Поля крови. Религия и история насилия - Карен Армстронг

В 559 г. до н. э. Кир, малозаметный член семьи Ахеменидов, стал царем Аншана (нынешний южный Иран){539}. Лет двадцать спустя, после впечатляющих побед в Мидии, Анатолии и Малой Азии, он напал на Вавилонскую империю и удивительным образом взял верх без единой битвы: население приветствовало его как освободителя. Отныне Кир стал властелином самой большой империи, которая когда-либо до тех пор существовала в истории. В своем зените она простиралась по всему Восточному Средиземноморью, от нынешних Ливии и Турции на западе до Афганистана на востоке. И еще столетиями все цари, желавшие править миром, будут пытаться повторить успехи Кира{540}. Однако он был не только одной из ключевых фигур в политике региона: он создал более мягкую форму империи.

Согласно победной декларации Кира, когда он пришел в Вавилонию, «все жители Вавилона и всей страны Шумер и Аккад, князья и наместники склонились перед ним в поклоне и облобызали его ноги, радуясь и сияя, что царство у него»{541}. Но с чего им было сиять при виде чужеземного захватчика? Десятью годами ранее, вскоре после завоевания Киром Мидии, вавилонский автор поэмы «Сон Набонида» отвел ему божественную роль{542}. Мидия давно представляла угрозу Вавилону, и солнечный бог Мардук, по словам поэта, явился во сне Набониду (556–539 гг. до н. э.), последнему вавилонскому царю, чтобы уверить: он контролирует события и избрал Кира, чтобы решить эту проблему. Однако десятью годами позже Вавилонская империя пришла в упадок. Набонид был занят завоеваниями, несколько лет отсутствовал в Вавилоне и навлек на себя гнев жречества тем, что не исполнил ритуал акиту. В ходе этой церемонии все вавилонские цари клялись «не наносить удары по щекам полноправных граждан». Набонид же навязал трудовую повинность свободным людям империи. Недовольные жрецы объявили, что боги более не благоволят правлению Набонида и покинули город. И когда Кир захватил Вавилонию, эти жрецы помогли написать ему победную речь, в которой говорилось, что вавилоняне воззвали в печали к Мардуку, и Мардук послал им Кира:

Ритуал и мифология были важны для царства, но не всегда поощряли государственную тиранию. По сути, Набонида низложила жреческая верхушка – за излишнее насилие и угнетение.

Гигантская многоязычная и многокультурная империя Кира нуждалась в ином способе управления: более уважительном к традиционным правам завоеванных народов, их религиозным и культурным обычаям. Кир не стал унижать и депортировать своих новых подданных, разрушать их храмы и осквернять святыни, как поступали ассирийцы и вавилоняне, а возвестил совершенно новую политику. Она зафиксирована в так называемом цилиндре Кира, который ныне хранится в Британском музее. Согласно данному манифесту, Кир явился в Вавилонию как вестник мира, а не войны; он отменил трудовую повинность, репатриировал все народы, депортированные Навуходоносором, и позволил им восстановить свои национальные храмы. Поэтому один анонимный иудейский изгнанник в Вавилонии даже назвал Кира «мессией», человеком, которого Яхве «помазал», чтобы положить конец плену Израиля{544}. Только этот пророк был убежден, что Кира вел за руку Яхве, а не Мардук, и что именно Яхве помог ему сотрясти медные врата Вавилона: «Ради Иакова, раба Моего, и Израиля, избранного Моего, Я назвал тебя по имени, почтил тебя, хотя ты не знал Меня»{545}. Наступала новая эпоха и время земле вернуться к своему изначальному совершенству. Пророк, явно находившийся под влиянием зороастрийских мессианских верований, призывал: «Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими»{546}.

Большинство иудейских изгнанников предпочли остаться в Вавилонии, и многие удачно ассимилировались в местную культуру{547}. И все же, согласно Библии, более 40 000 человек вернулись в Иудею – с богослужебными сосудами, некогда конфискованными Навуходоносором. Они хотели восстановить храм Яхве в разоренном Иерусалиме. Вообще решение персов позволить людям вернуться домой и восстановить свои святилища было здравым и разумным: они полагали, что так империя лишь усилится, ибо боги должны почитаться в своих собственных странах, да и подданные скажут спасибо. В результате этой позитивной политики на Ближнем Востоке лет на двести воцарится период относительной стабильности. Однако и «персидский мир» опирался на военную силу и подати, изымаемые у покоренных народов. Кир придавал значение беспримерному могуществу своей армии; когда он с Мардуком шел на Вавилон, его войска в полном вооружении, по его словам, были подобно воде в реке и бессчетны{548}. Его манифест также упоминал о системе податей: «Все цари Вселенной от Верхнего до Нижнего моря, те, кто живет в царских чертогах, и те, кто живет ‹…› все цари западных стран, живущие в шатрах, доставили ко мне в Вавилон свои тяжелые подати и облобызали мои ноги»{549}. Даже самая мирная империя нуждалась в постоянной военной агрессии и массовом изъятии ресурсов у завоеванных народов. Если бы имперские чиновники и солдаты испытывали на сей счет угрызения совести, это ослабило бы силу империи; но если их удавалось убедить, что они действуют во имя всеобщего блага, дело шло на лад{550}.