Жарким кровавым летом - Стивен Хантер

— Ладно, а теперь я вам кое-что скажу. Вы самые молодые из всех, но меня это не беспокоит. И еще мне сдается, что вы самые умные. Я не считаю, как некоторые старые сержанты, что от умных парней в бою не будет толку. Но я точно знаю, что вы, головастые парни, легко отвлекаетесь и, естественно, сомневаетесь во всем, а также испытываете своего рода чувство превосходства над всеми остальными. Так позвольте мне сказать, что если вы хотите остаться в этом подразделении, то придется все это отбросить. Уберите ваши умные мозги на полку, заприте на замок и выполняйте то, что вам говорят, причем выполняйте тщательно и досконально. В противном случае вам придется вернуться туда, откуда вы приехали, и сказать своим приятелям, что спецназовцы из вас не получились.

— Да, сэр, — сказал Карло.

— А теперь ложитесь и постарайтесь хоть немного поспать. Этим вечером у нас будет следующий выход.

В ту ночь «Дерби» был заполнен до отказа. В одном из отделений молодой, похожий на льва Берт Ланкастер, казавшийся королем гангстеров, держал свой двор. Его окружали друзья и подружки, а зубы у него так сверкали, что от них расходилось сияние.

В другом отделении сидел со своей красавицей женой молодой гений Орсон Уэллс, поглощавший невероятное количество еды — фактически у него получился второй обед — и выпивший три бутылки шампанского. Рита Хэйуорт лишь сердито посмотрела на него, когда он произнес слова, которые могли бы стать его автографом: «Еще картофельного пюре, пожалуйста».

Конечно же, там был Микки, хотя и без жены. С ним пришла хористка, с грудями даже больше, чем у его супруги. Он курил «Лаки страйк», пил русскую водку и искал кого-нибудь из продюсеров, чтобы поругаться, поскольку чувствовал себя, пусть лишь в его собственном представлении, несколько забытым в последнее время.

Там был Хамфри Богарт с неким маленьким ничтожеством (его называли то Биллом, то как-нибудь еще), сценаристом родом из Миссисипи, который крепко увяз в переписывании «Крепкого сна» Рея Чандлера. Боги называл его Малышом, следил, чтобы он был веселым и пьяным, и все время пытался убедить его, что на самом деле не имеет никакого значения, будет ли кто-нибудь знать, кто это сделал.

И Вирджиния тоже была там со своим возлюбленным Бенджамином Сигелом по прозвищу Багси и с лучшим голливудским другом Бена, Джорджи Рафтом[27].

— Вы только посмотрите на это, — сказал Бен. — Эррол Флинн[28]. Да он выглядит так, что хуже некуда.

— Я слышал, что он совсем выдохся, — заплетающимся языком проговорил Джорджи. — Братья Уорнеры вот-вот вышвырнут его. Нет, вы смотрите, смотрите!

Эррол Флинн был еще пьянее, чем Джорджи Рафт; на его столь красивом в прошлом лице уже начали появляться следы распада. Это была маска красоты, безжалостно превращающаяся в линялую рогожную личину огородного пугала.

— Да, но с тобой-то они тоже не заключили контракт, так ведь, Джорджи? — сказала Вирджиния.

— Я выкупился из их кабального контракта, — заявил Джорджи. — Я отдал Джеку чек на десять тысяч долларов и вышел из его кабинета свободным человеком.

— А я слышала, что это он заплатил десять кусков тебе, чтобы ты убрался, — не унималась Вирджиния.

— Вирджиния, заткнись! — бросил Бен.

Рафт с капризным видом глядел в стакан. Для крутого парня его лицо не слишком подходило: оно было на удивление маленьким, с тонкими чертами и вздернутым, словно у эльфа, курносым носиком.

— Это ему еще выйдет боком, — утешал артиста его лучший друг юношеских лет, тех времен, когда они по-соседски помогали друг другу воровать тележки с яблоками.

— Почему бы тебе не замочить ассистента режиссера, Бен? То есть если бы ты сначала нашел подходящего. Может быть, ты мог бы снова сделать Джорджи великим, — подковырнула Вирджиния.

— Просто не знаю, что случилось с этой сукой, — объяснил Бен. — С тех пор как мы вернулись с Юга, она дерзит мне, не переставая.

Он неприязненно уставился на Вирджинию. Но проклятие, она была все тем же воплощением животного женского начала во всей его грубой красе; сегодня вечером она уложила волосы огромной темно-рыжей шелковой волной, выставила на обозрение в меру полные плечи, а между объемистыми грудями, плотно прижатыми друг к другу, зияла черная щель, где любой мужчина мог навсегда затеряться и оставить там свою душу.

— Да, — воскликнула она, — может быть, это связано с твоими полетами в эту чертову пустыню, куда ты летаешь, чтобы посмотреть, как Дэл Вебб закапывает бабки мистера Лански в долбаную дыру в земле!

Все начиналось сначала.

— Ребятки, ребятки, — вмешался Джорджи. — Лучше давайте веселиться. У нас прекрасный стол в «Браун дерби», в зале, битком набитом кинозвездами. Куча народу поубивала бы друг друга за то, что у нас есть. Давайте веселиться. Гарсон, еще виски, пожалуйста.

Вся троица взялась за стаканы, пытаясь пригасить владевшее каждым внутреннее волнение и вернуться к дружескому общению.

— Вирджиния, знаешь, я делаю великую вещь. Вот увидишь. Все большие парни уверены, что это будет грандиозно. Это будет покруче, чем Хот-Спрингс.

— Хот-Спрингс, насколько мне известно, находится в Хот-Спрингсе, а не в пустыне. И Хот-Спрингсом управляет Оуни Мэддокс. Вроде бы дела обстоят именно так, Бен, уж ты-то должен бы знать.

Бен позволил себе захихикать.

— Ты думаешь, Оуни такой уж великий и могучий? Ты думаешь, что на Оуни ни у кого нет управы? Так вот, позволь мне сказать тебе кое-что. У Оуни начались небольшие неприятности, которых ты себе ни за что не пожелала бы.

— Оуни клёвый парень, — заявил Джорджи. — Он был знаком кое с кем и помог мне, когда я начинал здесь.

— С Оуни покончено, — сказал Бен. — Только он сам пока еще об этом не знает.

— Оуни, конечно, червяк, но способен позаботиться о себе, — возразила Вирджиния и отпила большой глоток из третьего по счету стакана «отвертки». Она могла перепить любого мужика в Голливуде, за исключением Флинна. — Он строит из себя британского сноба, но на самом-то деле он такая же помойная крыса из Ист-Сайда, как и вы оба, красавчики.

— Вирджиния, у Оуни серьезные неприятности, и большие люди об этом знают. Я услышал об этом уже здесь. Власти начали против него кампанию облав, громят его заведения, а он не имеет представления, как добраться до того, кто за всем этим стоит. Его власть в городе сильно поколебалась, и как только она начнет уходить у него из рук, от него все разбегутся. Это случилось с ним в Нью-Йорке, это случится с ним и в Хот-Спрингсе. Он уже потерял «Коттон-клуб», он потеряет и свои южные владения. Вот увидишь. Его пришьют, или он лишится всех своих бабок, что одно и то же.