Любимые - Виктория Хислоп

Вне зоны слышимости лагеря Темис чуть не утонула в темноте. Она редко оказывалась среди такой тишины, и это угнетало, как и одиночество. Она слышала лишь свое дыхание.

Темис села на землю, прислонившись спиной к дереву, и устремила взгляд в противоположном от лагеря направлении. Иногда ей мерещился шелест листьев, – возможно, пробежал кролик или мышь, а под кронами деревьев хлопали крылья. За свою жизнь Темис редко бывала за пределами Афин и не привыкла к звукам леса, поэтому ее слух ловил даже малейшие шорохи.

Она могла узнать, что ее вахта закончилась, только когда за ней придут. Темис коротала часы, разглядывая луну.

Некоторое время девушка нашептывала детские песенки, которые некогда пела с Фотини, и ее любимую мелодию Вамвакариса. Исчерпав свой репертуар, Темис погрузилась в размышления. В голову лезли воспоминания, и сейчас, в данном месте и в данное время, она увидела многое в новом свете. Темис вспомнила, как рухнул дом ее детства, как пострадал Панос, заработав себе шрам на голове, попав отцу под горячую руку.

Когда она думала об этом, рядом громко хрустнула ветка. Темис резко вскочила, сердце дико забилось. До конца вахты еще есть время, подумала она, значит здесь кто-то есть.

Темис оказалась права. Из-за деревьев показался темный силуэт. Она узнала его сразу же. В душе вспыхнули незнакомые чувства. Темис много раз испытывала злость, но та проходила. То же с печалью и утратой. Но сейчас на нее нахлынуло сильнейшее желание, граничащее с болью.

Казалось, Макрис просто прохаживался или охотился на дичь, перекинув винтовку через плечо. Он держался очень уверенно, чего она не замечала раньше. Он выглядел не старше ее, но непринужденности его манер можно было позавидовать. У него был такой вид, будто вокруг не происходит ничего особенного. Они стояли среди гор и леса, вдалеке от дома, вооруженные, настороженные, голодные. И все же он выглядел довольным.

Темис нервничала, боясь сказать что-то невпопад или произвести дурное впечатление. Она ждала, когда он сам заговорит. Его голос был ей знаком, но изменились интонации. Они стали мягче. Впервые Темис заметила, что он образованный человек.

– Я пришел проверить, подходящее ли место ты выбрала. Большинство не способны пройти по прямой линии.

– Уж это я могу сделать с легкостью. – Она рискнула пошутить. – От моего дома на улице Патисион до Акрополя дорога прямая.

– Я вырос, бегая по холмам. Я родился под Ликавитом, в районе Колонаки.

При упоминании самого богатого района Афин на лице Темис отразилось удивление.

– Знаю. Ты думаешь, что там полно правых и монархистов… Что ж, так и было в поколении родителей. Однако мои сверстники все чаще поддерживают коммунистов. И вот я здесь. Теперь я верю в наше дело больше, чем когда-либо.

Темис пленил его возвышенный образ мысли. Каждое слово Макриса очаровывало, и она вспомнила такой же огонь, горевший в душе Паноса. Все сделанное в тот день было сделано ради высшей цели, повторяла себе Темис.

Макрис вдруг положил руки ей на плечи:

– Послушай. Тебе нужно кое-чему научиться. Когда мы атакуем деревни, жителям уже нечего терять. Обязательно кто-то попытается сбежать или напасть. Они наши враги, пока мы не обратим их в свою веру. И даже потом они под подозрением.

Мягкий голос вдруг стал жестким. Темис поразила такая перемена. Он перешел к суровой, безжалостной критике.

– Если ты не будешь предельно внимательной во время набега, то поставишь под угрозу весь отряд. Думай, Коралис. Ничего не делай, не подумав, – наставлял Макрис. – Сегодня ты допустила ошибку, и она могла стоить жизней. В такой ситуации нужно держать все под контролем.

Под конец его короткой, но пламенной речи у Темис были слезы на глазах. Но так же внезапно он заговорил нежнее.

Стоя лицом к Темис, Макрис взял ее за локти. Словно успокаивал или подбадривал. От его сладкого голоса, выдававшего образованного человека, Темис едва держалась на ногах.

– Ты научишься, – сказал он. – Научишься быстрее других. Я уверен.

– Обещаю сделать все, что в моих силах.

Темис хотелось угодить ему больше, чем кому-то другому в ее жизни.

– Завтра появится шанс доказать, чего ты стоишь, – сказал он, не отпуская ее. – Ты покажешь мне, насколько хороша.

– Обещаю, – ответила она.

Макрис не сразу отпустил ее. Стоял он так близко, что она ощутила идущий от него запах табака.

– Составлю тебе ненадолго компанию. – Макрис посмотрел на часы. – В одиночестве время идет медленно.

Темис не знала, как реагировать, и ничего не сказала. Они сели, прислонившись к дереву, и Макрис закурил. В небо поднялись кольца дыма.

– Расскажи что-нибудь о себе, – предложил он. – Не нужно скромничать.

– Я родилась в Афинах. Мне двадцать два…

Темис стало неловко. Она не знала, что еще сказать.

– Как давно ты с армией? – спросила Темис.

Достаточно формальный вопрос, не задевавший личных тем.

– Я с коммунистами более десяти лет. Моего дядю арестовали во время диктаторства Метаксаса и отправили на тюремный остров.

– Почему?

– Он не был согласен с режимом и рассказал об этом в своей газете.

– Как долго он провел в тюрьме?

– Он умер там спустя два года.

Вдруг потемнело, – должно быть, облака заслонили луну.

– Он печатал правду. И за это умер.

– Мой брат Панос тоже желал умереть за правду, – сказала Темис, чуть расслабившись. – Но другой брат имеет противоположные взгляды, и дома всегда спорили.

– Свобода печатать правду важнее всего. Коммунисты должны участвовать в управлении страной.

На секунду Темис смутилась. Макрис, очевидно, верил в незыблемость прав человека, но она подумала о пленных женщинах. Но подобные мысли быстро улетучились, и Темис снова попала под очарование его речей.

Вскоре Макрис поднялся на ноги. Темис тоже.

– Увидимся на рассвете.

Темис смотрела, как он скрывается меж деревьев. Она слышала прозвище Макриса, Liondari, что значит Лев, и его бесшумная поступь указывала, откуда оно взялось. Он ходил тихо, как большая кошка, а кудрявая шевелюра напоминала гриву. Темис была счастлива. Она сражалась за тех, кто побеждал, ее армия находилась на пике силы, и еще она влюбилась.

Каждый день Темис видела Макриса, они часто шли рядом во время перехода. Она повторяла себе, что это случайность, но он всегда находил возможность коснуться ее, отчего у нее каждый волосок на теле вставал дыбом.

Несколько недель спустя Темис снова попала в дозор ночью, и Макрис опять пришел к ней. На этот раз луны не было, и в темноте он застал ее врасплох.

Некоторое время они просто сидели и обсуждали тактику завтрашнего набега на соседнюю деревню. Затем Макрис взял Темис за руку, переплетая ее пальцы со своими. У него была грубая кожа, но нежные прикосновения. Темис не убрала руки. Прежде она лишь раз становилась объектом мужского внимания – когда ее домогался сын аптекаря. Но сейчас все изменилось. Она ловила каждый взгляд этого мужчины.