Криминальный кураж - Марина Серова

Лавкин еще долго разглагольствовал, а сигарета дотлевала в его руке. По его словам, Галина всего лишь пошла к Перцевому в условленный день, чтобы отдать заказанный паспорт на фамилию Расламбекова. Но ей никто не открыл дверь, и Гала вынуждена была уйти ни с чем. Узнав об убийстве Перцевого, они оба были в шоке — кому могла понадобиться его смерть? И лично Сашка подозревает Светлану — у той могла крыша поехать от ревности.

— Понимаешь, Танюш, инсценировка смерти Андрея была всем удобна и выгодна. Он уезжает, его место остается свободным. А в нашем отделе на роль руководителя гожусь только я — и работаю давно, и в делах неплохо ориентируюсь, — убеждал меня Лавкин. — Поэтому мы и решили все это провернуть.

Я кивнула, пытаясь привести мысли в порядок. Вроде бы все вполне логично и Лавкиным убивать Перцевого действительно нет никакого резона. Опять я в тупике. Во всяком случае, доказать пока что ничего не смогу.

Потом Сашка долго расспрашивал меня о менте, который снабдил меня сведениями. Я отделалась полунамеками, не вдаваясь в подробности и тем более не говоря, что сама являюсь частным детективом. Особенно Лавкина интересовало, как менты могли узнать про паспорт. Я тонко предположила, что они могли провести несанкционированный обыск или выйти на Лавкиных через изготовителей паспорта, ведь среди личностей, зарабатывающих фальшивыми документами, находятся и «завербованные» милицейской службой. Саша вроде бы мне поверил, во всяком случае, докапываться перестал, что меня порадовало.

— А алиби вы себе выдумали, когда узнали, что Перцевой убит? — поинтересовалась я, когда поток Сашиных вопросов иссяк, и закурила очередную сигарету.

Гала давно оставила нас вдвоем и теперь хлопотала на кухне.

— Нет, — качнул головой Сашка, и глаза его лукаво блеснули. — Мы просто предвидели, что к нам могут привязаться или с паспортом, или еще с чем. Может, кто засечет Перцевого на вокзале, и он, разумеется, расскажет, откуда взялись фальшивые документы. А так — мы его не видели и ничего вообще не знаем. Вот и все, Танечка, и ничего здесь особенного нет.

Я спросила, как же Лавкина миновала охранника, лишь желая подтвердить собственное предположение относительно окна на площадке между вторым и третьим этажами и лестницы сбоку пристройки. И Сашкины слова полностью убедили меня в собственной наблюдательности. Потом мы с супругами пили чай. Недолго, впрочем.

А когда я стала собираться домой, Сашка попросил:

— Тань, ты своим приятелям-ментам ничего не рассказывай, пожалуйста, из того, что здесь услышала. Пусть сами докапываются, к чему им работу облегчать. К тому же ничего особо страшного мы ведь не делали.

Я, покривив душой, пообещала молчать, как рыба об лед, Сашка проникновенно пожал мою руку на прощание, а Гала даже поцеловала в щечку. Не могу сказать, чтобы прикосновение ее чересчур накрашенных губ было особенно приятно, но важно ведь внимание. И супруги проводили меня до дверей. Поэтому я не сделала одной важной вещи — не сняла «жучков». Для такого действа ведь необходима определенная свобода маневра, которой у меня совершенно не было. Ладно, вдруг придется послушать их беседы еще? Тем более, пока преступление не раскрыто, я не имею права выпускать из виду ни одного из возможных подозреваемых.

Итак, Лавкины могут быть не виноваты. Так размышляла я, спускаясь по лестнице и выходя из подъезда на вечернюю улицу. Действительно, зачем им сознаваться в том, что изготовили фальшивый паспорт? Тогда кто же убийца?

Я вздрогнула, ощутив теплое прикосновение к руке.

— Танечка, не пугайся, это я, — по странной иронии судьбы, эта фраза прозвучала ответом на мой мысленный вопрос. А голос, как и теплая ладонь, принадлежали Герману Мародерскому. Герою-любовнику с янтарными глазами и лицом, по сравнению с которым лик голливудской кинозвезды — всего лишь среднестатистическая мордашка из массовки.

— Что ты здесь делаешь? — моментально насторожилась я. А Герман мог убить Перцевого? За что? Мотива я не вижу. К тому же Мародерский вроде бы провел весь день в своем кабинете. Хотя кто его знает, вот Лавкины вроде бы тоже обзавелись алиби. А алиби Мародерского я даже проверить не потрудилась — убедила себя в том, что Перцевого убила женщина, потому что слышала женский голос. Наивная Татьяна, ну какой убийца станет общаться с жертвой, да еще в ванной? Дурдом, причем полный!

— Я, вообще-то, ехал с работы, — удивившись и немного оскорбившись от моего странного тона, пояснил Герман. — Увидел твою машину и решил, что ты где-то поблизости. А я пытался сегодня дозвониться тебе домой, только не получилось.

От такой теплой тирады хотелось расползтись повидлом по стенке, но где-то в глубине холодком сверлила мысль: а что, если этот обаятельный мужчина и есть убийца? Если это он, ухлестывающий за мной, застрелил Перцевого, организовав себе алиби?

— Может быть, мы прогуляемся? Погода такая чудесная! — с повышенным пылом предложил Герман, стараясь не обращать внимания на мое молчание.

Я продела руку в его полусогнутую, опершись о локоть мужчины, и кивнула, внутренне готовая к чему угодно. Мы побрели по улице, легкомысленно болтая. Но я внимательно прислушивалась к своим внутренним ощущениям, готовясь среагировать при первой опасности, и решила немного потрепать нервы также и Герману. Так сказать, послужить катализатором. В конце концов, он оказался в странном месте в странное время. Возможно — и даже скорее всего! — не случайно. В совпадения я давно разучилась верить.

— Представляешь, — сообщила я, — у меня есть знакомый в ментовке, и он такое мне нарассказал!

Герман вроде бы интереса не проявил, но мне показалось, что он несколько сильнее прижал мою руку к своему боку. Не дождавшись большей реакции, я продолжила:

— И он говорил, что в деле Перцевого открылись новые данные, еще никому не известные.

— Вот как? — равнодушно протянул Герман, чуть улыбнувшись. И предложил: — Может быть, поговорим о вещах, более приятных? Например, когда ты согласишься полюбоваться на обстановку моей квартиры?

— Музыку послушать? — вспомнив старый бородатый анекдот, с иронией переспросила я. Хотя сама прекрасно понимала, что со своей стороны Герман даже прав. Вообще-то, слишком уж долго длится процедура «ухаживания». Но почему, собственно, я должна соглашаться? Особенно если этот человек — убийца. Интересно, почему он пытается увести разговор от темы убийства? Может, не любит лгать, а так придется? Не начнет же он признаваться в причастности или виновности, как мне хотелось надеяться.

— Ну хотя бы, — хохотнул Мародерский, сверкнув янтарными глазами. И осторожно, нежно погладил мои пальцы, отчего по всему телу у меня прокатилась теплая волна удовольствия.

Я не стала продолжать эту тему, гораздо больше «музыки» и анекдотических ситуаций меня интересовало убийство Перцового. История случилась неординарная. Сначала всем казалось, что человека убили, когда обнаружили лужу крови. Потом оказалось, что Андрей жив-здоров и прятался на даче. Зато его убили сейчас выстрелом из «беретты» в голову, в упор. Но кто это сделал?