Кремль 2222. Царицыно - Дмитрий Дашко

На него я и пришпилил отчаянно визжащую тварь, проткнув как бабочку булавкой. Хитиновый панцирь хрустнул. Сверху, на меня, брызнула зеленовато-жёлтая кровь, но я был готов терпеть подобные мелкие неприятности.

Монстр сдох быстро. Очевидно, арматура повредила важный орган. Я с радостью сбросил с плеч этот груз и смог, наконец, слегка перевести дух. Впереди на полу расплылось солнечное пятно – выход на поверхность.

Вернуться к комбинатовским и снять с них трофеи? Пожалуй, нет. Больше рисковать не буду.

Я вернулся в Царицыно, не встретив препятствий. Похоже, никто не верил в моё возвращение, а вести из Комбината ещё не успели досюда добраться.

Чёткого плана у меня не было, только понимание, что кровь из носу необходимо как можно быстрее убираться отсюда вместе со Степанычем и Сержантом. Если воевода с подачи комбинатовских возьмётся за нас по серьёзному, результат предсказуем.

Я успел застирать и высушить одежду, потому шёл, не привлекая к себе большого внимания. Время клонилось к вечеру, на улице темнело.

Подобравшись к дому, не стал ломиться в наглую. Осмотрелся и, убедившись, что признаков засады нет, подошёл к окошку (раму, вынесенную ночным визитёром, заменили на новую) и постучал в окошко (уж чего-чего, а со стеклом тут проблем не испытывали, достаточно прогуляться до ближайшего микрорайона и поснимать там всё, что покажется полезным).

– Кто там? – испуганно спросили из дома.

– Надюшка, открывай. Это я, дядя Игорь!

– Погодите, я мигом.

Дверь открылась.

Первое, что бросалось в глаза – заплаканный вид девочки. Внутри меня похолодело.

– Что-то стряслось?

– Заходите, дядя Игорь, – по-взрослому распорядилась она.

Мы вошли. Я осмотрелся. Было подозрительно тихо. Дом будто вымер.

– А Степаныч куда делся?

– В поруб его посадили, – вздохнула девочка.

– Давно?

– Сегодня с утра. Он поправился чуток, пошёл к воеводе о тебе спрашивать. Воевода почему-то осерчал и посадил дедушку под замок.

– Т-а-ак! – протянул я. – С Сержантом что?

– А он только раз приходил. Велел тебе передать, что будет ждать тебя в потайном месте.

– Каком именно?

– Я покажу. Он мне рассказал.

– Хорошо. Пойдём прямо сейчас.

– Почему, дядя Игорь?

– Мне опасно тут показываться. За мной тоже могут прийти.

– Что ж вы такого натворили?

– Ничего, Надюшка. В этом-то и беда.

– Хорошо, дядя Игорь. Я быстро. А вы пока поснедайте. Сейчас накрою.

Она извлекла из печки ещё тёплый горшок с щами, налила миску доверху и поставила передо мной на столе.

– Кушайте на здоровье.

– Спасибо тебе, кормилица моя! – Я ласково погладил её умную головку.

Девочка улыбнулась и побежала собираться. В памяти вновь возникла отрубленная голова её отца. Выходит, совсем сирота. Блин! И как сказать ей об этом, как поведать, что папы у неё больше нет? Может, ничего не говорить? Иногда незнание лучше всего. Я решил, что буду молчать и никогда не проговорюсь. Ни к чему ей такое потрясение в её-то возрасте. Прости меня, Надюшка! Это ради твоего же блага! Живи надеждой, Надя! Без неё нельзя!

Я зачерпнул ложку, попробовал. В детстве мне никогда не нравились щи, хотя бабушка и дедушка их обожали и варили регулярно. Я же больше предпочитал борщи, особенно вчерашние. Оказывается, щи, приготовленные в русской печке, могут быть до умопомрачения вкусными. Я чуть язык не проглотил.

– Дядя Игорь, можно идти.

Я отставил пустую миску, голодными глазами посмотрел на горшок, но потом взял себя в руки: насыщение придёт скоро. Набитое тугим барабаном брюхо не располагает к физической и умственной активности, а мне понадобится и то, и другое.

– Пошли!

Логово Сержанта оказалось на другом конце поселения, а приютила киборга… молодая вдовушка. Видимо брутальный кио сумел покорить её сердце, ибо она ни на секунду не сводила с него влюблённых глаз.

– Выйди, – приказал ей Сержант.

Женщина послушно отправилась на кухню, отделённую от основного помещения тонкой перегородкой. Надюшка ушла вместе с ней.

– Говори, – потребовал киборг.

Я изложил ему перепитии последних дней: как воевода обманул меня, как я оказался у комбинатовских, о разговоре с учёным и его странной смерти, о Зоме…

– Это шам, – прервал меня кио.

– Даже так?! То есть мне повезло уйти от шама?

– Выходит, что да. Скажи, а он пытался на тебя воздействовать? Они умеют подчинять себе волю других людей.

– Пыжился, но я ничего не ощутил.

– Видимо, сказалось то, что ты Мастер Полей. На тебя сложно ментально надавить. К тому же это был младший шам. Их легко можно отличить, благодаря единственному нормальному глазу во лбу.

– Я бы не назвал его «нормальным».

– Всё относительно, Игорь. Был бы шаман рангом повыше, и кто знает, что бы произошло. Возможно, он бы сумел подчинить тебя.

– Намекаешь, что Зом управляет комбинатовскими?

– Да. Скорее всего, это он ставил ментальный блок Ацетону и твоему учёному. Только тот попытался сбросить телепатическую уздечку и расплатился за это жизнью. Все остальные находятся в его власти, иначе не объяснить, почему этот шам жив.

– Другими словами, это кукловод, который заправляет в Комбинате всеми делами?

– Да, – кивнул киборг. – И это настоящая трагедия для комбинатовских. Они безвольные марионетки, и он дёргает их за ниточки. Если вспомнить специфические гастрономические пристрастия шамов – они вампиры, если ещё не забыл, то…

– Думаешь, они ими питаются?

– Даже не сомневаюсь.

– А ещё комбинатовские поставляют мутам человеческое мясо. Думаю, специально охотятся на людей.

– Вот уроды! – возмутился киборг.

Для создания, которому полагается оставаться бездушным, он был на удивление эмоциональным.

– И ещё. Только об этом больше никому не распространяйся – отец Нади мёртв. Я сам видел его тело.

– Ты не ошибся?

– Я видел его отрубленную голову, ну вот как тебя сейчас.

– Хреново, – сказал киборг. – Я сразу чуял, что с этим Комбинатом какие-то нелады. А тут, оказывается, всё ещё хуже. Шам развернулся на полную.

– С ним и с Комбинатом необходимо что-то делать, – резюмировал я.

– Гнездо шама требуется выжечь, – согласился Сержант. – Вот только не всем людям это поможет. Боюсь, после того, что он с ними сотворил, мозги у многих превратились в дерьмо. Куклы, просто куклы.