Арденны - Михель Гавен

— Почему?

— Наверняка Ирма в тот же день выписалась из клиники и взяла его под свой контроль. У нее нюх на все его похождения. И никакой профессор де Кринис ее не удержит, если Алик решил где-то развлечься на стороне. Сколько я знаю их обоих, она не пропустила не одного такого случая.

— Господин оберштурмбаннфюрер, — за дверью послышался голос Цилле. — Самолеты.

Скорцени поднял голову.

— Сколько времени?

Маренн наклонилась и взглянула на часы.

— Сейчас около пяти.

— Пора.

Он встал, быстро оделся и, поцеловав ее, вышел. Маренн тоже начала одеваться. Вдалеке послышался гул. Он нарастал с каждым мгновением.

Маренн застегнула китель, скрепила волосы на затылке. Взяв плащ, тоже спустилась вниз.

— Они спросонья, что ли? — услышала она в гостиной резкий голос Скорцени. — Чуть не полгруза сбросили на Стумон, а там уже американцы. Дайте мне Пайпера.

— Покушают янки от души, — насмешливо отозвался Цилле.

— Покушают — ладно, главное — топливо для машин.

Это говорил Раух. Маренн остановилась на последней ступени лестницы и, положив руку на высокие перила, смотрела, что происходит в гостиной. Айстофель вылез из-под стола, сладко потягиваясь. Его топливо для машин волновало меньше всего, куда больше заботило другое топливо — для желудка. Раух открыл банку консервированного мяса и, вытряхнув в миску содержимое, поставил перед собакой. Пес принялся с аппетитом есть. Спуститься вниз и столкнуться с Раухом — Маренн вдруг почувствовала некоторое замешательство. Но он сам обратился к ней. Подняв голову, сказал.

— Доброе утро, фрау. Хозяйка сказала, что кофе и тосты для всех приготовлены на кухне.

Он произнес это равнодушно, даже как-то скучно.

— Благодарю, Фриц.

Маренн спустилась по ступеням.

— Пайпер получил едва ли не десятую часть того, что просил, — Скорцени отошел от рации. — Он шутит, ему хватит на один танк и, может быть, еще на половину второго. Сейчас короткий завтрак, и выступаем, — он обвел взглядом офицеров. — Группа Пайпера занимает огневые позиции перед Фруад-Кур. Мы идем им на усиление. Самое слабое место — это, как и прежде, Ля-Гляйц, — он прошел на кухню, за ним последовали офицеры. — Американцы обстреливали его всю ночь. Пайпер предполагает, что к полудню начнут снова. Мы займем позицию около Ла Ванна, — Скорцени налил себе кофе. — Это между Ля-Гляйцем и Фруад-Кур. Против нас будет наступать группа «Джордан». Пайпер выделит нам несколько «тигров» для огневого усиления и одну «пантеру». Он хочет, чтобы мы заняли позиции до того, как американцы снова начнут обстрел.

— Возьми, — Раух протянул Маренн чашку с ароматным кофе. — Я рад, что все встало на свои места, — добавил как-то буднично, без тени горечи в голосе.

— Спасибо.

Маренн взяла чашку. Она понимала, что он имеет в виду. Он не был рад — она знала это точно, но обсуждать свои чувства больше не собирался. Наверное, думал, что она использовала его, чтобы отомстить Отто за похождения с Гретель.

Что-то очень хрупкое, что соединило их в последние дни, разбилось, она чувствовала это, да и могло ли быть иначе. Она все-таки уступила, чувство глубокое, многогранное, сложное взяло вверх над новым, зародившимся под высокими устремленными к небу арденнскими соснами.

Но ей не хотелось, чтобы он ощущал боль. Она дорожила его чувством, только не знала, как выразить это.

Он все сделал сам. Когда Скорцени, допив кофе, снова вышел в гостиную, Раух повернулся, его темно-серые глаза взглянули на нее с прежней теплотой. Он сжал ее руку, очень быстро, потом вышел за оберштурмбаннфюрером. Он понимал, она не могла поступить иначе. Но это не имело никакого отношения к тому, что он чувствовал.

Из Ставелота выступили спустя час. И через полтора часа достигли замка Фруад-Кур. Отсюда до Ла Ванна рукой подать. Он виднелся за пологой равниной, перерезанной лентой шоссе. В неярких лучах утреннего солнца строения расплывались призрачным видением. Все пространство между поселением и высотой, на которой им было приказано закрепиться, казалось пустынным и безлюдным. Слева виднелись заросли сухих камышей вокруг покрытого ледяной коркой озера. Связисты быстро подтянули провода. Скорцени взял трубку.

— С добрым утром, — услышал он бодрый голос Пайпера. — Что-то вы припозднились. Мы уже съели шикарные булочки с маком, которые испекли сегодня утром в Аахене специально для нас, но нам достались совершенно случайно — не улетели к американцам, как остальные части груза. Но немного сметаны с клубникой осталось, могу прислать, если желаете.

— Нет, благодарю, Йохан. Мы хорошо позавтракали в Ставелоте. Попались радушные хозяева. Какие будут распоряжения?

— По данным воздушной разведки, они на подходе. У нас еще примерно час. Закрепитесь на позициях и будьте готовы к отражению атаки. Я послал вам три «тигра» и одну «пантеру» для поддержки, как договаривались, они должны подойти в течение получаса. Старший обер-штурмфюрер Майер. Расположите их в укрытиях, на свое усмотрение, я бы обратил внимание на левый фланг, он у вас открыт, его надо прикрыть. Зепп прислал обращение рейхсфюрера. Там зачитают вашим связистам. Приказано довести до сведения всех. Но не особенно напрягайтесь. Лучше активнее поработать лопатой. И кстати, наш дивизионный врач просит, чтобы фрау Ким приехала к нему на перевязочный пункт. Отпустишь ее? Я ее подхвачу, если надо.

— Хорошо, я не возражаю, — Скорцени кивнул, — чем дальше от передней линии, тем лучше. Раух, — он повернулся к адъютанту, — примите обращение рейхсфюрера и сообщите фрау Ким, что ее вызывают в дивизионный госпиталь.

— Ладно, удачи, — он услышал, как Пайпер рассмеялся. — Натрем им зад еще разок, будут помнить «Лейбштандарт» у себя в Техасе, ну кто в живых останется, конечно. Я приготовил им сюрприз. Увидишь. Хайль Гитлер!

— Хайль!

Скорцени передал трубку Рауху. Тот быстро что-то записал в блокнот.

— Ну, что там пишет рейхсгейни? — спросил, не оборачиваясь, когда Фриц положил трубку.

— «Воины СС, — прочитал Раух. — Враг готовит наступление. Он дрожит перед смертью и хочет отдалить час своей гибели. Но ничто не спасет его! Ваша высокая выучка и стойкость сорвут его замыслы! Мы сделаем арденнскую землю кладбищем для заокеанских выскочек и их союзников. Я призываю вас не щадить врага — вбивайте в землю его пехоту, всю силу огня — против танков противника, которые рассыплются, как спичечные коробки. Мы превратим их в груды металла. Сорвем планы наших врагов и — вперед, на Амстердам. Этот второй фронт будет закрыт, не успев открыться, заколочен намертво. На нас смотрит отечество, все ждут победы, которая станет поворотной в судьбе Германии. С нами Бог и Адольф Гитлер. Хайль!»

— Это лихо, — Скорцени усмехнулся. — Впечатляет. Не обошлось без редактуры доктора Геббельса.

— Что с этим делать? — Раух пожал плечами. — Всех строить? Когда американцы от нас — дай бог, час езды по хорошей дороге. А сейчас подморозило, им только на руку.