Дипломатия греха - Дмитрий Леонтьев

— Попытаться-то можно… Лучшего варианта все равно нет. Как говорится, «за неимением гербовой пишут на простой», — иерей тяжело вздохнул и, сев к столу, надел наушники. — «Жучки» тоже слишком рано нашли. По-моему, мы провалились. Не выходит ничего.

— Да, с наскоку не взяли, — согласился я. — Ничего, не мытьем, так катаньем. Попытаемся сыграть ва-банк… Тебя в разведшколе не готовили? Ты в этих наушниках на агента из комедийного фильма про шпионов похож. Можно я буду называть тебя «пастор Шлаг»?

Разумовский укоризненно посмотрел на меня:

— Ты в солдатики по вечерам не играешь? Как ребенок малый, право слово… Видимо, придется отказаться от этой идеи. Кто из бывших соседей хотел приютить старушку у себя? Уж больно не хочется пристраивать ее в дом престарелых…

— Теперь на попятную идти поздно. Кашу уже заварили. Попытаемся еще разок.

— А-а, так значит, идеи все-таки есть?! Делись.

По мере того как я рассказывал свой план, выражение недоверия на лице Разумовского уступило место одобрению.

— Это может сработать, — наконец сказал он. — Но нужен еще один человек Мало кто согласится участвовать в такой авантюре. У тебя есть такой сумасшедший на примете?

— Найдем, — пообещал я и, не прощаясь, вышел.

* * *

Старшего оперуполномоченного Сергеева я застал в отделе, сидящим в своем кабинете в отчаянии, близком к истерике.

— Витя, мне очень нужна твоя помощь, — начал, было, я, но, присмотревшись, осекся. — Что случилось?

Сергеев поднял на меня страдальческие глаза:

— Хана мне! Ксиву потерял!.. Не поверишь: трезвый, как стеклышко, во рту ни капли! Утром, когда на работу в метро ехал — была, а после обеда спохватился… Как и где, ума не приложу! Бумажник, удостоверение, карточка-заместитель, деньги, всё! Проклятье, теперь из угро турнут!

Я промолчал. Да и что было говорить (Не везло парню с удостоверениями по-крупному. Первый раз Сергеев потерял удостоверение всего полгода назад, когда мы обшаривали все чердаки и подвалы нашей немалой территории в поисках ребенка. Ребенка нашли, а вот ксиву Сергеев посеял. Сыщик он был отменный. Пьяница, бабник, но из той редкой породы офицеров, которых считают ненормальными и начальство и преступники, так как взяток они не берут, а если хватают «хвост» какого дела, то тянут его, невзирая ни на должности, ни на положение виновных. От таких людей со странностями и стараются отделаться в первую очередь. До сих пор ему везло. Потеря удостоверения полгода назад была его единственным серьезным «проколом». Второго шанса ему не предоставят.

— У меня сроду кошельков не воровали, продолжал жаловаться Сергеев. Говорят, что во мне издалека мента видно… Как это случилось?! Что теперь Нужно срочно докладывать начальству.

— Не торопись. Может, кто найдет и принесет? Или вор, что стянул, когда увидит у кого, под двери подбросит…

— Нет, — горько, но уверенно ответил Сергеев. — Не подбросят. Времена не те. Да и ксива в определенных кругах, знаешь, сколько сейчас стоит?!

— Что-нибудь придумаем, — я и сам сильно сомневался в благополучном исходе, но уж больно было жалко парня. — Может быть…

Дверь кабинета распахнулась и на пороге возник красный от ярости и негодования… Сухорощенко.

— Ты?! — оторопел я от изумления.

— Нет, тетка моя! Что Вы мне обещали?! Я Вам поверил, а Вы?! Если я раньше был по уши в… в навозе, то теперь и макушки не видно! Что мне теперь делать прикажете?! Куда податься?!

— Подожди, подожди… Почему ты здесь, а не…

Сухорощенко презрительно рассмеялся:

— Не в камере?.. Потому что меня оттуда выгнали! Коленом под зад! Следователь отправил меня до суда под подписку, заявив, что то, что я сделал, не так уж опасно для общества, когда камеры забиты убийцами и насильниками. «Связи, возможности, блат», передразнил он. А сами и пальцем не пошевелили, пустили все на самотек! И вот результат!

— Этого даже я не ожидал, искренне поразился я. Четыре доказанных эпизода… У меня только раз случай, когда я трижды ловил одного негодяя, угонявшего машины, и следователь каждый раз отпускал его под подписку, ссылаясь на вздорные обстоятельства, но то угоны, а то… Фантастика!

— Правильно, теперь вы будете удивляться, а я от Копылова бегать!.. Нет уж, вы мне обещали, как хотите, а выполняйте!

— Да уж придется. Слово дал, надо как-то держать, я искоса взглянул на убитого горем Сергеева. — Слышишь, что творится?! Интересно, если б преступники «удостоверения бандита» или «пропуск карманника» теряли, их бы выгоняли?.. Удостоверение… Задумчиво повторил я и по-новому, испытывающе оглядел Сухорощенко: — Ты уверен, что по-прежнему хочешь оказаться за решеткой?

Вместо ответа он негодующе фыркнул.

— Хорошо. Сергеев, встань. Встань, встань… Теперь бери этот пакет. Так. Повернись… Так и стой. Сухорощенко, следователь, который тебя отпустил, был высокий и светловолосый?

— Толстенький и черный. С залысинами.

— А-а, Каримов… Ну, неважно. Видишь этого парня?

— Вижу.

— Тебе не кажется, что со спины он очень напоминает следователя, который тебе так не угодил?

— Да Вы что?! День и ночь!

— А, по-моему, похож, — задумчиво сказал я, прямо-таки вылитый Каримов…

— Да говорю же вам… Хм-м… Вы имеете в виду то, о чем я думаю? Если я ему, «начищу клюв» и скажу, что перепутал со следователем, он испугается и, «закроет» меня?

— Ничего я не думаю, — быстро оборвал я его. — Даже понятия не имею, о чем ты говоришь. Если ты и задумал напасть на следователя, отволтузить его, вот этот пакет отобрать и во дворе в костер бросить, который дворники жгут, то я об этом даже не догадываюсь. Витек, ты уже понял, что ксиву ты только что в пакет положил? Теперь иди в дежурку и поболтай там с дежурным о чем-нибудь. Главное, побольше пакетом размахивай.

С ошалелыми глазами обнадеженный Сергеев выскочил из кабинета и огромными прыжками, словно кенгуру, понесся в дежурную часть. Подождав, пока минутная стрелка на циферблате отсчитает десять делений, я кивнул Сухорощенко.

— А что ты еще в отделе делаешь?! Тебя на свободу под подписку отпустили! Иди домой!

— Да я… Да я ему!.. В камере в уважухе буду: менту в морду заехать — это не фунт изюма!

— К-хм… Главное, про пакет не забудь.

Когда Сухорощенко убежал, я пошел к себе в кабинет и засел за написание бумаг. Минут через двадцать ко мне ворвался возбужденный Никитин.

— А ты какого лешего целыми днями в кабинете торчишь — набросился он на меня. — Бандиты до того обнаглели, что беспредел уже в отделе милиции творят, а опера и в ус не дуют!

— Я работаю, — кротко ответил я. — Сижу и работаю. Где же я еще должен быть? Заполняю справки о совершенных и о раскрытых преступлениях. Что-нибудь случилось?