Партизан. От долины смерти до горы Сион. 1939–1948 - Ицхак Арад

Секретарь уездного комитета коммунистической партии Климов считался высшим партийным начальством в лесах Нарочь. Он принципиально был против отдельного еврейского соединения. Советское партизанское движение было организовано на территориальной основе советских республик, а не на национальной основе. Вражда, которую испытывали еврейские партизаны со стороны нееврейских партизан, антисемитизм, который не миновал и командиров, несомненно, содействовал этому решению. Климов приказал Маркову расформировать еврейское соединение "Месть".

23 сентября 1943 батальон был вызван на построение, и Марков объявил, что еврейское соединение будет расформировано. Он объяснил это тем, что в соединении находятся бойцы, не прошедшие военную подготовку и не умеющие владеть оружием. В то же время в других отрядах, обладающие военным опытом партизаны, лишены оружия. Он же, как командир, должен заботиться о том, чтобы оружие находилось в руках опытных бойцов, и поэтому отдает приказ изъять часть оружия, главным образом, у женщин. Часть партизан соединения перейдет в его полк, остальные будут сформированы в "вспомогательный отряд" полка. Марков не коснулся в своей речи проблемы существования еврейского соединения, и, само собой понятно, не упомянул, как фактор — антисемитизм.

Моше описал шок и ощущение беспомощности бойцов и его самого после этого сообщения, но нельзя было не выполнять приказ командира. После этого часть вооруженных бойцов была придана батальону "Комсомольский", а у остальных бойцов, составлявших большинство, оружие было отобрано. Все они, и в том числе Моше, были организованы во "вспомогательный отряд" по техническому обслуживанию подразделений полка. В руках они осталось немного оружия для самообороны и добывания продуктов.

Соединение "Месть" было расформировано за считанные дни до большой немецкой облавы в лесах Нарочь. Партизаны начали покидать эту территорию до того, как немцы окружили кольцом леса Нарочь.

Около двухсот бойцов бывшего соединения "Месть", в том числе и Моше, пытались присоединиться к батальону "Комсомольский", частично вооруженному оружием, которое отобрали у евреев. Они просили о присоединении командира батальона Шауловича. Но он не разрешил. Когда же они попытались идти по следам батальона, в их сторону раздались предупреждающие выстрелы. Им было приказаны перевести раненых вместе с партизанским госпиталем в район болот, а затем оставить их. В конце концов, им удалось найти убежище в болотах, что их и спасло от облавы. Более ста человек из "еврейских лагерей" было уничтожено во время облавы, среди них моя двоюродная сестра Хая-Эсфирь Рудницкая, сбежавшая в леса из гетто Вильно.

Глазман с 35 еврейскими бойцами, которые после расформирования "Мести" перешли в литовское соединение под командованием Зимана, недавно пришедшее в Нарочь, погибли в облаве на пути из лесов Нарочь в леса Козиан.

Моше описал нам безотрадную картину положения евреев в лесах Нарочь, их мучение после облавы, злонамеренность части советских партизан по отношению к евреям, спасшимся от облавы. Позднее, с реорганизацией полка имени Ворошилова и усилением дисциплины, положение евреев в лесу улучшилось, но расформирование "Мести", изъятие оружия и отношение партизан к евреям во время облавы и после нее, оставили тяжкое впечатление в душах оставшихся в живых евреев в лесу.

Лес — надежда на спасение тысяч евреев гетто, не обернулся к ним человеческим лицом, и там евреи вынуждены были бороться за свое существование с враждебными силами своих соседей.

Снег начал падать в начале декабря, и в течение нескольких дней все вокруг покрылось белым, — лес, дороги, поля и села. Наша база обрела новый, белый и блестящий вид, словно была выкрашена заново. К зиме мы готовились заблаговременно. Землянки покрыли новым слоем земли и срубленными деревьями. Внутри было жарко до духоты. Одежда наша подходила к зимней погоде. Ее мы добыли себе в разных «экономических акциях», как дополнение к продуктам. У товарищей, участвовавших во многих акциях по всей территории, в крестьянских домах и фермах, одежды были получше. Партизан обязан сам о себе заботиться. Я носил добротные сапоги, «реквизированные» мной на ферме около Ново-Свинцяна. Легкая длинная шуба добыта была мной в селе, в районе Ходоцишки, и круглую меховую кубанку я достал у партизан полка имени Ворошилова в обмен на десять патронов к автомату ППШ, которых у нас было вдоволь, а в полку не хватало. Был у меня также белый, с как снег, маскхалат, которые мы шили из ткани парашютов, собранных после десантирования грузов.

Штаб "Вильнюса" готовил припасы к зиме. Спустя несколько дней после возвращения на базу, мы вышли, 30 партизан на "экономическую акцию" в большое литовское село на расстоянии 25 километров от партизанского района, недалеко от городка Константинов. В более близких селах уже не было, что брать. Множество партизан в округе Нарочь постепенно опустошило их, забирая запасы продуктов и скот. Трудности с добычей съестного усиливались, и "экономические акции" участились в связи увеличившейся боевой активностью партизан, которая требовала больших сил. Но из-за этих экономических акций уменьшилось число участников в боевых действиях. Немцы, после облавы, укрепили гарнизоны в городках вокруг партизанской территории. В городке Ольшево было расквартировано 250 латвийских бойцов, добровольно пошедших на службу к немцам, присланных на усиление местной полиции и проявивших большую активность в ночных засадах.

Дорогу к "экономической цели" мы проделывали пешком, назад возвращались на санях, взятых в селе. Реки еще не замерзли, и надо было пересечь мост у села Ширмиш. Там мы часто натыкались на засады. Когда передние сани приблизились к мосту, по ним открыли сильный огонь. Двое наших товарищей, хозяин саней и конь были убиты. Если бы засада пропустила первые сани, она уничтожила бы всю партизанскую колонну. Мы быстро организовали сопротивление. Восемь саней с хозяевами, в сопровождении, двух партизан отошли назад и отдалились от места. Мы открыли сильнейший огонь из автоматов по засаде. Отделение латвийцев убралось восвояси, и дальнейший путь на базу был свободным. На следующий день мы похоронили двух наших погибших товарищей на берегу озера.

Мы решили преподать урок латвийцам в Ольшево и охладить их воинственный пыл. Мы уже видели новое германское войсковое подразделение, с большой самоуверенностью и пылом стремящееся к действию. Но после получения нескольких чувствительных ударов, оно укрылось в укреплении городка, довольное, что его оставили в покое. Латвийцы из Ольшево также мешали нашим оперативным действиям в районе Свинцяна, и необходимо было полностью пресечь их действия как можно скорее. Для нападения на укрепленный городок требовалась большая сила, и существовала опасность немалых потерь. Потому необходимо было завлечь латвийцев в нашу засаду. Сделали мы это в оригинальном партизанском стиле. Три партизана из нашего отряда с ярко выраженной еврейской внешностью, зашли в село, отдаленное на 3 километра от Ольшево. Двигаясь от дома к дому, они с большим шумом отбирали у хозяев продукты и зимнюю одежду. Между собой они громко говорили на идиш. Оставшиеся в лесу 20 бойцов устроили засаду в роще между этим село и Ольшево, примерно, в полутора километрах от городка. Доносчики полиции Ольшево были во всех окружающих селах. По нашим расчетам, при виде евреев они, несомненно, тут же побегут в Ольшево — сообщить о партизанах в селе. Мы рассредоточились на участке в семьдесят метров вдоль дороги, в полутора километрах от городка, на небольшом бугре, выставили три пулемета "Дегтярёв", встретить достойно противника, который появится из Ольшево. Через некоторое время появился из села всадник, направлявшийся в Ольшево, проскакал мимо, никого из нас не заметив. За ним возникли еще двое, которым мы тоже дали пройти. Спустя полчаса из городка появилась колонна латвийцев, частью верхом, частью на санях. Я видел их приближающимися к нам, ибо был в передовом звене. Мы дали им проехать мимо. По плану пулеметы должны были открыть огонь, когда большая часть колоны будет в зоне огня из засады. Операция прошла точно по плану. Первым же залпом было поражено много латвийцев, оставшиеся в живых сбежали. Десять из них остались лежать мертвыми на дороге и в поле, раненые сумели скрыться. Наша группа в засаде была относительно мала по сравнению с латвийским подразделением, но мы все были вооружены автоматическим оружием — пулеметами и автоматами — сила нашего огня была огромной. Большинство же латвийцев было вооружено обычными винтовками. После такого разгрома латвийцы закрылись в городке, и их действия вне укреплений почти прекратились.