Рысь. Секутор - Андрей Посняков

Рысь замолчал – он и сам не помнил почему. Что-то помешало. А, они ведь как раз выбирали место для лагеря, а потом перекусили, а затем…

– Будешь наказан, – веско произнес центурион. – Запомни, парень: все, чему тебя обучали в гладиаторской школе… – слова «гладиаторская школа» прозвучали примерно с такой же презрительной интонацией, как и «публичный дом», – …такое дерьмо, о котором в военном походе лучше сразу забыть. Не в прыжках и ужимках сила легионера и не в дурацком махании мечом, годным разве что для услаждения толпы, а в четком знании своего места и своего маневра, верно, ребята?

Качнув перьями, центурион посмотрел на сопровождающих его воинов, в одном их которых Рысь узнал Луция. Узнал и задумался: что же он-то не сказал сейчас командиру, чем был занят Рысь? Ведь мог бы… Хотя что для легионера гладиатор? Презираемый всеми раб, которого нужно как можно больше и эффективней использовать в воинском деле, не более того.

– На первый раз получишь десять ударов. – Центурион отвернулся и зашагал к воротам, четко печатая шаг тяжелыми сапогами-калигами.

Точно так же шли военным маршем все легионы, одним своим видом внушая страх и почтение. Можно запросто победить одного римлянина, можно десяток, сотню… Но легионы казались непобедимыми, незыблемыми, как прибрежные скалы. Рысь вздохнул, давно уже подавленный величием имперской армии. Сколько раз он спрашивал себя: если бы римляне пришли в его земли, то завоевали бы? Как сказать. Может быть, нет, а может быть – и заваевали б, на все воля богов. Понастроили бы везде укрепленных лагерей, быстро превратившихся в города – кастеры и дурумы, провели дороги… Нет, не только в воинском искусстве легионеров сила Рима, но еще и в организации всей жизни завоеванных провинций. И странно, но юноша замечал, что большинству – да, да, пожалуй, что и подавляющему большинству – галлов такое положение дел очень даже нравилось, особенно в последнее время, после эдикта императора Каракаллы, по которому все жители провинций получили права римских граждан. А римский гражданин – это не просто звучало гордо, это позволяло жить по общим законам, давало уверенность, что в случае чего за тебя вступится вся мощь легионов. Правда, сейчас в самом Риме положение было шатким. Как рассказывал Плавт, многие императоры оказывались настоящими чудовищами. Впрочем, таких очень быстро убивала собственная охрана, но в Империи не оставалось прежнего порядка – императоры быстро менялись, зажравшиеся жители Рима совсем не хотели работать и требовали лишь дармового хлеба и гладиаторских зрелищ. Как такое может быть, что люди ничего не хотят делать? И почему бы в таком случае их всех не прижать к ногтю? Даже Плавт не мог толком ответить на подобные вопросы, а только твердил что-то про какие-то права граждан, совершенно непонятные Рыси.

– Я видел, как ты стоял на посту!

Юноша вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял Луций – в блестящем панцире, в плаще и шлеме, с коротким копьем-ланцей, именно копьем, а не дротиком-пилумом, предназначенным лишь для метания. Кстати, как раз о пилуме Рысь давно хотел спросить, но пока для расспросов не было времени.

– Ты смотрел на «косматых» так, будто узнал среди них своего родственника, – пояснил Луций. – Можешь сказать почему?

Рысь усмехнулся:

– Мне показалось, будто один из них слишком уж пристально рассматривает укрепления.

– Молодой парень в козлиной шапке? – быстро переспросил легионер. – С рыжеватой бородкой и двумя косичками? Тот, что перепрыгнул через ров?

– Именно. Он вызвал у меня подозрения.

Луций вдруг рассмеялся:

– Не только у тебя, но и у меня тоже. И не один рыжий. Кажется, они все пришли сюда вовсе не затем, чтобы продать молоко. А как ловко придумано – перепрыгнуть ров, используя шест. И ведь перепрыгнут в случае надобности – центурия не легион, ров не так уж и широк, да и частокол, честно говоря, хиленький. – Легионер жестко посмотрел прямо в глаза Рыси. – Почему ты не доложил о своих подозрениях?

– Я думал, мне показалось. Не хотелось выглядеть посмешищем.

– А вот это ты зря. – Луций с осуждением покачал головой. – Теренций Капитон, наш командир, прав: чтоб выжить в походе, вам, гладиаторам, нужно забыть все свои глупые штучки. Надо же, оказывается, он не хотел выглядеть посмешищем! И нарушил одно из главных правил – обо всем подозрительном немедленно докладывать начальнику!

– Что ж, поди доложи, пусть меня накажут! – Рысь с вызовом сплюнул наземь. Луций вряд ли был намного старше, а выглядел так и вообще как мальчик-подросток. И этот будет его, Рысь, чему-то учить?

– И доложил бы. – Луций совсем по-детски, словно капризный ребенок, дернул плечом. – Однако я ему уже сообщил о подозрительных галлах. А вот после твоих слов моя подозрительность переросла в уверенность. Нет, не зря они присматривались к укреплениям лагеря!

– Если к шесту приделать пару перекладин, можно будет очень легко перемахнуть через частокол, – тихим голосом сказал Рысь.

Молодой легионер посмотрел на него с удивлением:

– А ты соображаешь, парень! Я-то, честно говоря… Пойду догоню Теренция, уж теперь ему точно нужно высказать все.

Кивнув, Луций побежал к воротам. Проводив его взглядом, Ант направился в палатку, спать… Но, видать, не судьба. Центурион и в самом деле оказался опытнейшим воином и на доклад Луция среагировал быстро. Нет, не затрубили рожки и трубы, вообще все произошло тихо – посыльные быстро разбудили всех воинов, и те, не зажигая костров, выстроились на плацу-форуме, освещаемом лишь дрожащим пламенем факелов и редкими звездами.

– Парни! – негромко произнес Теренций. – Эта ночь может оказаться для нас последней. А потому слушайте меня внимательно и не поднимайте шума.

Рысь был поражен тем, насколько четко действовала центурия, получив указания командира. Быстро притащили короткие копья и дротики, воткнули в землю перед частоколом так, что любой враг никак бы не миновал их, притушили костры и встали за ними, выставив перед собой щиты. Приготовили свое вооружение и приданные центурии легкие пехотинцы, в основном пращники. Лучников, как и во всей римской армии, было мало, что вызывало удивление Рыси – ведь лук со стрелами в умелых руках оружие грозное! Впрочем, пращники тоже были не лыком шиты и на спор лихо сшибали шишки с высоких сосен, вызывая лестные отзывы тяжеловооруженных легионеров, относившихся к легкой бездоспешной пехоте примерно так же, как секуторы и мирмиллоны к ретиариям.

Затихло все, лишь слышалось дыхание стоящих рядом солдат, да в лесу гулко заухал филин. Ни с того ни с сего… Рысь встрепенулся и навострил уши.

– Услышал чего? – обернувшись, шепотом спросил его Луций.

– Филин, – кратко отозвался юноша. – Он вовсе не так кричит… И собаки… Слышишь – в деревне залаяли! Знать, почуяли кого-то. Это селенье мирное, а чужаки… Думаю, от них всего можно ждать.

Луций кивнул, что-то шепнул стоящему рядом воину, тот тут же передал его слова другому. Так же по цепочке пришла команда приготовиться. Лязгнули вытащенные из ножен мечи. Тишина стояла кругом, и только кукованье кукушки разлеталось над лесом и лугом гулким затухающим эхом. Вот и она замолкла… Тихо… В очистившемся от туч небе все так же тихо сияли звезды.