Глаз осьминога - Серж Брюссоло

— Кто вы? — вздрогнув, пробормотала Зигрид.

— Не притворяйся! — сказал юноша. — Ну ладно, мы поссорились, но не надо из-за этого делать вид, что мы незнакомы.

Зигрид стала копаться в своей памяти в поисках усеянного веснушками лица и не смогла найти. Она прекрасно помнила Хуан-Ле, маленького торговца водой у высокой крепостной стены, даму Хо-Шеа, которая приходила каждую неделю покупать крем радости. Старого Ко-Туа, утратившего иллюзии мецената, который финансировал исследования по превращению ощущений в парфюмированные бальзамы. Но этого рыжего мальчика, худого и некрасивого… Нет, она никогда не была с ним знакома.

— Ты что, пьяна? — закричал незнакомец. — Выпила какую-нибудь гадость? Это же я, Гюс. Боже мой, ты меня не узнаешь?

— Гюс? — Зигрид тряхнула головой. Что-то встало на свои места в ее памяти. Ну да, Гюс. — Прости меня, мне приснился кошмар.

— Я уж понял, — проворчал рыжий. — Ты меня напугала. У тебя очень странный взгляд. Взгляд… другого человека.

Он сел на краешек кровати и стал, подняв глаза вверх, разглядывать Зигрид.

— Ты уверена, что в состоянии меня выслушать? Сколько ты отсюда не выходила? Тебя долго не было видно. Знаешь, что на «Блюдипе» происходят непонятные вещи?

Зигрид упала на табуретку, прилагая неимоверные усилия, чтобы выглядеть самой собой.

— Пропадают люди, — продолжал парень. — Просто так, раз — и исчезают! Находят только пустые койки. Офицеры думают, уж не стали ли те ребята клаустрофобами.

— Клаустрофобами? — повторила Зигрид. — Да мы все здесь клаустрофобы в той или иной степени. Ведь так?

— Не смейся! — возразил Гюс. — Некоторые прямо-таки в шоке от этих исчезновений. Неужели несчастные покончили жизнь самоубийством, выбросившись через торпедоносные отверстия? Такое уже случалось, но сейчас — словно эпидемия. Старший матрос утверждает, что начался массовый психоз, который может быть заразным. Ты вообще хорошо себя чувствуешь? У тебя правда странное лицо.

Зигрид принялась успокаивать гостя. Она ничего не поняла из рассказанной им истории с исчезновениями людей. И ей даже сложно было делать вид, что ей интересно.

— Сколько человек пропало? — спросила девушка, просто чтобы хоть что-то сказать.

— Пятнадцать. Пятнадцать человек за три ночи. Исчезли, ничего не взяв с собой. Ни одежды, ни обуви — ничего. Боже мой! Мы находимся на подводной лодке, ты же знаешь, что отсюда некуда деться. Есть заброшенный отсек, но кто пойдет туда? Там же царство крыс. Никому не захочется сменить свое место жительства на ад. Сначала я подумал, что тут какое-то сведение счетов между заговорщиками и матросами, но среди заговорщиков никто не в курсе. С ума можно сойти!

— Да, — эхом повторила Зигрид, — можно сойти с ума.

На подводной лодке действительно воцарилась странная атмосфера. С наступлением вечера каждый закрывался в своей каюте и баррикадировал дверь. Коридоры пустели. В залах отдыха шептались, собравшись небольшими группками и часто оглядываясь, матросы или юнги. А офицеры запирались на капитанском мостике, плотно задраивая тяжелые непроницаемые двери.

Атмосфера страха царила в лабиринтах металлических коридоров. Лейтенант Каблер установил дозор: взад-вперед ходили вооруженные моряки, охраняя товарищей. Но никто не чувствовал себя от этого в безопасности, потому что и часовые исчезали. На полу находили их заряженные ружья, хотя не прогремел ни один выстрел, сигнал тревоги не звучал.

Некоторые матросы начали поговаривать о привидениях, о проклятии, нависшем над «Блюдипом». Люди в море вообще очень суеверны, а зловредные особенности воды на планете Алмоа усиливали эти настроения.

Больше никто не вызывался добровольцем, чтобы нести дозор, и Каблеру пришлось назначать часовых. А те продолжали исчезать. Вскоре еще пятнадцати человек недосчитались на перекличке.

Несмотря на то что Зигрид прилагала усилия, чтобы заинтересоваться сложившейся ситуацией, она не чувствовала, что происходящее имеет к ней отношение. Ей стало очень тяжело находиться на подводной лодке, и потому она не обращала внимания на абсурдные истории о пропаже людей. Ей было тяжело физически. После возвращения все было для нее пыткой: синтетические ткани, искусственные материалы, использованные при строительстве подводной лодки, теснота помещений. Девушка буквально задыхалась. В первый раз за свою жизнь она стала испытывать острые приступы клаустрофобии. Воздух, который гнали кондиционеры, иссушал ей легкие, электрический свет слепил глаза, из-за отфильтрованной воды нестерпимо чесалась кожа. Мир «Блюдипа» стал для нее чуждой средой. А более всего она не могла выносить вида труб, кабелей, испещренных болтами перегородок. Зигрид чувствовала себя рыбой, вытащенной из воды и брошенной на берег. Или животным, всю жизнь бегавшим по саванне и внезапно оказавшимся за решетками маленькой клетки.

Сил это терпеть не было, и она снова отправилась в чрево подводной лодки. А поскольку уже неплохо ориентировалась в лабиринте заброшенной территории, довольно быстро добралась до каюты, которую освещал идущий из смотрового окна свет забортной воды.

В конце туннеля ждал ее Кобан, который шестым чувством узнал о прибытии своей спасительницы.

— Так и понял, что это ты, — сказал молодой человек охрипшим голосом, который удивил Зигрид, потому что совершенно не был похож на выдуманный ею.

Алмоанец говорил, четко произнося звуки и слоги. Да еще слишком тщательно шевелил губами, отчего походил на куклу чревовещателя.

— А я думала, ты — немой, — пробормотала девушка.

Юноша пожал плечами.

— Произносить слова вслух — для нас уже устаревшая практика. Мы давно отказались от речи. Только калеки используют ее, те, чьи выделения недостаточно сильны, чтобы передавать сообщения.

— Но ты говоришь на моем языке!

— Конечно, — вздохнул алмоанец. — Во время нашего общения я получил достаточно информации, чтобы выучить твой язык. Думаешь, он так сложен?

Зигрид была в замешательстве. Стоящий перед ней парень смущал ее. И вдруг, когда она уже собиралась протянуть ему руку, чтобы установить более глубокий контакт, ей показалось, что в голубой полутьме мелькнула тень. Чья-то фигура… Кто-то ходил по коридору. Юноша. Нет, двое, трое, четверо… Их была целая группа!

Это были алмоанцы. Они подошли и в недружелюбном молчании встали тесным кольцом за Кобаном, смотря на гостью странными фосфоресцирующими глазами. Четыре юноши, пять девушек.

— Ты впустил их на лодку… — возмутилась Зигрид, делая шаг назад. — Неужели сам возвратился за ними в море?

— Нет, — качнул головой Кобан. — Я просто взял гидрокостюм и открыл им люк. Это мои друзья по рыбьему обличью, которые сохранили свою личность, прибегая к постоянным тренировкам памяти. Они — те немногие из нашего рода, кто не поддался отупению. Я не мог поступить иначе. Ты должна понять! Уже столько времени мы мечтали вновь обрести человеческую внешность.