Заговорщик - Александр Прозоров

— Да-да, я слушаю, — согласно покивал Иоанн.

— Из Франции с вином доплыву до Невы, по ней вверх, далее по Волхову, через Ильмень на Ловать, по ней до Великих Лук — и все, товар на месте.

— Да что ты молвишь, княже! — притворно всплеснул руками Иоанн. — И что же порты ливонские? Какая от них тебе польза?

— Е-п-р-с-т… — судорожно сглотнул Зверев, склоняясь обратно к карте и водя пальцами вдоль синих петель.

До него впервые в жизни дошла великая истина. Границы исконной Руси определялись отнюдь не местами расселения племен, наследием княжеских родов или историей завоеваний. Они определялись поймами рек! Три водостока. Первый — со средней Руси к Ильменю, дальше через Волхов и Неву в Балтику. Устье Невы новгородцы испокон веков держали мертвой хваткой и за всю свою историю ни разу никому не отдали. Помнится, Александр Невский даже имя получил именно за изгнание шведов с берегов Невы. Победа над орденом запомнилась событием второстепенным. Реки северной Руси стекались к Белому морю, которое удерживалось новгородцами не менее крепко. Нога чужеземца если и ступала на эти берега — то только на пути к скорым похоронам. Воды рек южной Руси собирались к Нижнему Новгороду, прикрывающему выход русских ладей в Волгу. Исключений Андрей увидел всего два. Река Великая несла воды в Балтийское море через Псков — но эти земли были порубежными, граница с врагом. Да еще Смоленск на утекающем к османам Днепре тоже являлся крепостью, охраняющей путь в русские земли. И, увы, не раз переходил из рук в руки.

Получалось, покорив Казань и Астрахань, правитель всея Руси не просто одолел извечных татарских разбойников. Он взял под контроль устье Волги, выход в море, тем самым включив в единое целое всю пойму этой великой реки. Многократно увеличившаяся в размерах страна была надежно связана от края и до края водными путями. Ни добавить, ни отнять — общий организм. А вот Ливония… Реки в нее не текут, попасть можно только посуху. На дорогах же в России, как известно, распутица по полгода. Осенью — дожди, весной половодье и снеготаянье. Да и какой дурак товары в телегах возить станет?

Груз одной ладьи — это триста подвод как минимум. На одних лошадях и возничих разоришься. Мелкую копеечную торговлю, когда сам и купец, и хозяин, и извозчик, с колес вести еще можно. Но крупную, с иными странами — не получится.

Нет, торный путь в ливонские порты, конечно, имелся. Из Новгорода — морем. Но с точки зрения торгового маршрута — пользы от них для России было не больше, нежели от причалов на Марианских островах. Для торговли, как понял теперь Зверев, просматривая карту и русла нанесенных на нее рек, — для торговли России остро требовался выход к устью Дона. Дон — это Черное и Средиземное моря. Дон — это возможность сдвинуть границы к югу. После того, как он станет одной из дорог — на его берегах, на его притоках, по всей пойме начнут селиться люди и строиться города. И уже ни одна сила не сможет превратить эту южную Русь обратно в Дикое иоле.

— Ливонский орден не способен на сопротивление, государь, — промямлил посрамленный Зверев. — Зачем тебе отказываться от земель, кои могут приносить доход, платить подати, которые станут буфером меж ляхами и русским порубежьем?

— И которые придется от Польши защищать, — закончил за него царь. — Ладно рати, они все верховые, они и посуху пройдут. А припасы крепостям, оружие гарнизонам, прочие грузы для воинов как доставлять? Морем? Так сие в мирные годы возможно. Коли война случится, воды морские опасными для судов станут. Это не реки, их за своей спиной от чужака не защитишь.

— Уж лучше защищать чужие земли, нежели сражаться на своей, — угрюмо парировал Зверев.

— Это верно, — неожиданно согласился Иоанн, свернул карту и спрятал обратно в шкаф.

— Просьба у меня, государь, — перешагнув через гордость, произнес Андрей. — Дай мне служилых людей хоть малую толику. Хочу я ныне на Крым с войной пойти. Пора уничтожать эту заразу. Выкорчевывать татарское гнездо с корнем.

— В уме ли ты, Андрей Васильевич?! — даже отступил Иоанн. — Нечто неведомо тебе, что крымский хан не сам по себе в степях южных обитает, Дикое поле разоряет, нам пакости творит? Девлет-Гирей крымский суть вассал Османской империи, раб султана. С ним сражаться — это с империей войну начинать. Османы же силой всех превосходят, мир в страхе держат, границы свои во все стороны раздвигают. И конца этой силище не видно.

— Тем более, государь. Кто-то должен положить конец этому наступлению!

— Уж не ты ли это в одиночку сделаешь? — усмехнулся Иоанн.

— Придется мне, государь, коли больше некому! — без тени усмешки ответил князь Сакульский.

— Прости, Иоанн Васильевич, — пояснил из угла светелки боярин Адашев. — Ныне весть пришла. Татары крымские отца Андрея Васильевича убили. Посему он крымцам и всем прочим османам отомстить поклялся.

— Вот оно что… — понизил тон правитель. — Прости, княже, о том не ведал.

— Ты дашь мне служилых людей, государь? — повторил вопрос Зверев.

— Империя Османская велика, и сила у нее немерена, — покачал головой Иоанн.

— Я знаю, государь. Ты дашь мне ратников?

— Погибнешь без пользы!

— Коли хоть сколько истреблю, и то в радость.

— Ох, княже… — покачал головой Иоанн. — Ладно, позволю себе вольность одну, открою тебе тайну, что лишь самым доверенным слугам моим известна. Ты думаешь, отчего я при себе князя Старицкого и присных его близко к сердцу держу, дарами балую? Нечто не они свергнуть меня уж пытались и смуту затевали. Есть за ними одно доброе качество. С королем польским и литовским Сигизмундом они дружбу водят, со знатью тамошней донельзя близки. Верят им за рубежами нашими западными, верят полностью. И ныне план хитрый меж нашими царствами возник, план опасный, но исполнимый. Мы, страны христианские, Русь, королевства Польское и Литовское, и властитель Священной Римской империи король Фердинанд решили супротив богомерзкой магометанской Османской империи заключить общий договор. Мыслю, года два или три понадобится, дабы каждый хлопоты свои разрешил и рати для общего дела освободил.

После чего мы, княже, общими силами атакуем османов разом со всех сторон и сражаться станем, пока полностью ее не одолеем. После чего земли балканские вернутся под руку императора, а Крым войдет во владения польской короны.

— Почему это польской? — не понял Андрей. — Почему не русской?

— Потому, Андрей Васильевич, что Польша числом жителей своих мое царство чуть не втрое превышает и армию выставляет тоже втрое большую, — терпеливо объяснил Иоанн. — По делам и награда. Им больше, нам менее. Нам земли вдоль моря Азовского отойдут, а от Изюмского шляха рубежи установятся по Северному Донцу.

«Весь Дон достанется России, — тут же щелкнуло в голове Андрея. — Есть ради чего поторговаться и войну начинать. Однако Иоанн-то не токмо внешне возмужал. Он ныне в делах последователен и целеустремлен».

Но вслух Зверев сказал совсем другое: