Опечатки - Терри Пратчетт

Недавно одна организация, расположенная недалеко от моего дома, была вынуждена сократить штат. Людей вызывали в кабинет какого-то начальника, который заявлял им, что они, цитирую, «были вычеркнуты». Это попало в местные новости. Удивительнее всего то, что никто после столкновения с этим да́леком не дал этому ублюдку в глаз и не поджег его стол. Я бы внес за них залог.

Мы живем в корыстном мире. Им управляют люди, имеющие дело с цифрами. Поскольку людей тоже можно пересчитать, они полагают, что люди – это цифры. Мы смиряемся с полуправдой, мы научились думать, что должны слушаться правительства, хотя на самом деле это правительство должно слушаться нас. Правительства напуганы. В Англии, в отличие от Ирландии, где, как я понимаю, вы можете лупить друг друга просто для удовольствия на похоронах и на свадьбах, правительство не любит проводить референдумы. Это значило бы, что глупые люди – то есть не политики – приняли бы решения, которые лучше оставить глупым и, как мы всё сильнее убеждаемся, нечестным политикам. Они презирают нас, пока не начинаются выборы. Тогда они притворяются, что это не так.

Тем временем на Ближнем Востоке три человека, которые верят в одного и того же бога, вцепились друг другу в горло. Насколько глуп может быть наш вид? И мы будем глупо себя вести, пока не осознаем, что железный век окончен. Я пишу фэнтези, но не смог бы придумать ничего подобного.

Наверное, я не удивлю вас, сказав, что среди моих предков были ирландцы. Подозреваю, они у всех были, точно так же, как мы все состоим в некотором родстве с Карлом Великим.

У моей мамы, которая, к сожалению, больше не с нами, был дедушка-ирландец. В детстве он рассказывал ей сказки, а потом радовался, когда она пересказывала их совсем маленькому мне. Я был слишком мал, чтобы их запомнить, но иногда подозреваю, что многие из них притаились в глубинах моего подсознания, ожидая возможности вырваться в то мгновение, когда мне в руки, к ужасу всех литературных богов, попался первый текстовый редактор. Я почти уверен, что одна из этих сказок всплыла в «Дамах и господах», потому что в этой книге есть что-то неуловимо ирландское.

Я многим обязан родителям. Моя мама видела, как меня произвели в рыцари, но она бы больше гордилась, если бы могла рассказывать о своем сыне-профессоре. Меня растили в любви, при необходимости в строгости (это были короткие и эффективные периоды) и – да будут они благословлены за это решение – без религиозных убеждений. Насколько мне известно, никто из моих родителей во взрослом возрасте не заходил в церковь с религиозным умыслом. Я знаю, что кто-то из маминых родственников был католиком, но только потому, что как-то, лет в шесть, нашел распятие и очень развеселил маму, сообщив, что нашел «палку с акробатом». Я никогда не видел, чтобы она молилась, но акробат следовал за ней при всех переездах, а после ее смерти я перерыл все ее вещи, чтобы его найти. Он лежал передо мной, пока я писал эту лекцию. Я всегда считал его примером для подражания, но – возможно, к сожалению – «Происхождение видов» впечатлило меня раньше Библии.

В детстве я не читал ради удовольствия. Чтение ассоциировалось со школой. Кроме того, я постоянно отставал от всех. По-моему, это и определило мою жизнь. Начнем с того, что я родился слишком поздно! Меня это шокировало, скажу я вам, но вот мою мать, которая лежала и ждала меня еще несколько часов после назначенного времени – нет. Три чертовых часа, как она позже мне сказала.

Через несколько лет, когда началась школа, моя семья задержалась в отпуске, и я пропустил первый день. Все знают, что это очень важно. Именно в первый день ты заводишь врагов и друзей и, главное, выбираешь крючок, на котором следующие три-четыре года будет висеть твоя куртка. Мне мог бы достаться танк! Я мог бы претендовать на солдатика! Я бы даже не возражал против улыбающегося солнышка. И лиловая собака меня бы вполне удовлетворила. Но мне достались две чертовы вишенки. В общем, я отставал. Хотя невозможно было отставать слишком сильно, имея маму вроде моей, которая учила меня читать любовью и заботой. А когда они не сработали, то взятками. Пенни за каждую идеально прочитанную страницу. Впоследствии это оказалось очень мудрой инвестицией, особенно гораздо позже, когда родители переехали в новый дом в богатом и ухоженном районе…

Но она сделала ошибку, научив меня слишком многому для моего возраста. Я помню один день в третьем или четвертом классе – этот случай навеки остался в моей душе, – когда учительница спросила нас, откуда берется дождь. Так получилось, что мама рассказала мне о круговороте воды и о том, как моря медленно испаряются, превращаясь в облака, которые ветер потом относит к земле, они остывают и проливаются дождем. Разумеется, все умные дети, на чьих крючках не было ягод, подняли руки и закричали «можно мне, мисс, мне», но взгляд учительницы остановился на глупом мальчике, который поднял руку выше всех. После ее удивленного кивка я гордо выкрикнул: «Из моря, мисс!»

Результат? Насмешки класса и подначки учительницы, которая даже не удосужилась спросить, что я имел в виду. Даже будучи смущенным ребенком, я в ужасе и замешательстве думал: «Конечно, она не может думать, будто я не знаю, что дождь падает с неба. Она спросила, откуда он берется, и я сказал правду». Для подобных учителей в аду отведен отдельный круг – рядом с тем, куда попадают учителя, которым не нравится, что родители учат детей читать до школы, через один котел от людей, считающих, что детям надо давать подходящие для них книги. Мне кажется, этот круг недостаточно велик и недостаточно низко расположен. Маме я, конечно, ничего не рассказал, потому что такие вещи никогда не рассказывают мамам – а вдруг станет хуже? Но именно тогда что-то во мне стало расти и крепнуть. Я торопился. В моей школе директор, основываясь на твоем умении читать в шесть лет, сразу решал, сдашь ли ты экзамен «одиннадцать-плюс». Победители отправлялись в так называемые гимназии, а проигравшие – в обычные средние школы, где не смолкал плач и скрежет зубовный, особенно твой.

Несмотря на все мамины попытки научить меня читать, я не прошел этот тест и оказался среди козлищ, а не среди агнцев, и это было лучшее, что случалось со мной в смысле образования. Я был сообразительным ребенком, хотя и странноватым. Поскольку учителя натаскивали агнцев на сдачу экзамена, я, мальчик, который всегда был средним по успеваемости, сумел стать первым, не прикладывая почти никаких усилий. Оказавшись на вершине, вы захотите там остаться. Впервые в жизни я начал работать как следует.

Примерно в это время, когда я поехал с родителями в Лондон, дядя подарил мне «Ветер в ивах». Я взорвался. Я никогда не слышал о таких книгах. Я считал, что книги – это то, что тебе читают учителя, но здесь был крот, у которого был друг-крыса, а у этого друга был свой друг-барсук, и они все дружили с жабой, и не просто с жабой! Эта жаба умела водить машину, а иногда ее принимали за прачку! Хотя я был почти уверен, что прачка вряд ли могла бы претендовать на звание Мисс Вселенной, вряд ли ее можно было перепутать с жабой.

В тот момент я не мог выразить свои чувства, потому что не знал подходящих слов. Но теперь я могу сказать, что с восхищением понял, как автор пудрил нам мозги, насмехался над нами, выворачивал мир наизнанку. Где, чёрт возьми, дают такое же, думал я?