Учителя эпохи сталинизма. Власть, политика и жизнь школы 1930-х гг. - Е. Томас Юинг

Бурный подъем во всех сферах жизни заставлял людей сниматься с насиженных мест, и многие партийные учителя подыскивали себе другую работу или шли учиться дальше. Особенно широкие возможности открывались для мужчин, которые составляли среди учителей — членов партии большинство. В 1932 г. членов партии среди учителей-мужчин было в три раза больше (6,2%), чем среди учительниц (2%) и почти в два раза больше было комсомольцев среди учителей-мужчин (25,8%), чем среди учительниц(13,9%). Женщины составляли 67% всех учителей, но всего 36% членов партии и 47% комсомольцев. С учетом более широких возможностей для советских мужчин это соотношение между полом учителя и его партийностью лишний раз подтверждает тезис, что учителя-партийцы оставляли школу в поисках лучшей доли в других сферах жизни.

В 1930-е гг. партийные организации избавлялись от малоактивных и не внушающих доверия членов партии и комсомольцев. В ходе этих «чисток» учителей — членов партии и комсомольцев часто критиковали и даже наказывали за профессиональные ошибки, недостойное поведение и политические просчеты. В Ивановской области, например, школы с большим числом учителей-партийцев имели самые плохие показатели работы; в некоторых районах у всех учителей — членов партии в классах было много неуспевающих. В конце 1936 г. на севере страны несколько комсомольцев уволили из школы за плохую работу и пьянство. Нередко членов партии и комсомольцев критиковали за то, что они не ведут общественную работу. В 1937 г. новосибирские чиновники подвергли резкой критике учителей-коммунистов за увлечение школьными делами в ущерб партийным делам:

Несмотря на предписанную им роль «авангарда», многие учителя-комсомольцы не ходили на собрания, отказывались от политически важных поручений или просто прекращали свое членство. Когда школьные руководители или комсомольские деятели беседовали с такими учителями, «никто из них… не мог назвать ни одного решения о школе (кроме постановления о повышении зарплаты учителям), никто ничего вразумительного не мог рассказать об экономике, культуре и перспективах своего района». О невозможности заниматься педагогикой и одновременно участвовать в политических кампаниях можно судить по делу одной молодой женщины, которая, по сообщению московского отдела образования, «вышла из комсомола, как только стала учительницей».

Скептически отзывались в эмиграции о членах партии и комсомольцах бывшие учителя и ученики, винили за скуку и пустословие на уроках, осуждали недальновидную стратегию руководства, в соответствии с которой вознаграждалась политическая лояльность учителя, а не его высокий профессионализм. Бывший учитель Абрам Крейслер описывал учителя истории партии как «неплохого человека, но с весьма ограниченным кругозором и способностями», который держался на плаву лишь благодаря политизированной трескотне:

Один бывший учитель описывал директора своей школы как невежу и грубияна: «Простой заводской рабочий, очень хороший член партии, который ничего не смыслил в делах просвещения».

Учителям-партийцам и комсомольцам, однако, приходилось несладко и потому, что на них наваливали разной работы и в школе, и вне ее стен. Так, учительница Трухина из Архангельска призналась в 1932 г., что ей не до комсомола, так как у нее слишком много дел в школе и другой общественной работы. В Сталинградской области учительница Наталья Васильевна Тельдекова была комсоргом, заведовала культурно-бытовой секцией сельсовета, преподавала на курсах ликбеза для взрослых и нянчила своего шестимесячного ребенка. В начале 1933 г. на молодого учителя Землякова, директора школы и члена партии, «возложили ответственность за хозполиткампании в колхозе», сделали редактором школьной газеты. Все эти поручения мешали ему готовиться к урокам и повышать свою квалификацию. Земляков хотел, в первую очередь, отдавать свои силы школе, но получил отповедь партийного деятеля:

Ссылаясь на свой возраст, Земляков, как «молодой учитель», попросил освободить его от общественной работы.

Выдающимися достижениями на политическом или профессиональном поприще учителя-партийцы и комсомольцы похвастаться не могли, зато с энтузиазмом интриговали и подсиживали своих коллег. В татарской деревне молодой учитель-коммунист Хасаншин помог местной партийной организации разоблачить «антисоветского» директора школы. В Сталинградской области в 1937 г. учителя-коммунисты вместе с учениками бойкотировали директора школы, писали заявления в общественные организации, требуя уволить ее после ареста мужа.

Эмигранты из СССР также полагали, что в школьной и местной жизни партийцы и комсомольцы действовали весьма энергично, хотя, судя по рассказам, процессу обучения они ничего, кроме вреда, не приносили. По словам одного беспартийного учителя, комсомольцы «не боялись за свое место и поэтому критиковали директора школы», хотя сам он избегал конфликтов с роно и местными властями, в т. ч. из-за небезукоризненных анкетных данных. С еще большей горечью этот учитель заметил: «Отношения между учителями-коммунистами и беспартийными педагогами не складывались, потому что каждый коммунист был осведомителем и его мнению по любому вопросу придавалось большое значение, оно могло круто изменить судьбу любого другого учителя». Один бывший директор школы (который был членом партии) также сказал, что коммунистов в школе скорее боялись, чем уважали. Бывший школьный инспектор Владимир Самарин презрительно вспоминал, что местные власти отказались удовлетворить его просьбу уволить явно не справляющегося с работой учителя — члена партии.

Однако материалы советской прессы показывают, что учителей — членов партии и комсомольцев, как и других педагогов, могли в любой момент взять на карандаш, прижать к ногтю по принципу: кому много дано, с того много и спросится. В случае с Пивоваровым, как рассказано выше, тщательное расследование его педагогической деятельности и биографии в 1933 г. привело комиссию к выводу, что «Пивоваровы школе не нужны», несмотря на то что он был членом партии. В 1937 г. молодую учительницу (названную «М.») исключили из комсомола и уволили с работы, когда бывший секретарь райкома комсомола, после того как она отвергла его сексуальные домогательства, обвинил свою юную коллегу в «зазнайстве и морально-бытовом разложении».