Отступник - Роберт Энтони Сальваторе

– Это не учебные клинки! – предупредил он, направляя свое оружие на Альтона.

Просвистела новая световая стрела, заставив Дзирта увернуться и занять прежнее место.

– Ты считаешь это учебой, глупый До'Урден? – зарычал Альтон. – Да ты знаешь, кто я такой?

Настало время для мести, и пусть провалятся в Бездну все приказы Матери СиНафай!

Но в момент, когда Альтон собирался открыть Дзирту правду, какое-то темное тело обрушилось на спину учителя, сбив его с ног. Он попытался отползти, однако оказался беспомощен против огромной черной пантеры, пригвоздившей его к полу.

Дзирт опустил сабли, совершенно растерявшись от того, что произошло.

– Хватит, Гвенвивар! – раздался окрик из-за спины Альтона.

За распростертыми на полу телами учителя и пантеры Дзирт увидел вошедшего в комнату Мазоя.

Пантера послушно отскочила от Альтона и побежала к хозяину. По дороге она остановилась и посмотрела на Дзирта, который стоял посреди комнаты, готовый защищаться.

Дзирт был настолько очарован зверем, грациозным полетом его играющего мускулами тела и умом, светящимся в больших круглых глазах, что почти не обращал внимания на учителя, который незадолго перед этим напал на него. Между тем оставшийся невредимым Альтон уже поднялся на ноги, явно обескураженный.

– Это моя киска, – объяснил Мазой. Дзирт с удивлением наблюдал, как Мазой вернул пантеру на привычный для нее уровень, где она и жила, перенеся ее телесную форму в волшебную фигурку из оникса, которую держал теперь в руке.

– Откуда она у тебя? – спросил Дзирт.

– Никогда не следует недооценивать магию! – ответил Мазой, опуская фигурку в глубокий карман.

Он посмотрел на Альтона, и его сияющая улыбка превратилась в гримасу.

Дзирт тоже посмотрел на Безликого. Молодому воину казалось невероятным, что студент посмел напасть на учителя. С каждой минутой ситуация становилась все загадочнее.

Альтон признавал, что превысил свои полномочия и что за это придется дорого заплатить, если он не найдет никакого выхода из положения.

– Ну что, ты запомнил сегодняшний урок? – обратился Мазой к Дзирту, хотя вопрос, по-видимому, относился скорее к Альтону.

Дзирт отрицательно помотал головой:

– Я не очень уверен, что понимаю смысл происходящего.

– Это демонстрация слабости магии, – объяснил Мазой, стараясь скрыть истинную причину схватки. – Чтобы ты понял, что происходит, когда маг забывает о границе своих возможностей, и насколько уязвим волшебник, одержимый, – он взглянул на Альтона, – желанием постоянно демонстрировать свои чары. Полная беспомощность наступает, когда намеченная магом жертва становится его навязчивой идеей.

Понимая, что все сказанное Мазоем – ложь, Дзирт не мог найти объяснения сегодняшним событиям. Что побудило мастера Магика напасть на него? Почему Мазой, всего лишь студент, стал так рисковать, придя на помощь своему подопечному?

– Не будем больше утомлять учителя, – сказал Мазой, надеясь уклониться от дальнейших расспросов Дзирта. – Теперь пойдем в зал для занятий, я покажу тебе Гвенвивар, мою волшебную зверушку.

Дзирт взглянул на Альтона, не зная, чего еще можно ожидать от непредсказуемого учителя.

– Ступай, ступай, – спокойно произнес Альтон, зная, что, только поддержав Мазоя, он сможет избежать гнева своей приемной верховной матери. – Уверен, что сегодняшний урок будет усвоен, – добавил он, глядя на Мазоя.

Дзирт посмотрел на Мазоя, потом опять на Альтона. Пусть будет так. Он хочет больше узнать о Гвенвивар.

* * *

Вновь приведя Дзирта в свои личные покои, Мазой достал полированную ониксовую фигурку пантеры и призвал к себе Гвенвивар. Маг вздохнул с облегчением, когда познакомил Дзирта с кошкой: увидев пантеру, тот совершенно позабыл об инциденте с Альтоном.

Никогда прежде не видел Дзирт столь необычного волшебного существа. Он сразу ощутил силу Гвенвивар, ее благородство, которое вступало в противоречие с натурой зачарованного зверя. И действительно, гладкая лоснящаяся мускулатура, полные грации движения словно воплощали в себе охотничьи качества, столь высоко ценимые темными эльфами. Наблюдая за движениями Гвенвивар, Дзирт подумал, что сможет усовершенствовать собственные боевые приемы.

Мазой позволил им провести несколько часов в играх и шутливых потасовках, радуясь, что Гвенвивар поможет загладить вред, нанесенный неразумным Альтоном.

А Дзирт уже и думать забыл о встрече с Безликим.

* * *

– Мать СиНафай этого не поймет! – предупредил Мазой Альтона, когда позже они остались вдвоем.

– Ты ей все расскажешь, – тусклым голосом сказал Альтон. Он был настолько обескуражен провалом попытки убить Дзирта, что все остальное его почти не волновало.

Мазой покачал головой:

– Она не должна узнать.

На обезображенном лице Альтона появилось нечто похожее на подозрительную улыбку:

– Чего ты хочешь? – робко спросил он. – Твое пребывание здесь почти закончено. Что еще может дать Мазою его учитель?

– Ничего. Мне ничего от тебя не надо.

– Тогда в чем дело? Не люблю, когда за мной остаются долги. С этим должно быть покончено раз и навсегда!

– Так оно и будет, – ответил Мазой. Однако Альтона это, по-видимому, не убедило. Мазой между тем продолжал рассуждать:

– Что бы я выиграл, если бы рассказал Матери СиНафай о твоем безрассудном поведении? Допустим, она убьет тебя, но тогда планируемая война с Домом До'Урден потеряет всякий смысл. Ты как раз то звено, которое делает эту войну оправданной. Я хочу, чтобы война была, и не стану рисковать ею ради сомнительного удовольствия быть свидетелем твоей мучительной смерти! Альтон мрачно согласился:

– Я вел себя глупо. Когда я позвал сюда Дзирта, то не собирался убивать его, просто хотел понаблюдать за ним, чтобы быть во всеоружии, когда наконец придет время. Но увидев его, этого проклятого До'Урдена, таким беззащитным….

– Я понимаю, – искренне сказал Мазой. – У меня тоже возникало такое желание, когда я на него смотрел.

– Но ведь у тебя нет зуба на Дом До'Урден?

– Не на дом, а именно на него! Я наблюдал за ним почти десять лет, изучал его повадки и поведение.

– И то, что ты видел, тебе не нравилось? – с надеждой спросил Альтон.

Мазой мрачно ответил:

– Он чужой. После шести месяцев, проведенных с ним бок о бок, я чувствую, что знаю о нем меньше, чем когда-либо. Он не честолюбив – и все же выходил победителем великого состязания своего класса девять лет подряд. Это беспримерно! Магию он схватывает мгновенно; он мог бы стать очень сильным магом, если бы избрал этот род занятий. – Мазой сжал кулак, ища слова для выражения его истинных чувств. – Ему слишком легко все дается. Такое впечатление, что ему все дается легко; а успехи в воинском деле не оставляют на нем следов.