Работа для рыжих - Юлия Фирсанова

— Как будем искать? Есть идеи?

Идеи у Дэлькора имелись. Он аккуратно спружинил на передние ноги, приняв форму живой покатой горки, дети съехали на дорожку перед невысоким, по пояс, забором. А чего выше ограду ставить? Все равно тут по-быстрому и втихую никуда пролезть невозможно. Конь задумчиво отщипнул пару глянцевых листиков с особо наглой ветки и переступил через забор, вдвигаясь крупом в заросли. Калитку в качестве официального входа жеребец проигнорировал, ну и правда, там уж все хожено-перехожено и перерыто до нас. Трава и кусты раздвигались перед четвероногим искателем, точно вода, мощная грудь играла роль ледокола.

Я не стала дожидаться отхода непарнокопытного на большое расстояние, перемахнула через забор и двинула следом, пока растительность вновь не встала стеной, восстанавливая паритет.

Дэлькор шел, изредка приостанавливался и то ли принюхивался, то ли озирался, то ли производил еще какие-то не видимые нашей компании магические манипуляции.

— Э-э… кори. — Неуверенный шепоток Шарра раздался у правого локтя, который успел познакомиться с местным аналогом крапивы и теперь зверски чесался. — А как вы искать думаете, у вас какой-то ар есть?

— Нет, зато у меня есть конь, а у коня нюх получше, чем у любого пса, — ответила я ребенку и прижала палец к губам. — Тсс, пусть ищет, не отвлекай его.

Мы не стали отвлекать и осторожно, след в след, насколько хватало двух ног, ступая за Дэлькором, нарезали странные зигзаги по огороду. Сколько ж тут соток? Не-эт, не шесть точно, и не девять, как бы не все двадцать девять! Молодец я, что джинсы надела, а то бы не только локоть, а все ноги исчесала. Детишки-то привычные, идут, босыми пятками ступают, будто по паркету, а я, городская неженка, и подошвой сапог все камни, ветки и корни чую.

Хорошо еще местные насекомые, в отличие от растений, нападать на незваных гостей не спешили. Я только нескольких мотыльков видела, а знакомого зудения над ухом не раздавалось, да и живности крупнее фосфоресцирующих голубых улиток и парочки полусонных пичуг на ветках тоже не приметила. Наверное, буйная флора, не терпящая конкуренции, изгнала большую часть фауны за пределы своих владений.

Неторопливое прокладывание зигзага настолько причудливой конфигурации, что не приснится и пьяной змее, прервалось внезапно. Конь резко встал, опустил морду к земле, фыркнул и прицельно ударил копытом в середину травяной кочки, разросшейся с доброго ежика. Раз и еще раз. Что-то глухо звякнуло. Дэлькор негромко ржанул и отодвинулся, уступая место. Я запалила шарик света руной кано, разгоняя сумерки, обступающие нас все отчетливее по мере размеренного кружения по зеленому бурелому. Как поняла из болтовни деревенских, световые простенькие ары были вещью довольно распространенной, а значит, в шок никого вогнать не могли. Я нагнулась, присмотрелась повнимательнее, а потом зацепила двумя пальцами и потянула оплетенную травами, потемневшую от времени полоску металла. Оказалось, что это широкий тяжелый браслет, почти наруч с выбитыми на нем выпуклыми загогульками.

— Папкин! — опознал Шарр, хлюпнул носом и прибавил тоскливо: — Он его прошлым летом потерял, да так и не смог сыскать. Мамка ругалась и вообще в трактир к Заррану ходить запретила!

Да, понимаю пацана, теперь, когда рядом нет отца, даже эта некрасивая ссора вспоминается с любовью.

— Раз папкин, отчистишь, и носи! — передала я браслет мальчишке, а тот торопливо нацепил его на руку.

Широкий браслет, соскользнув с детского запястья, едва снова не пропал в траве. Киз подхватил его в полете, вернул на место и дожал обруч так, чтобы тот держался на руке мальчишки.

Одновременно с этим простеньким действом ослиная морда киллера поплыла, вновь обретая очертания, соответствующие внешней, наложенной днем иллюзии человеческого лица. Надо же, как сделал и почувствовал что-то по-людски, и результат налицо. Сказать ему или сам почуял? Ага, рот ощупывает втихаря, значит, почуял.

Я скосила глаза на верного копытного друга и улыбнулась. Здорово, что Дэлькор ничего такого не желал и намагиченной водицы не пил, а то бы мне не на ком ездить было. Вот уж кто настоящий человек, даром что лошадь, пардон, жеребец.

Пока мальчонка гладил папину памятку, его друг чуть завистливо сопел рядом, Киз ощупывал лицо, а я прикидывала, каким красавчиком стал бы Дэлькор, обратись мужчиной, жеребец-детектор решительно двинул куда-то налево. На этот раз он шел прямо, как по линейке, и уперся лбом в кряжистый ствол дерева, чья шершавая кора больше всего походила на грушевую, а мелкие, едва успевшие завязаться плоды — на фигурные воздушные шарики родом из моего детства. Ну такие вытянутые вверх сосисочки из трех долек. Интересно, когда созревают, они каких цвета и формы получаются?

Занюхнув корой, как заправский токсикоман, Дэль встал на задние ноги и прянул вверх по стволу, перебирая копытами, словно делал гимнастику. Конь вытянул шею, оскалил заострившиеся зубы и содрал кусок коры с шародрева. Вниз полетел и глухо звякнул в густой траве у корней темный снаряд размером со среднее яблочко.

Дети — вот рисковый народ! — метнулись вперед, прямо под копыта жеребца. Нашарив в траве кожаный мешочек, торопливо заглянули при свете шарика кано и заплясали вокруг, дико прыгая и захлебываясь восторгом:

— Нашелся, нашелся папкин схорон! Спасибо, кори! Тут даже четыре трона есть, долг отдать хватит и еще останется! Благослови вас Гар!..

— Меня-то за что? Все Дэлькор сделал, ему и спасибо положено, — усмехнулась я. Жеребец, опустившись на четыре ноги, этаким скромником стоял в сторонке, если бы не самодовольное выражение на морде, я бы даже поверила. Впрочем, чего греха таить, имеет право собой гордиться, заслужил похвалу!

Ребятня малость оторопела, но, довольно быстро переориентировавшись, спросила:

— А как его благодарить?

— Ну… — заулыбалась я, — монеты ему, понятное дело, ни к чему, так что в качестве платы, думаю, вполне сойдет разрешение попастись в этом саду.

Дэлькор довольно ржанул, признавая бартерную сделку состоявшейся, и направился к заинтересовавшему его кусту с лиловыми гроздьями цветов и чумовым запахом ирисок.

— Дорогу в трактир найдешь? — уточнила я у жеребца. Пастись вместе с ним в этих недоокультуренных чащобах, ежась от подступающей прохлады, у меня никакого желания не было. Конь насмешливо фыркнул и отмахнулся хвостом, дескать, кто из нас двоих заблудится — еще вопрос! — Вот и ладушки. Счастливо, мелкота, только больше по чужим комнатам не шарьте, в другой раз может крупно не повезти.

— Что же вы, кори, даже ни монеты не возьмете? — удивленно спросил за моей спиной Шарр.

— Не-а, — зевнула я в кулак. — Еще не хватало — сироту обирать! А вы лучше по домам разбегайтесь, пока родители искать не начали. Или к мамке Шарра идите и похвалитесь, как лазили по деревьям в саду и случайно нашли кошель.

— Так ведь его же конь нашел! — поправил меня упрямый правдивый рыжик и нахмурил брови.