Чисто женская тема! Что должна знать каждая дама о своем здоровье - Екатерина Макарова

Бесполезно перебивать такого пациента и вежливо интересоваться, что же, собственно, беспокоит его сейчас. Он убежден, что каждое ощущение его тела в последние несколько десятков лет — ценный симптом. Он пришел в кабинет врача с твердым намерением их все пересказать. Врач этот — вряд ли первый в его списке. И цель такого пациента — бесконечно с упоением и самолюбованием пересказывать свои симптомы всем врачам, а не лечить болезнь.

Поэтому здесь врачу придется расслабиться и выслушать пациента до конца. Ничем другим врач этому пациенту помочь не может, так как ему нравится жаловаться и болеть. Окажись он здоровым, как он будет себя оплакивать? Чем он будет оправдывать свои неудачи? Где найдет любимую мозоль, чтобы лелеять?

Такой тип пациентов видит, в первую очередь, товарища во враче. Это не так уж плохо, потому что ставит их на один уровень. Ответственность распределяется поровну. «Вот такие дела у меня. Поможешь, друг?» — «Держись, браток!»

Это один из самых конструктивных типов взаимодействия, который позволяет врачу объяснить все причинно-следственные связи. «Ты же понимаешь, что…» «Вот такие дела. Что делать будем?»

В этом случае никакие подсознательные влечения не омрачают общение врача с пациентом и позволяют врачу сделать свое дело, а пациенту получить результат.

Но есть у таких отношений два серьезных «но». Первое — неформальный контакт, который устанавливается при дружеском общении доктора и пациента, грозит потерей субординации. Фамильярный тон, обращение без отчества, дружеское похлопывание по плечу и назойливая развязность осложняют врачу исполнение его долга. Врач должен принимать решение холодным, трезвым умом, а в ситуации приватного общения иногда бывает сложно отрешиться от эмоций и настоять на решении.

Второе препятствие заключается в том, что врач — тоже человек, и часть его друзей, действительно, вышла из его пациентов. Все они прекрасные люди, и с ними хорошо на отдыхе, в компании, на рыбалке, в сауне и, вероятно, в разведке. Но когда из приятеля друг превращается во врача и обязан исполнять свой долг, бывает сложно переключиться и вырваться из кулуарных отношений. Не устраивать по-дружески поблажек, не идти на поводу у просьб упростить и укоротить лечение или изменить режим. Не вступать с пациентом, в котором видишь друга, в альянс. Такие соглашения всегда оборачиваются врачебным фиаско.

Вот почему во врачебной среде существует негласное правило: «своих» не лечить.

Таких пациентов гипнотизирует уже сама вывеска учреждения, в котором принимает доктор, или регалии, перечисленные на его визитке. При этом доктор может допускать любые ляпы, лечить заговором или паутинкой с околицы — пациент все равно ему будет верить и, главное, поправится. Потому что силу внушения еще никто не отменял. Если консультирует сам профессор Имярек известного НИИ, то как можно его подвести и не вылечиться?

Мне известны случаи, когда пациент был настолько убежден, что должен лечиться непременно у светила, что, попав в обычную частную клинику и не найдя никаких респектабельных вывесок, напрямую спросил у лечащего врача: «Вы ведь тут от института, да?» Врач не счел возможным разочаровывать пациента. Тогда тот расслабился, отдался в руки эскулапа и в конце концов выздоровел.

Минус такого подхода — то, что не все болезни лечатся гипнозом. Никакие бирки и громкие названия не скроют бездарность и непрофессионализм, которые приводят к опасным для жизни последствиям.

Я видела пьяницу, которому один очень уважаемый профессор сказал, что для сосудов полезно выпивать ежедневно немного алкоголя. И десять докторов, которые консультировали этого пациента впоследствии, не смогли убедить его в обратном. Он ведь уже однажды услышал то, что хотел, да еще и от профессора.

Созерцая все эти типы взаимодействия врача и пациента, неизбежно приходишь к мысли, что не так уж плох маркетинговый ход многих лабораторий: строить работу с пациентами по принципу секса без обязательств. Заплатил деньги — сдал анализы, и никто никому ничего не должен.

В жизни врачи адекватны, в большинстве своем. Поэтому им приходится определять подобные типы пациентов, чтобы не стать объектом манипуляции, и действовать в интересах пациента и его здоровья.

Но иногда бывает полезно говорить на языке пациента, причем не только изъясняться в понятных собеседнику терминах, но и использовать доступный ему эмоциональный язык. Поэтому, когда пациент явно представляет собой хрестоматийный типаж, можно выстроить стратегию работы с ним, учитывая его психологические особенности.

Как правило, опытному доктору хорошо видны потребности пациента и его ожидания от врача. Хороший врач — всегда хороший психодиагност, и для эффективной работы должен, просто обязан распознать, кто сидит перед ним.

После этого меняется стратегия беседы, во время которой доктор должен вникнуть во все перипетии жизни пациента, проанализировать результаты предыдущих исследований, предложить тактику ведения его случая и приступить к ее выполнению (заполнить карту, взять анализы, провести манипуляции).

Довольно большой список, не правда ли? Как это сделать? Есть только один эффективный путь. Врач всем своим видом, статусом, манерой разговора должен вызывать доверие. Пациент переступил порог, взглянул на врача, ответил на пару вопросов — и уже доверяет.

Это и есть профессионализм. Работники следственных органов, между прочим, могли бы поучиться у врачей основам консультирования. Как и какие вопросы задать, чтобы человек с ходу рассказал всю подноготную своей половой жизни?

В кабинете доктора это — необходимость, без этого не может строиться результативная работа с пациентом. Поэтому профессионализм врача определяется именно этой особенностью: умеет ли он вызвать доверие или нет.

Особенности консультирования есть в каждой профессии. Есть тонкости работы венеролога, сексолога, уролога и гинеколога. Есть свои нюансы в онкологии, геронтологии, психиатрии или педиатрии. В акушерском мире вообще все по-другому. Поэтому врач любой специальности буквально нюхом определяет, «его» пациент стоит на пороге, или нет.

Пациентов, как правило, тревожит, что с ним будут делать в кабинете у врача. Они заранее представляют себе свое смущение, а иногда и эрекцию во время осмотра. Мне часто приходится убеждать, что осмотр — дело официальное, кроме мурашек по телу и некоторой неловкости ничего не вызывающее. Пациенты все равно упорно фантазируют на тему эрекции в кабинете. Это самая «страшная» мужская фантазия, потому что она вызывает не удовольствие, а конфуз.

Самая страшная женская фантазия о гинекологическом осмотре — что врач догадается о ее половой жизни. Бесполезно говорить, что у врача на приеме бывает по тридцать человек и что ему глубоко безразлично, как она распоряжается своими гениталиями. Его дело — оценить их с точки зрения болезнь-здоровье и отпустить женщину с миром. Но женщины все равно убеждены, что врач все увидит, все узнает и погрозит пальчиком.