Хроники Придайна. Книга 5. Верховный король - Ллойд Александер

– Мы, Дивный Народ, не смеем заходить в эти земли, и потому я не могу оспорить ее слова или подтвердить их. Однако я видел горы, которые выглядят с одной стороны недоступно крутыми, а по другую вы можете скатиться с них, как с холма. Поэтому я допускаю, что Акрен говорит правду.

– А может, она просто хочет от нас избавиться, – быстро вставил бард. – У меня мороз по коже от рассказов о ловушках, набитых костями. Я думаю, Акрен будет рада, если и наши косточки прибавятся к тем. Она играет в свою игру, можете быть уверены. – Он покачал головой. – Ффлам бесстрашен, но с Акрен я предпочитаю быть настороже.

Тарен некоторое время молчал, ища в себе мудрость, чтобы сделать правильный выбор. И вновь он почувствовал, какую непосильную ношу взвалил на его плечи Гвидион. Лицо Акрен превратилось в мертвенно-бледную маску, и Тарен не мог прочесть, что у нее на сердце.

Не единожды королева пыталась их убить. Но, как он помнил, она хорошо и честно служила Даллбену после того, как рухнуло ее могущество.

– Я считаю, – сказал он медленно, – что мы должны верить ей, пока она сама не даст нам явный повод усомниться в ее искренности. Я боюсь Акрен, – добавил он, – как и все вы. И все же я не позволю страху меня ослепить.

– Я согласна, – сказала Эйлонви, – и это наводит меня на мысль, что ты совершенно прав, во всяком случае сейчас. Конечно, доверять Акрен – все равно что позволить осе сесть тебе на нос. Но чаще всего она жалит именно тогда, когда пытаешься ее смахнуть. Оса то есть, не королева.

Тарен подошел к Акрен.

– Веди нас к Драконьей горе, – сказал он. – Мы пойдем за тобой.

Весь следующий день путники шли через суровую, изрезанную долину, лежащую под Драконьей горой. Тарен видел теперь, что название дано не случайно. Вершина горы походила на голову чудовища с гребнем наверху и разверстой пастью, усеянной острыми зубами, а по обе стороны, словно распростертые крылья, спускались пологие склоны. Темная зазубренная скала была испещрена тусклыми красными пятнами. Перед этой последней преградой, которая нависла над долиной, как будто была готова рухнуть и похоронить их под собой, путники в страхе остановились. Акрен вышла в голову колонны и кивком приказала следовать за ней.

– Есть другие, более легкие тропы, – сказала она, когда они вступили на узкую дорогу, которая вилась меж отвесных скал, – но они длиннее, и тех, кто по ним идет, заметят еще на подступах к Аннуину. Эта же известна только Арауну и самым доверенным его слугам. И мне. Потому что именно я и показала ему все тайные тропы Драконьей горы.

И все же у Тарена вскоре закрались опасения, что Акрен их обманула, ибо тропинка поднималась слишком круто и люди и лошади скользили на опасных камнях. Казалось, Акрен ведет их в самое сердце горы, в ее страшащую глубину. Мощные уступы поднимались гигантскими арками и смыкались длинными темными тоннелями, надолго скрывая от них небо. Иногда тропа огибала разверзшееся под самыми ногами глубокое ущелье, и не раз Тарен, споткнувшись, холодел от страха над бездонной пропастью и хватался дрожащими руками за острые выступы камней. Акрен, чья нога уверенно и твердо ступала даже в самых узких и обрывистых местах тропы, лишь изредка оборачивалась и молча глядела на него с насмешливой улыбкой.

Тропа продолжала подниматься, хотя уже не так круто. Большей частью она шла не вверх по склону горы, а вилась зигзагами. Огромные каменные челюсти горы маячили над головой. Тропа, которая в некоторых местах была совершенно скрыта от постороннего взгляда нагромождениями камней, вывела на простор, и Тарен уже видел бо́льшую часть обрывающегося вниз склона. Они были уже почти на самом высоком гребне драконьего крыла, когда улетавшая на разведку Карр вернулась и взволнованно защелкала клювом.

– Гвидион! Гвидион! – каркала она во все горло. – Аннуин! Тор-ропитесь!

Тарен вслед за Акрен припустил к гребню, карабкаясь по уступам и силясь различить крепость Аннуина. Начали ли уже Сыновья Дон атаку на эту твердыню? Или они догнали Детей Котла и вступили с ними в бой? Его сердце бешено колотилось. Внезапно его взору открылись башни Арауна внизу. За высокими стенами, за массивными Железными Воротами Тарен увидел просторные внутренние дворы и Зал Воинов, где когда-то стоял Черный Котел. Главный зал Арауна, сверкающий черным полированным мрамором, поднимался над всеми строениями, и над ним на островерхой башенке развевалось знамя повелителя Земли Смерти.

При виде Аннуина Тарен почувствовал, как смертельный холод вползает в его сердце; голова закружилась; тени, казалось, легли ему прямо на глаза. Он вскарабкался еще немного выше. Теперь было видно, что бой идет во внутреннем дворе: до слуха долетали боевые крики и звон клинков. Люди взбирались по западной стене крепости, во Вратах Ночи зияла брешь, и Тарену показалось, что он различает белые бока и золотую гриву Мелингар, высокие фигуры Гвидиона и Талиесина.

Да, люди коммотов гибли не напрасно! Они задержали бессмертное войско Арауна, и Гвидион близок к победе! Но только лишь Тарен повернулся, чтобы прокричать товарищам радостную весть, как сердце его замерло. Он заметил надвигающуюся с юга армию Детей Котла. Их подбитые железом башмаки громко позвякивали о камни мощеной дороги, ведущей к Железным Воротам. Боевые рога прорезали воздух пронзительным призывом к бою.

Тарен спрыгнул с выступа, спеша присоединиться к спутникам. Камень зашатался под его ногами. Крик Эйлонви зазвенел в его ушах. Скалы закружились перед глазами. Тарен отчаянно хватался за них, пытаясь задержать падение. Изо всех сил он цеплялся за склон Драконьей горы; острые камни раздирали ладони, словно драконьи зубы. Меч, оторвавшись от пояса, со звоном полетел в ущелье.

Тарен увидел над собой испуганные лица спутников и понял, что им до него не добраться. Мышцы дрожали от напряжения, легкие разрывались. Он безуспешно пытался подтянуться и выбраться на тропу.

Нога его снова соскользнула; он повернулся, чтобы сохранить равновесие. И тогда увидел, что с вершины Драконьей горы на него несется гвитант.

Гвитант, такой громадный, каких Тарен еще не видел, падал на него, кричал и бил крыльями, поднимая ветер. Он несся, как буря смерти. Тарен увидел загнутый, широко раскрытый клюв и кроваво-красные глаза. В следующее мгновение когти гвитанта вонзились ему в плечи сквозь толстый плащ. Безжалостная птица приникла к нему так плотно, что в нос Тарену ударил отвратительный запах ее перьев. Голова гвитанта с глубоким шрамом от старой раны откинулась в страшном замахе, готовая ударить смертоносным клювом.

Тарен отвернулся и стал ждать, когда клюв разорвет ему горло. Но гвитант почему-то медлил. Вместо этого он с неодолимой силой тянул Тарена вверх. Гвитант больше не кричал, но издавал звуки, похожие на жуткое воркование. В глазах птицы не было злобы; она смотрела на Тарена, как будто узнала его.