Свободное падение - Александр Афанасьев

Потом появились и ваххабиты.

Собственно, они появились сразу, но поначалу агрессивности не проявляли. У них были свои мечети – в Махачкале, например, традиционно салафитской считалась мечеть на Котрова, и все это знали – и первое, с чего они начали, – это начали привозить в регион и раздавать гуманитарную помощь. Мечети превратились в источники жизни, причем в отличие от других источников гуманитарки там не спрашивали, кто ты, какой национальности. Просто помогали – ну, и конечно, читали проповеди, и люди оставались и слушали. Надо сказать, что к тому времени прикладной национализм и показной суверенитет, где суверенен всяк, имеющий автомат, народу начал поднадоедать и на Кавказе все больше ждали объединителей. Тех, кто придет и наведет порядок, а не станет искать врагов. Хоть какой порядок.

Ничего удивительного в том, что происходило, не было. В Афганистане «Талибан» был создан как ответ против беспредела местных полевых командиров, в которых превратились и моджахеды, и бывшие комдивы афганской армии после падения Наджибуллы. В Сомали страна на какое-то время почти объединилась под рукой крайне экстремистского «Союза исламских судов» – они даже с пиратством боролись. Когда страну рвут на куски хищники, когда нельзя без страха выйти из дома – принимаешь любую власть. Даже ту, которая казнит людей на площадях.

Потом ваххабиты, завоевав хоть и осторожную, но симпатию большей части населения, начали переходить к активным действиям. В регион потянулись профессионалы войны: афганские и пакистанские талибы, иракские суннитские экстремисты, сирийские бандиты из «Общества Призыва», йеменские горцы. Ваххабиты действовали осторожно, но неотвратимо, используя тактику «Талибана» и Владимира Ильича Ленина. Они договаривались с кем могли, и кто готов был договариваться – обычно это уголовные элементы и бывшие милиционеры, ставшие бандитами, – готовы были пообещать все что угодно, зная, что при малейшей возможности откажутся от своих слов. Со звериной жестокостью расправлялись со своими противниками, если не могли – расправлялись с семьями. Могли достать кого угодно даже в Москве благодаря подготовленным и фанатичным убийцам, которых у них, после полутора десятилетий долгой войны, было в изобилии. Распространяли гуманитарную помощь, даже просто давали деньги – без лишних бумажек и без откатов. И говорили то, что уже давно хотели услышать на Кавказе, – все мы мусульмане. Нет разницы для Аллаха между аварцем и даргинцем, лакцем и рутульцем, кабардинцем и карачаевцем, только по их богобоязненности и ибадатам. И к ним прислушивались все больше – не ведая, что два десятилетия назад с таким же вниманием к этим словам прислушивались уставшие от гражданской войны и беспредела афганцы…

Что же касается самого Дамира – то он как раз окончил школу, когда все началось. Хотел до этого ехать в Ростов, поступать в ментовское училище – да не заладилось что-то. Не было больше ментов…

Остался в Махачкале. Отец почти разорился – машины-то ломались, да только денег на ремонт не было, и бензина не стало. А многие поступали так: сломалась старая, угнали новую и делов-то всего. А вот мать – даже больше зарабатывать стала. Нашла связи и теперь через свой магазин продавала гуманитарку. Отчего в семье начались трения. Потому что Махачкала – город небольшой, все всё знают. В том числе и то, как мать нашла эти связи. А Дамир пока прибился к парням из качалки, в которую он ходил, и они вместе попытались поставить под крышу ларек. Не зная того, что хозяин ларька является ваххабитом.

Когда они второй раз пришли за данью, подъехало несколько машин и из них выскочили вооруженные автоматами люди. Аслан – у него был настоящий «ТТ» – только рыпнулся, и его убили на месте. Остальным приказали лезть в кузов «Газели»…

Их привезли в какой-то дом на окраине, как он потом узнал – в Семендере, и посадили в подвал. До утра они сидели в полной неизвестности, слыша крики пытаемых людей и выстрелы. Здесь пытали и убивали…

Утром их начали поднимать наверх, по одному. С Дамиром говорил невысокий, вежливый человек лет сорока, он хорошо знал аварский и сказал, что раньше был учителем. Он поинтересовался, зачем Дамир и его ребята вымогали деньги, и, выслушав ответ, сказал, что это харам. Нельзя брать с мусульманина другие деньги, кроме закята. Это харам и воровство. А за воровство полагается отсечение руки. Но поскольку они не знали о том, что это харам, им не отсекут руку, а просто выпорют на первый раз.

Потом этот человек начал спрашивать Дамира, где он родился, кто его родители, что он думает об исламе, задерживала ли его милиция за пособничество боевикам. Услышав, что Дамира никогда не задерживали, он задумался. А потом дал Дамиру адрес и сказал, что если он хочет, он может прийти туда и послушать про настоящий ислам. И познакомиться с теми, кто живет по законам шариата и даст лучшую защиту, чем уличная стая.

Потом их выпороли. Кого-то кнутом, а Дамира выпороли тонкой палкой. Это даже не было больно, исполнитель бил без замаха, просто стукал по спине.

Дамир вернулся домой, а потом пошел без спроса у родителей на собрание к салафитам. Он не знал, что тот, кто с ним говорил, – опытный ваххабитский вербовщик, который в розыске уже девять лет…

Потом их выделили отдельно, и они стали ходить к этому вербовщику. Его звали Семед, и он был умным, говорил и по-русски, и по-арабски, и по-аварски. Он достал компьютер и показал им карту. И начал рассказывать о том, что раньше Русия была намного меньше, а все земли, которые в Поволжье, в Сибири, на Урале, – это все были мусульманские земли. Земли Золотой Орды. И они должны вернуть их назад, и это не наступательный, а оборонительный джихад, потому что эти земли раньше принадлежали мусульманам и они всего лишь возвращают свое. Русисты никогда не имели прав на эти земли. И там есть нефть, а вся нефть самим Аллахом предназначена только мусульманам. И если они…

Дамиру понравилась мысль о том, что вся нефть принадлежит мусульманам и это предопределено самим Аллахом. Потому что он знал, что те, кто хоть немного был причастен к живительному фонтану черной крови земли, становились очень богатыми людьми. И сам он тоже хотел стать очень богатым человеком.

Семед сказал, что они должны забыть про салафию и быть просто мусульманами. Ничем не привлекать внимания. Не иметь контактов с теми, кто делает джихад. У них там будет свой амир – и он скажет, что надо делать.

Они все согласились.

Их перебросили через Каспий в Казахстан. Они добрались до какого-то города с помощью братьев и там встали на учет на подпольной бирже труда. Потом им позвонили и сказали прийти на вокзал. Их посадили на поезд и повезли на север.

На севере их встретили. Они были свои, братья, мусульмане. Привезли в место, которое напоминало общежитие, дали переодеться. Сказали, что потом дадут оружие и скажут, что надо делать…

Потом их распределили по джамаатам, дали оружие. Сказали, что надо делать и кого слушать, а кого посылать. Многим дали работу для вида – они работали, но на деле это были спаянные отряды боевиков, готовые собраться по первому зову.

Дамир с удивлением узнал о том, что главные тут не русисты, а американцы. В Дагестане знали, что американцы враги мусульман, но особой вражды к ним не испытывали, а уехать в Америку было несбыточной мечтой. Американцы добывали нефть, и у них были собственные вооруженные отряды. Еще вооруженные отряды были у русистов, были менты… много кто был.