокий старик». Чуть прищуренные глаза, под которыми виднелись внушительные мешки, напоминали пару глубоких расщелин, а над ними нависали густые седые брови. Большой нос с чуть висящим кончиком, лицо, испещрённое глубокими морщинами, будто вырезанными резцом, большие уши с мясистыми мочками и выдающиеся скулы, так похожие на те, что были у казначея в Чёрном замке. Зачёсанные назад волосы старика полностью захватила седина, без единого проблеска былого цвета, а конец длинной белоснежной бороды покоился на коленях.

— Его светлость, Эйевос Таммарен, — провозгласил кастелян, — лорд Высокого дома и владыка Нагорья.

Таринор преклонил колено, как велел кастелян. То же проделали и остальные, включая Тогмура, который некоторое время колебался, но увидев недобрые взгляды стражников, обращённые к нему, с недовольным видом последовал примеру наёмника.

— Таринор, доверенное лицо его величества Эдвальда Одеринга, короля Энгаты, владыки Хартланда, лорда Чёрного замка и Одерхолда. Вашей волей, гость Высокого дома. Мои спутники…

— Меня не интересуют твои спутники! — раздался скрипучий голос лорда Таммарена, во рту которого, судя по всему, уже почти не осталось зубов. — Король послал тебя, Таринор. Так и говори, по какому делу.

Поняв, что ему дали слово, наёмник решил говорить как можно громче, при этом не переходя на крик.

— Лорд Эйевос! — голос Таринора эхом разнёсся по залу, а сам он сразу замолчал от неожиданности.

— Тише! Я не глухой! — недовольно рявкнул лорд Таммарен. — Но если каждый будет драть глотку в этих стенах, то и впрямь оглохну. А теперь продолжай.

— Лорд Эйевос, — наёмник заговорил тише, но всё-таки гораздо громче, чем обычно. — У меня послание чрезвычайной важности от его величества лично к вам. Вот письмо.

— Тибальд! — произнёс лорд Таммарен. — Передай его Эймосу. У него глаза молодые, пусть прочтёт.

Кастелян принял конверт из рук Таринора и отнёс мужчине, сидевшему на самом нижнем троне. Из всех, кто восседал на этом каменном постаменте, он действительно выглядел самым молодым, хотя и был наполовину сед.

— Отец, — негромко проговорил Эймос, закончив читать, — его величество желает выдать принцессу Мерайю за… — он вновь направил взгляд на бумагу, — «…достойного сына дома Таммарен».

— И вновь с нами породниться желает король Энгаты… Что ж, — лорд Эйевос причмокнул губами, — хоть я сам давным-давно вдовец, но королю явно нужны наследники, с чем мне уже не справиться…

Таринор услышал, как стоящий позади него Игнат сдержал смешок. К счастью, никто из восседающих на троне этого не заметил.

— Вы, мои славные сыновья, — продолжал старик, — также либо женаты, либо в годах. Кто из ваших сыновей, моих