Хроники вечной жизни. Проклятый дар - Алекс Кейн

Девочка понемногу приходила в себя и уже могла говорить:

– Очень больно? Ты весь в крови.

– Чепуха, только плечи побаливают. Это кровь волка.

– Я так испугалась!

– Еще бы. Но ты героическая девчонка, – он прижал ее к себе, – ты меня спасла.

Он смотрел на сестру и изумлялся: такая малышка, а сколько мужества и силы духа!

– Я просто очень испугалась, – повторила она. – Отпусти меня, я вполне могу идти сама.

Франсуа поставил ее на землю и засмеялся:

– Да уж, ты его с перепугу в решето превратила. Била и била, пока я тебя не оттащил.

Бланка с удивлением посмотрела на него:

– Я просто пыталась попасть в сердце. Разве ты не знаешь, что оборотня по-другому убить нельзя?

Им повезло – через несколько часов они вышли к реке и смогли искупаться и выстирать от грязи и крови свою одежду. Франсуа отыскал несколько листов подорожника и, разжевав, привязал их к ранам на плечах.

К вечеру они, к бурной радости обоих, вышли из леса. Переночевав в поле, брат с сестрой к полудню уже подходили к небольшому городку Конфолан в графстве Дофине.

Первым делом Франсуа и Бланка направились к ближайшему постоялому двору, где впервые за несколько недель смогли по-настоящему помыться. Затем они зашли к цирюльнику, который остриг волосы Бланки, и теперь ее невозможно было отличить от мальчика.

Вечером брат с сестрой устроили военный совет.

– Слушай, Бланка, мы должны подумать, куда нам идти, – начал Франсуа. – Мы не можем скитаться вечно, нам нужно что-то решить. Скоро осень, и странствовать будет невозможно.

– Знаешь, – задумчиво проговорила девочка, – я все чаще думаю о Катрин.

Франсуа в недоумении уставился на нее.

– Не понимаешь? – улыбнулась Бланка. – Я дочь графини де Ла Тур, а значит, племянница ее сестры Мадлен и кузина Катрин де Медичи. После смерти моей матери она стала владелицей Оверни, но живет она во Флоренции, ведь ее отец – тамошний герцог. Возможно, она могла бы нас приютить…

– А знаешь, это неплохая мысль, – оживился Франсуа. – Мы покажем твое кольцо, и она поймет, что ты ее кузина. Конечно, есть шанс, что она нам не поверит, но попробовать можно. В конце концов, мы ничего не теряем.

Утром следующего дня они отправились на восток, в сторону Италии.

* * *

Женевьева наотрез отказалась переезжать к Филиппу.

– Я верю, когда-нибудь Франсуа вернется. Если в нашем доме будут жить чужие люди, как он меня найдет? – объясняла она свое решение.

Ему пришлось согласиться, и он переехал в дом, когда-то принадлежавший другу его юности Рене Леграну. Как затейливо вьется веревочка жизни!

Несколько месяцев спустя Филипп получил возможность убедиться, что чуткое материнское сердце не обмануло Женевьеву. Как-то вечером в дверь постучал высокий юноша, назвавшийся Патриком Кето. Он рассказал взволнованной матери, что не только видел Франсуа, но и провел с ним вместе несколько недель.

– Мы расстались в Лиможе, мадам, – сказал Патрик сидевшей напротив Женевьеве, – наш цирк повернул на запад, в Ангулем, а ваш сын пошел дальше на юг.

– А не знаете ли вы, сударь, – осторожно спросила мать, – куда он направлялся?

Юноша сокрушенно покачал головой:

– Нет, мадам. Насколько я понял, у него не было определенной цели. Мы встретились в Орлеане, Франсуа присоединился к шапито и научился ходить по канату, у нас даже был неплохой совместный номер.

– Ну надо же! – всплеснула руками Женевьева.

– А когда мы расставались в Лиможе, он попросил меня при случае зайти к вам, мадам, и передать, что у него все в порядке. Франсуа сказал, что хочет, как он выразился, пробиться. И когда ему это удастся, он, без сомнения, вас навестит.

Женевьева не могла сдержать слезы. Ее дорогой мальчик, ее Франсуа жив и здоров. Какая радость! Счастливыми глазами смотрела она на Филиппа. Тот, в свою очередь, задал гостю тревоживший его вопрос:

– А не говорил ли мальчик, почему он ушел из дома?

Патрик снова покачал головой. Он прекрасно знал причину побега, но помнил обещание, данное Франсуа.

– Он говорил, что давно хотел посмотреть мир, больше ничего.

Филипп и Женевьева вздохнули с облегчением. Значит, это не их вина. Какое облегчение!

* * *

Через две недели после побега от разбойников Бланка и Франсуа пересекли реку Родан и вскоре подошли к горному массиву, именуемому местными жителями Альпы Дофине. Им предстояло перейти через горы. Франсуа хорошо помнил эти места: здесь когда-то пролегал путь французской армии на Милан.

По мере подъема становилось все холоднее. На деньги, полученные Франсуа от графини де Шарёз (по счастью, разбойники их не нашли, поскольку он держал их не в мешке, а в кошеле под рубахой), брат с сестрой купили одеяла и теплую одежду, но и она не спасала от пронизывающих ветров, гулявших по ущельям Альп. Последняя деревушка в предгорьях осталась за спиной, и теперь перед ними была лишь узкая тропа, поросшие лесом склоны да заснеженные вершины. Восхождение давалось обоим нелегко, особенно тяжело было Бланке. Девочка мужественно переносила и холод, и трудности подъема, но Франсуа видел, как сложно ей приходится.

Брат с сестрой упорно карабкались вверх, двигаясь к перевалу. Они шли узкой тропой вдоль глубоких ущелий, и Франсуа непрерывно твердил:

– Бланка, не смотри вниз, не смотри!

Девочка старалась выполнять его указания, но один раз все же не утерпела и заглянула в пропасть. Голова у нее закружилась, она пошатнулась и стала падать. Франсуа, рванувшись к Бланке, чудом успел поймать ее на краю ущелья. Он оттащил ее к скале, подальше от гибельной пропасти, и они еще долго сидели, прижавшись друг к другу и тяжело дыша. Франсуа с содроганием думал, что, опоздай он на секунду – и девочки уже не было бы в живых.

Пять дней изнурительной дороги понадобилось им, чтобы достичь перевала. Там они были вынуждены остановиться: у Бланки началась лихорадка. Франсуа построил шалаш, обтянул его купленным в деревне одеялом, вторым же укрыл Бланку. Затем он отправился на поиски нужных для лечения девочки трав, мысленно благодаря Бога, что прошел обучение в госпитале при соборе Святого Мартина. Собрав все необходимое, Франсуа сварил снадобье на разведенном перед шалашом костре и поил им Бланку несколько дней подряд. Он отчаянно сокрушался, что у них нет с собой бургундского, которым он смог бы растереть девочку. Впрочем, по всему было видно, что жизни Бланки ничего не угрожает. Тремя днями позже она уже сидела в своей импровизированной постели, пила лечебный отвар и заедала его сухари- ками.

– Поверь, я уже совсем здорова. Мы можем идти хоть сейчас, – храбрилась она.

– Еще денек отлежись, – покачал головой брат. – Путь вниз не проще, чем вверх. Так что подкопи силенок.