Лавка древностей. Томъ 1 - Чарльз Диккенс

дѣдушку и они такъ живо одѣлись, что были готовы въ одно время съ Кадлинымъ и Шотомъ, къ немалому удовольствію послѣдняго.

Наскоро позавтракавъ остатками отъ вчерашняго ужина и простившись съ хозяиномъ таверны, они вышли на дорогу. Погода была чудная, теплая. Лившій наканунѣ дождь увлажнилъ и смягчилъ почву, освѣжилъ зеленъ, очистилъ воздухъ. Все предвѣщало пріятное путешествіе.

Дѣвочка не могла надивиться перемѣнѣ, происшедшей съ Кадлинымъ. Вмѣсто того, чтобы, по обыкновенію, тащиться сзади всѣхъ, проклиная свою судьбу и свою ношу, онъ все время шелъ около Нелли и нѣтъ-нѣтъ, да и подмигнетъ ей на товарища: не вѣрьте, молъ, Шоту, а положитесь вполнѣ на меня, Каддина. Мало того, когда Шотъ, идя рядомъ съ ней и со старикомъ, разсказывалъ забавныя исторіи, стараясь, какъ и всегда, развеселить ихъ и разсмѣшить, Кадлинъ не могъ скрыть своего неудовольствія и надоѣдалъ дѣвочкѣ, толкая ее въ бокъ театромъ.

Эти продѣлки Кадлина еще больше возбудили въ ней подозрѣніе. Она стала наблюдать за нимъ и замѣтила, что, когда имъ случалось играть передъ деревенской пивной, или таверной, Кадлинъ не спускалъ глазъ съ нея и старика. Иной разъ онъ обязательно предлагалъ дѣдушкѣ опереться на его руку и все время точно держалъ его на привязи. Ей казалось, что даже добродушный Шотъ слѣдилъ за ними, боясь, чтобы они не улизнули.

А между тѣмъ, они все ближе и ближе подходили къ городу: нищіе, цыгане, разные бродяги гурьбой появлялись изъ боковыхъ тропинокъ, точно выростали изъ-подъ земли; наконецъ они попали въ настоящую толчею. Народу было видимо-невидимо. Одни шли около крытыхъ фуръ, другіе вели лошадей, ословъ; иные тащили на себѣ невѣроятныя тяжести: все говорило о близости города. Придорожные, захолустные трактиры, въ которыхъ въ обыкновенное время не бывало ни души, теперь кишѣли посѣтителями; отъ табаку дымъ стоялъ коромысломъ въ этихъ гостепріимныхъ стѣнахъ; изъ-за потускнѣвшихъ отъ грязи стеколъ выглядывали красныя, пьяныя рожи, пьяные крики разносились далеко по вѣтру. Толпа становилась все гуще и шумливѣе. У самой дороги разные обиралы разбили свои палатки и громко зазывали публику попытать счастья въ игрѣ; тутъ же размѣстились продавцы пряниковъ и другихъ сластей. Вдругъ пролетаетъ карета четверней; всѣ эти прелести, выставленныя на соблазнъ, мигомъ заметаются пылью и пескомъ; не успѣютъ люди протереть засорившіеся глаза, а ея уже и слѣдъ простылъ.

Послѣднія нѣсколько верстъ показались путникамъ безконечными. Уже совсѣмъ стемнѣло, когда они вошли въ городъ. Здѣсь шумъ и суета были невообразимые. На окнахъ и крышахъ развѣвались флаги; во всѣхъ церквахъ звонили въ колокола. Улицы были запружены народомъ. Въ толпѣ встрѣчались и иностранцы, съ любопытствомъ оглядывавшіеся во всѣ стороны. Около большихъ гостинницъ безъ умолку грохотали подъѣзжавшіе и отъѣзжавшіе экипажи; лакеи шныряли взадъ и впередъ по двору, сбивая съ ногъ другъ друга; въ воздухѣ стоялъ удушливый запахъ кушаньевъ. Въ тавернахъ и заѣзжихъ домахъ немилосердно визжали скрипки, имъ подтягивали или, вѣрнѣе, подвывали городскіе обыватели, — они уже дошли до безчувственнаго состоянія и топтались на одномъ мѣстѣ, еле держась на ногахъ. Какая нибудь странствующая танцовщица собирала вокругъ себя уличную толпу, ревѣвшую подъ акомпаниментъ дудки и барабана.

Эти безобразныя сцены произвели тяжелое отталкивающее впечатлѣніе на Нелли и пугали ее. Держа за руку восхищеннаго этимъ зрѣлищемъ дѣдушку, она прижималась къ нему и дрожала отъ страха, какъ бы толпа не оттерла ихъ другъ отъ друга. Они прибавили шагу, чтобы поскорѣе выбраться изъ этого ада и, пройдя весь городъ, наконецъ вышли въ поле, гдѣ на возвышенномъ мѣстѣ уже было устроено ристалище.

Нелли вздохнула свободнѣе, хотя и здѣсь было не мало народа, и плохо одѣтаго, и подозрительнаго съ виду: одни вбивали колья въ землю, другіе уже натягивали палатки; подъ повозками визжали уложенныя на соломѣ дѣти; тутъ же паслись отощавшіе отъ голода лошади и ослы — они ступали между горшками и котелками, между свѣчными огарками, оплывавшими на воздухѣ между кострами, которые еле начинали разгораться; нерѣдко въ этомъ общемъ смятеніи слышались и проклятія, но все же это было далеко не то, что въ городѣ. Поужинавъ на послѣдніе гроши, они легли въ уголкѣ подъ палаткой и проспали до утра, не смотря на шумъ, гамъ и стукотню, неумолкавшіе всю ночь напролетъ.

Какъ мы уже сказали, у Нелли всѣ деньги были истрачены; теперь оставалось одно: жить подаяніемъ. Не успѣло подняться солнышко, а она уже была на ногахъ. Осторожно выбралась она изъ палатки, чтобы не разбудить дѣдушку, пошла въ поле и нарвала цвѣтовъ. Вернувшись назадъ, она попросила старика — онъ уже всталъ помочь ей разобрать цвѣты — и стала вязать букеты: пріѣдутъ, молъ, на скачки богатыя барыни въ каретахъ, я и попробую предложить имъ цвѣты; авось кто и купить. Сидитъ она въ уголкѣ съ дѣдушкой, вяжетъ букеты, а сама вдругъ какъ дернетъ его за рукавъ и, указывая на дремавшихъ еще спутниковъ, говоритъ ему шопотомъ:

— Не глядите на нихъ, дѣдушка, — мы будто разсуждаемъ о цвѣтахъ, — и послушайте, что я вамъ скажу. Помните, дѣдушка, когда мы съ вами собирались бѣжать изъ дома, вы мнѣ сказали, что если бы кто нибудь узналъ о нашемъ намѣреніи, васъ бы приняли за сумасшедшаго и разлучили бы со мной.

На лицѣ старика изобразился ужасъ. Но она однимъ взглядомъ успокоила его, дала ему подержать цвѣты и связывая ихъ, наклонилась къ самому его уху и шепнула:

— Не перебивайте меня, дѣдушка, не говорите ни слова. Я все это очень хорошо помню, да развѣ я могла забыть! Такъ слушайте же, милый дѣдушка. Эти актеры подозрѣваютъ, что мы бѣжали отъ родныхъ, и хотятъ насъ выдать. Боже мой! какъ у васъ руки трясутся. Если вы будете такъ волноваться, намъ не уйти отъ нихъ никогда. Если-жъ вы будете покойнѣе, милый дѣдуся, мы скоро, скоро избавимся отъ нихъ.

— А какъ это сдѣлать, Нелличка? какъ? скажи, дитятко, а то они запрутъ меня въ темную, холодную комнату, прикуютъ цѣпью къ стѣнѣ, будутъ бить ремнями, и я ужъ больше никогда не увижу тебя, мою пташечку.

— Ахъ, Боже мой! Вы опять дрожите. Успокойтесь, милый дѣдуся, я устрою все какъ нельзя лучше. такъ слушайте же! Не отходите отъ меня сегодня ни на шагъ. Не обращайте на нихъ никакого вниманія, смотрите все на меня. Какъ только вы замѣтите, что я куда-то ухожу, идите за мной, не говоря ни слова, и не останавливайтесь по дорогѣ. Не забудьте же, дѣдушка, что я вамъ говорю, а теперь… тс! какъ бы они не замѣтили, что мы перешоптываемся.

— Что это вы такъ рано встали, душа моя? спросилъ вдругъ Кадлинъ, приподнимаясь на локтѣ