Печать тьмы - Настя Ильина

Принц Тьмы выпускает меня из объятий, отшатывается и улыбается как-то неестественно, натужно.

Меня пугает его поведение.

Мог ли он разозлиться на ту несчастную и убить её?

Он постоянно твердит о своём угольном сердце…

Неужели он на самом деле способен на такой ужасный поступок?

Глава 24. Джеймс

Я думал, что неспособен испытывать чувства, да какой там? Стоит ведьмуле таким серьёзным тоном обвинить меня, как проклятый угольно-чёрный орган в груди сжимается от боли. Неужели Адалин считает меня таким монстром? Зачем мне убивать девчонку, которой она позволила поспать на своей кровати? Конечно, я разозлился вчера, но не до такой же степени…

Или запретив ведьмуле влюбляться в себя, я отнял у неё все теплые чувства ко мне? В том числе и доверие?

— П-прости!.. — качает головой Адалин, виновато поджимает губы и тянется рукой к моему лицу.

Нежное прикосновение её пальцев к щетинистой коже на щеке обжигает. Мне приятно и хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. Закрываю глаза и жмурюсь от наслаждения, а Адалин смелеет, введёт пальцами к виску, а затем опускается вниз, прикасаясь к моим губам. Она даёт мне глоток свежего воздуха, чтобы впоследствии отнять его, вырвать с корнем, разорвать те порочные мысли и желания, что посещают голову.

— Я не должна была обвинять тебя. Ты поддержал меня, а я вот так глупо… Всё это из-за эмоций. Почему ты не сказал мне ещё вчера, что видел её?

— Лишать себя возможности полюбоваться лгуньей-ведьмулей? Шутишь, что ли?

Надеваю на себя маску весельчака. Так проще скрывать свои истинные чувства и боль. Совсем необязательно выставлять настоящие эмоции напоказ, вызывая к себе жалость.

— Ты гад! — огрызается Адалин, а я смеюсь.

— Да, и тебе нравится это. Ну, скажи мне, ведьмуля, что я не прав?.. Попробуй поспорить со мной и сказать, что тебя отталкивает моё гадское поведение?

Делаю шаг вперёд, желая захлопнуть клетку и не оставить своей птичке путей отступления, а она насупливается, резко выворачивается и теперь уже в клетке, прижатый к стене, могу оказаться я.

— Меня раздражает твоё поведение. Поступаешь как ребёнок, а ведь сейчас совсем не до шуток, Джеймс! Погибла невинная девушка!.. Она была такой испуганной, опустошённой. Кто-то из демонов перешёл все границы. Где теперь гарантии, что такое не повторится? Кто будет следующей жертвой? Я? Кто-то из моих друзей?

От мысли, что к моей ведьмуле посмеет прикоснуться грязная тварь, вытягивающая жизни, меня пронизывает ударом в двести двадцать, да только вовремя вспоминаю, что её никто не тронет.

— Ты под моей защитой. Забыла? К тебе никто не посмеет даже просто прикоснуться. А если попытаются запугивать или что-то в этом роде, то будут иметь дело со мной. Расслабься. Уверен, Люциторум уже сейчас проводит ритуал и скоро ему будет известно, кто так осмелел, что нарушил закон. В нижнем мире ведь не всё так плачевно, там не безмозглые твари жили… Они такие же одарённые, но не люди — демоны. Да, у тёмных сущностей нет сердца, но им не чужды законы, которым следует подчиняться. Разумным существам не выжить иначе. Нарушивший одно из главных правил понесёт наказание, которого достоин. Тебе не о чем переживать. Обещаю, что если уже сегодня его не найдут, я лично займусь расследованием и не позволю пострадать кому-то из твоих близких.

Адалин всхлипывает.

Неужели сейчас она до сих пор печётся о своём бывшем истинном?

За него переживает больше всего?

Я видел, как она смотрела на паренька в аудитории вчера. С теплым трепетом, словно они там не делом занимались, а признавались друг другу в любви. И мне хотелось шею ему свернуть, чтобы избавиться от конкурента, но я выдержал.

Дурак!..

Как же так я влюбился в недоступную мне ведьмочку?

И что теперь делать с ней?

Как вести себя?

Может, вернуть ей все чувства? Чтобы она не млела перед последним серебряным драконом, словно он единственный парень, запавший в душу?

Нет…

Так поступить я точно не смогу. Это эгоистично и совсем неправильно по отношению к девушке. С драконом у неё будущее точно есть, а вот со мной — нет. И с ним нет!.. Вот же чертовщина. Я что-то стал забывать, что отдал ведьмуле часть своих сил. Тьма, появившаяся внутри неё, не выдержит истинности с серебряным драконом. Я должен сделать всё, чтобы они не поцеловались.

— Ведьмуля, есть один момент, который я забыл сказать тебе, пусть сейчас не идеальное время и всё-таки — тебе следует держаться подальше от бывшего истинного.

— Правда? Ревнуешь? Не нашёл другого времени, чтобы высказаться? Здесь только что лежало обескровленное тело, а ты вот так легко переводишь тему и говоришь о Байроне? С чего ты вдруг вспомнил о нём?

— Я. Не. Ревную.

Каждое слово даётся с огромным трудом. Мне тяжело произносить их вслух, потому что каждым режу себе по сердцу.

Ведьмуля дёргается от моих слов, как от удара, но продолжает упрямо смотреть на меня, выжидая ответ.

— Так в чём же дело? Почему ты заговорил о драконе, которого здесь и в помине не было? Ты же не думаешь, что эту девушку убил Байрон, правда?

— Интересная теория, но нет… Это работа демона. Ваша истинность с драконом пока окончательно не растворилась. Нужно время, чтобы нить истинности перестала искать путь к избранной половинке. Если вы поцелуетесь, связь может вспыхнуть и захлестнуть вас обоих куда более сильными чувствами, чем в первый раз. Тогда уже решать самостоятельно не получится, вас будет вести магия, дабы вы сблизились, но отношения с последним серебряным драконом в первую очередь ударят по новой, неокрепшей в тебе силе.

В висках пульсирует, режет чужой злостью, и я понимаю, что хоть и получил кольцо подчинения, а связь с Люциторумом у меня осталась неизменной.

— Мне нужно идти. Люциторум вызывает. Возможно, он уже узнал имя убийцы. Собирайся на занятия и постарайся сделать вид, что ничего не знаешь. Слухи о жертве не должны разойтись по академии.