Я сам судья. Я сам палач - Александр Тамоников

Он тащил ее за руку, призывал бежать быстрее. Катя все понимала, выбивалась из сил. В пути она, сбивая дыхание, говорила, что не может понять, как все это произошло. Ведь днем ничто не предвещало несчастья. Женщина спокойно работала, даже с Петром Вениаминовичем перекинулась парой слов перед выходом.

«Уже уходите, Екатерина Федоровна? — с ухмылкой спросил он. — Спокойной вам ночи».

— Ничего необычного, он всегда так ухмыляется, — пояснила Катя.

— В котором часу Матвеев обычно уезжает на работу?

Она слышала, как он говорил начальнику охраны, мол, завтра сплю, достало все. К двум часам поеду в банк.

Они бежали с горки в поселок по знакомым переулкам, задворкам и огородам.

В доме у родителей горел свет. Илья испустил облегченный вздох. Оба сидели в горнице, в полной тишине. Мама разгадывала судоку, отец читал какую-то потрепанную книгу. На печке клубком свернулся Тимофей. Он с грустью думал о своей кошачьей жизни.

— Господи, пришел!.. — У мамы карандаш выпал из рук, когда в окне объявился пропащий сын.

Виктор Александрович встрепенулся, вскочил.

— Тише! — Илья приложил палец к губам, перелез в комнату, помог забраться Кате. — Дорогие родители, стоп. — Он сделал предостерегающий жест. — Никакой критики, слез, упреков. Так надо. Я был занят. Садитесь и слушайте. Говорю быстро, потому что времени нет. Подчиняетесь безропотно.

— Ну, знаешь ли, сынок… — подал голос отец.

— Виктор Александрович, все действительно очень серьезно, — сказала Катя. — Ваш сын не идеален, но сегодня вы его должны слушаться. Время поджимает.

Почему это он не идеален? Ладно, будет время выяснить.

Илья говорил сжато, лаконично, краткими тезисами. Только правду. Он рассказал родителям о том, что случилось на проспекте Энтузиастов и какие последствия это повлекло.

Родители смотрели на него с тихим ужасом. Когда он закончил, мама заплакала, отец смертельно побледнел, сжал кулаки.

— Сволочи, — прошептал он взволнованно. — Какие же меравцы!

— Сынок, зачем все это? — спросила Анна Акимовна. — Чего ты добьешься? Мир несправедлив. Настю все равно не вернешь. Бог накажет этих людей. Не лезь в такую мерзость, сынок. Ладно мы с отцом, старые уже, но вам с Катюшей ведь жить да жить.

— Дискуссия откладывается, мама, — строго сказал Илья. — Причина проста — спорить поздно. У вас есть пять минут, а я посторожу за калиткой. Берите деньги, документы, вещи — из расчета на два, максимум три дня. Заводи свою «девятку», отец, и дуйте в Коврино. Кажется, там живет тетя Груша, ваша дальняя вода на киселе? Ничего, потеснится, приютит вас на пару дней. Через час будете там. Ваши телефоны должны быть заряжены, постоянно держите их рядом с собой. Отец, выезжаешь за ворота, сворачиваешь с Трубной и резво несешься под горку. Увяжется хвост — я их задержу. Вперед, дорогие родители. Я позднее перед вами извинюсь, хорошо?

Илья едва не прыгал от нетерпения. В глубине улицы стояла машина с наблюдателями, невнятная горка без фар. Ведь точно увяжутся! В этом случае битва начнется уже сегодня, а капитану очень этого не хотелось.

Мать вытащила сумку на крыльцо. Отец вывел из гаража старенькую, но ухоженную «Ладу».

— Илюша, я тебя очень прошу, береги себя, — со всхлипом проговорила мама. — Еще раз подумай, зачем это нужно.

Он кусал губы и размышлял о другом. Вдруг свет фар заплясал по Трубной улице. Илья перегнулся через ограду. Рядом возбужденно дышал отец. С дороги сворачивал старенький грузовой фургон, рычал, грузно переползал через ухабы.

— Так это Ленька Пантюхин, — проговорил отец. — Живет в двадцать девятом доме. С работы едет. У него свой маленький бизнес, грузоперевозками занимается. Каждый вечер поздно приезжает.

Идея родилась спонтанно, но была просто отличной. Через минуту фургон будет проползать мимо, потом доберется до ищеек, сидящих в темной машине.

— Отец, слушай внимательно, — возбужденно пробормотал Илья. — Вам с мамой нужно выехать незаметно. Я открываю ворота, вы быстро садитесь в машину. Фары не включайте, пока не свернете. Фургон проедет мимо, сразу выезжай и принимай налево. Помни, до поворота без света. Проедешь и так, тут все кочки знакомые. Фургон их ослепит и вас прикроет. Живо, отец!

Хоть бы получилось! Фургон проехал. Из ворот, открывающихся внутрь, тут же выскользнула «девятка». Она шустро удалялась, отец спешил к повороту. Ленька Пантюхин молодец, ехал спокойно, никуда не торопился. Илья выписал бы этому парню щедрую премию.

Фургон протащился мимо машины наблюдателей. За мгновение до этого родительская легковушка свернула на основную дорогу. Улица Трубная была пуста. Удалялись габаритные огни фургона. Никто не занервничал, ищейки ничего не заметили. Машина стояла на прежнем месте.

Илья закрыл ворота, перевел дыхание, машинально начал вытрясать сигарету из пачки. Сработал телефон, он схватил его.

— Ну и что там? — нетерпеливо спросил отец.

— Путь свободен, дуй, батя, — проговорил Илья. — Пришли эсэмэс, когда доедете.

— Слава богу, выкрутились, — прошептала Катя, тихо подошла, обняла его сзади.

Он повернулся, поцеловал ее в губы и тихонько проговорил:

— А ты не радуйся, Катюша. Теперь твоя очередь. Сейчас мы проберемся к тебе домой. Есть тут одна невзрачная тропка. Собираешь самые необходимые вещи и уходишь из дома. Я проведу тебя огородами. Есть подруги, хорошие знакомые, одноклассники, с которыми ты поддерживаешь отношения?

— Это ты — одноклассник, с которым я поддерживаю отношения. Ладно, Илюша. — Она задрожала, схватила его за руку. — Пойду к Зинке Черемховой, ее адрес — Загорская, дом четыре. Она, как и я, живет одна, потеснится. А как же ты, Илюша?

— Обо мне не беспокойся.

— И грешить сегодня не будем? — Она улыбнулась сквозь слезы.

— Пожалуй, не успеем. — Он тоже улыбнулся, сжал ее за плечи. — Пойдем скорее в дом. Тебе надо собираться. Времени совсем нет.

Он насилу ее выпроводил черед пятнадцать минут, с тоской смотрел, как она пятится за сараи, боится отвернуться. Махал ей рукой, мол, уходи поскорее.

Катя исчезла, и Илья облегченно перевел дыхание. Пока дело шло неплохо, он всех сбагрил. Можно безумствовать, не боясь за жизни близких людей.

Илья перебрался через дыру в ограде на свой участок, залез в дом. Там горел свет, но шторы повсюду были задернуты. Пусть наблюдатели думают, что родители по-прежнему здесь.

Он работал быстро, стараясь ничего не забыть. Отыскал в гардеробе отца немаркий брезентовый комбинезон, натянул. Тот оказался впору. На ноги тяжелые ботинки, сверху — собственную легкую куртку.

Илья застыл посреди комнаты, прислушался. Неприятель под окнами пока не скапливался, но скоро мог пойти в атаку.