(Не) настоящая жена - Елена Левашова

Отец как будто каменеет. Краска стирается с его лица, сменяясь мертвенной бледностью. Он нависает над столом, а потом вскидывает руку и хватается за сердце.

– Ой… Что-то плохо мне, Артем.

Ну, начинается. Отцу надо было поступать на актерский. Сейчас я был бы сыном голливудского актера с большими гонорарами.

– Пап, тебе надо было на актерский поступать, – лениво бросаю я, наблюдая за этим цирком.

Однако отец и не думает играть: он, как будто на секунду отключается, заставляя меня вскочить с места.

– Пап! Ты что! Ты не притворяешься? – бросаюсь к стоящему у стены кулеру и наливаю воду. – Господи, только этого не хватает!

– Я… Я заигрался, сынок. Прости меня, я не предвидел все. Был уверен, что у меня получится сблизить тебя с этой чудесной девочкой. Но ты… Тема, ты сам все испортил, – шумно глотая воду, произносит отец.

– Пап, как ты? Неужели, сердце?

– Вроде отпустило. Покажешь мне… это гребаное заключение? – тяжело дыша, говорит отец. По-прежнему бледный, он вызывает во мне неподдельные сочувствие и волнение.

– Да что ты там увидишь? Беременность, будь она неладна. Пап, а ведь у тебя получилось… – мне неловко признаваться, но я все же решаюсь открыться папе. В другой ситуации мог бы сказать старому жуку спасибо…

– Влюбился в Веру? – грустно произносит он.

– Да. Как никогда в жизни.

– А она? Тоже?

Вспоминаю, что со мной вытворяла моя скромница и отвечаю, заливаясь краской:

– Надеюсь, что да. Какое это теперь имеет значение? Вера не станет за меня держаться, если узнает, что другая девушка от меня беременна.

– Покажи заключение, сынок. Как-то все это странно… Олеся пришла ровно на следующий день после вашего сближения. Я правильно понимаю, это случилось совсем недавно? Потому что два дня назад она посещала фестиваль с Макаром и числилась его девушкой?

– Да. Ты думаешь…

– В деле замешан кто-то еще. Иначе, Олеся прибежала бы тотчас. Прямо в день УЗИ! Какая на справке дата? Покажи заключение.

Нехотя разворачиваю экран и демонстрирую отцу фото справки. Он внимательно ее читает, а потом расплывается в улыбке.

– Ты у меня олух, Тема. Любая тебя сумеет развести.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе придется лететь вместо меня в Австрию. Сердце и правда у меня барахлит. Встречаемся через неделю – я приглашу в офис Веру, Олесю, Макара – куда уж без него… А сам пока полежу в больничке.

– Папа, сейчас же говори, что ты там увидел? – пялюсь в фотографию, не понимая, за что отец зацепился? Там же все написано: фамилия, возраст, диагноз. – Ты хочешь продлить наши страдания, да? Тебе мало? Хочется, чтобы история продолжалась?

– Дело не в вас. С вами все понятно, Тем. Я хочу дать шанс Олесе признать свою ошибку и исправить ее. Выйти из всего этого с достоинством. Позвоню ей чуть позже.

– А как же Вера? Мне промолчать или признаться?

– Молчи пока.

Но молчать не получается… Телефон вздрагивает от ее входящего звонка. Перевожу взгляд на отца, завидев грусть в его глазах. Он кивает в сторону аппарата, молчаливо подталкивая меня ответить.

– Да, Верочка.

– Артем, ко мне приезжала Олеся. Я знаю… о ребёнке.

– Вер, прости меня. Я не знаю, что делать? Верочка, милая моя, я…

– А что тут сделаешь? Я собрала вещи. Съеду в течение часа.

– Она лжет, Вер. Точно лжет. Нет никакого ребёнка, – отвечаю сбивчиво, не в силах принять услышанное.

– Я не стану искать доказательства ее лжи, Артем. Это твоя забота. Разбирайтесь сами. Свяжусь с твоим папой позже, похоже, наш договор потерял силу.

– Верочка, Вера… – кричу в динамик, из которого рвутся короткие гудки.

– Все хорошо, Тем, – успокаивает меня отец. – Я поговорю с ней. Нам всем надо успокоиться и остыть. Тебе – уехать сейчас в Австрию, Вере съехать… А мне полечиться. Устал я дергать людей за ниточки! Не мое это… – тоскливо протягивает старый жук.

– Ну наконец-то. Ты серьезно насчет Австрии?

– Более чем. Собирайся, Веру я возьму на себя.

Вера.

Человек может судить о чем-либо, только если пережил это сам… Бесценный опыт, мать его… Теперь и я знаю, что такое черная тоска. Это марево, вулкан, пепел, яд, серная кислота… Она травит тебя, растворяя изнутри, лишая защитной оболочки и превращая в слабое, уязвимое существо. Напрасно мы думаем, что, теряя отношения, мы сохраняем себя…

Оглядываю полюбившийся мне дом долгим тоскливым взглядом и обнимаю Сильвию на прощание. Я даже уборку сделала… Дура. Начистила мажорский унитаз и перестелила постельное белье. Наверное, сказывается бабулино воспитание:

«– Верочка, после себя надо оставлять чистоту. Всегда и везде». Вот и все, Каланча… Закончилась твоя сказка, не успев начаться. Глотаю слезы и торопливо выскакиваю на улицу – подальше от любопытных глаз консьержки и соседей. Сейчас вот приеду домой, а там… Наревусь как следует. От души. Гружу наши с Настенькой вещи в багажник и сажусь за руль. Еду, чувствуя лишь стук сердца в висках, щемящую боль в груди, скопившиеся в горле слезы… Я вся превращаюсь в пульсирующий нерв, парализующий внимание, наблюдательность, спокойствие, заменяя их рассеянностью и медлительностью. Соберись, тряпка! Еще не хватает попасть в аварию! Сжимаю руль, а заодно и зубы, сосредоточившись остаток пути на дороге.

– Кто это тут приехал? Бала, посмотри? – смеется Роза Петровна, отвлекая Настю от рисования квадратиков на асфальте.( Бала по-армянски милый. Примечание автора).

– Мамуя! – Настюша откладывает мелки и бежит в мои объятия. – Пиехала?

– Да, малышка. Мы теперь снова будем жить у тети Розы. Ты рада?

Настюха хмурится, сверля меня совсем не детским взглядом, вздыхает и протягивает грустно:

– Атём будет жить с нами?

– Нет, малыш. Он же нас приютил на время, а наш дом здесь.

– И котик к нам не пиедет?

– Нет, это котик Артема.

Последние слова звучат надломленно, жалко, со всхлипом. Господи, как же мне больно… Я ведь так и знала, что она привяжется к отцу… Предвидела и все равно решилась на этот шаг.

– Вера джан, что происходит? – тетя Роза складывает на груди руки и впивается в меня испытующим взглядом.

– Я же хотела вернуться, Роза Петровна? Помните? Я же говорила вам, что... – мямлю, как размазня.

– Боже мой, я ведь думала, все у вас сложится. Мальчик-то хороший… – протягивает она, скорбно покачивая головой. – Ну пошли, провожу тебя.

Непослушными пальцами отпираю дверь и проваливаюсь в привычную атмосферу своей крохотной комнатки. Ничего, Вера… Ты сильная, здоровая молодая женщина. К тому же есть еще Джозеф. И плевать, что с Макаром не получилось… Господи, ну кого я обманываю? Несу какой-то бессвязный бред. Качаю головой и грустно усмехаюсь глупым непрошенным мыслям.