Забытые герои Монпарнаса. Художественный мир русско/еврейского Парижа, его спасители и хранители - Алек Эпштейн

Учитывая, что еще около двадцати картин А. Матисса К. Тетцен-Лунд купил непосредственно у самого художника, справедливы были слова К. Петерсена о том, что его коллекция дает «такое полное представление об искусстве Анри Матисса, которое вряд ли уступает впечатлению от посещения второго крупного собрания работ художника — собрания Щукина в Москве»234.

Позднее Альфред Барр в своей первой фундаментальной обзорной книге о Матиссе назвал Кристиана Тетцен-Лунда «самым крупным коллекционером работ Матисса в десятилетие с 1915 по 1925 год»235. Однако К. Тетцен-Лунд был, прежде всего, коммерсантом, а не ценителем искусства, и, едва собрав коллекцию, почти сразу же стал перепродавать работы, оказавшиеся в его собственности (Трюггве Саген продал принадлежавшие ему и очень подорожавшие работы А. Матисса еще быстрее, уже в мае 1924 года). Первым, уже в декабре 1922 года, было продано полотно «Радость жизни», купленное Лео Стайном в Салоне Независимых в 1906 году; новый покупатель, американский врач, изобретатель и коллекционер Альфред Барнс (1872–1951) заплатил за полотно 45 тысяч франков, что чуть более чем вдвое превышало сумму, уплаченную К. Тетцен-Лундом тремя годами ранее. В последующие годы Тетцен-Лунд продал и почти все остальные работы Матисса из своего собрания, причем покупателем шести из них был все тот же А. Барнс. Восемь картин Матисса из собрания Тетцен-Лунда приобрел инженер и рантье Йоханнес Румп (1861–1932), сам покупавший, среди многих других, работы этого художника с июня 1914 года. В 1928 году Й. Румп подарил свое собрание, включавшее, в частности, шестнадцать полотен А. Матисса, Государственному художественному музею в Копенгагене, где оно находится и поныне.

Какие-то работы А. Матисса все же остались в семье Сары и Майкла Стайн, но под конец жизни Саре, пережившей мужа на восемнадцать лет, приходилось распродавать работы любимого художника, чтобы расплатиться с игорными долгами внука Дэниела. Сохранившиеся работы в основном попали в Музей современного искусства Сан-Франциско, а то, что в свое время приобрели сестры Кон, — в Балтиморский музей искусств. Меняя владельцев, произведения Матисса продолжали свою жизнь в истории мирового искусства. Матисс становился все более знаменитым, однако он никогда не забывал, кто протянул ему руку тогда, когда, делая шаги в новое искусство, он слышал со всех сторон лишь насмешки.

В 1921 году, остро нуждаясь в деньгах, Лео Стайн продал ряд работ П. О. Ренуара из своего собрания Альберту Барнсу. Барнс впервые посетил квартиру Стайнов и увидел их собрание 9 декабря 1912 года. Он сразу же нашел общий язык с Лео Стайном — оба они были космополитичными американцами, оба видели в произведениях искусства выражение состояния человеческой души, а не средство обогащения. Кроме того, Лео отличался пытливым аналитическим умом, поэтому беседы с ним давали А. Барнсу возможность обсудить множество самых разных вопросов, которые касались искусства, его истории, теории и предназначения. В начале 1913 года между ними завязалась переписка, продолжавшаяся до самой кончины Лео в 1947 году. А. Барнс высоко ценил интеллектуальные способности и образованность Л. Стайна, заверяя его, что не знает больше никого, кто мог бы говорить об искусстве с таким же знанием дела. Он убеждал Лео облечь свои мысли в письменную форму и задуматься о том, чтобы опубликовать их в виде статей, обещая помочь ему опубликовать эту книгу236. В 1933 году А. Барнс отдал должное интеллектуальным заслугам Лео, посвятив ему свою книгу о Матиссе, отметив, что он «первым рассмотрел в Матиссе гения... более двадцати лет тому назад». Лео также повлиял на художественные вкусы Альберта: заразив его любовью к Ренуару, он при этом привил ему интерес к Матиссу и раннему (докубистскому) Пикассо. Кроме того, Л. Стайн ввел А. Барнса в круг знакомых ему деятелей парижского искусства237.

Живя между Соединенными Штатами и Италией, он все же пытался браться за перо и начиная с 1916 года стал автором ряда критических статей об искусстве в журнале The New Republic. Но его первая книга, «Азбука эстетики», опубликованная в 1927 году, была встречена очень холодно. Лео так никогда и не смог оправиться от этой неудачи. Его вторая книга — сборник эссе и воспоминаний «Постижение: живопись, поэзия и проза» — увидела свет только в 1947 году, за считанные недели до его кончины.

Ил. 63. Каталог выставки «The Steins Collect: Matisse, Picasso, and the Parisian Avant-Gardé» / Ed. by Janet Bishop, Cécile Debray, and Rebecca Rabinow (New York: The Metropolitan Museum of Art, 2012). На обложке — репродукция картины Анри Матисса «Женщина в шляпе», 1905 г.

Сестры Кон сохранили свое собрание в неприкосновенности. В соответствии с последней волей Этты Кон Балтиморскому художественному музею были переданы коллекции, собранные как ею самой, так и ее сестрой Кларибел, а также денежные средства для постройки дополнительного крыла здания для их размещения; новые залы, в которых экспонируется собрание сестер Кон, были открыты для публики в 1957 году. Это собрание остается общедоступным и поныне.

В годы, проведенные в Париже, Лео, Гертруда и Элис неутомимо продвигали и стремились популяризовать постимпрессионистское и фовистское искусство, при этом они поддерживали художников, которые были еще неизвестны публике и испытывали финансовые трудности. Стайны помогали им, приобретая их картины и рисунки, вводя их в круг заинтересованных людей, в первую очередь приезжавших из США, создавая тем самым основу для их последующего продвижения на арт-рынке. Семье Стайнов и сестрам Кон американское общество обязано первым широким знакомством с новой европейской живописью, а парижские «новые» — первыми публикациями об их творчестве в американской прессе. Благодаря своей дальновидности, образованности и небывалому энтузиазму эти люди вписали уникальную страницу в историю мирового искусства, дав существенный импульс к развитию самым передовым художникам своего времени.

Масштабная выставка «The Steins Collect: Matisse, Picasso, and the Parisian Avant-Garde», прошедшая в Большом дворце в Париже, в Метрополитен-музее в Нью-Йорке и в Музее современного искусства в Сан-Франциско в 2011–2012 годах, в рамках которой фактически реконструированы салоны домов и квартир, где жили в столице Франции Гертруда, Лео, их брат Майкл и его супруга Сара, адекватно представила ту роль, которую сыграли члены семьи Стайнов в поддержке современного искусства в Париже в первой половине XX века. Большая выставка «Collecting Matisse and Modern Masters: The Cone Sisters of Baltimore», прошедшая в Еврейском музее в Нью-Йорке в 2011 году, отдала должное и сестрам Кларибель и Этте Кон238.

ГЛАВА 9

ПЕРВЫЕ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ: СЕРГЕЙ ЩУКИН, ИВАН МОРОЗОВ И ИХ КОЛЛЕКЦИИ

В 1910-е годы, наряду со Стайнами и сестрами Кон, работы А. Матисса приобретали и ценители из Москвы. Картины этого замечательного художника понравились, в частности, видному московскому предпринимателю Ивану Абрамовичу Морозову (1871–1921), который начал приобретать их с 1908 года (к тому времени он уже семь лет покупал произведения искусства). На знаменитом портрете И. А. Морозова, созданном В. А. Серовым в 1910 году (с 1928 года эта работа хранится в Третьяковской галерее), фоном служит полотно Анри Матисса «Фрукты и бронза», купленное Морозовым незадолго до этого за пять тысяч франков (ныне оно находится в ГМИИ им. Пушкина). Серов перерисовал это полотно весьма точно, ничего не добавив от себя. Кстати говоря, если верить воспоминаниям П. Эриксона, как раз тогда, весной 1910 года, будучи в Париже, Серов о Матиссе отзывался следующим, не самым комплиментарным, образом: «Некоторые вещи Матисса мне нравятся, но только некоторые, в общем же я его не понимаю»239. С творчеством этого художника В. А. Серов познакомился в Париже осенью 1909 года и, как видно из его письма жене, чувства он испытывал очень противоречивые: «Матисс, хотя чувствую в нем талант и благородство, но все же радости не дает, — и странно, все другое зато делается чем-то скучным — тут можно призадуматься. Как будто жестко, криво и косо, а между тем не хочется смотреть на висящие рядом вещи мастеров, исполненные в давно знакомой манере»240.